Роберт Геррик
(H-907) На смерть мистера Уильяма Лоуса, превосходного музыканта
Мне ль по тебе не плакать здесь, когда
Любой приходит в трауре сюда?
Мне ль не скорбеть, мой Лоус? – онемели
И лютни, и виолы, и свирели.
Скончался ты, чьих ритмов каждый звук
Ловили с восхищеньем все вокруг.
Ты славен, и тебя назвать мы смеем
Терпандром, Амфионом иль Орфеем.
Музыка родилась в лице твоём
И умерла с тобою этим днём.
Robert Herrick
907. Upon M. William Lawes, the Rare Musician
Should I not put on blacks, when each one here
Comes with his cypress and devotes a tear?
Should I not grieve, my Lawes, when every lute,
Viol, and voice is by thy loss struck mute?
Thy loss, brave man! whose numbers have been hurl’d,
And no less prais’d than spread throughout the world.
Some have thee call’d Amphion; some of us
Nam’d thee Terpander, or sweet Orpheus:
Some this, some that, but all in this agree,
Music had both her birth and death with thee.