Ресниц твоих касался снег и таял
Мне звук его мешал писать слова
В которых нет ни грустных лиц, ни правил
А ты спала.
А ты писала ассонансы и верлибры
Крутила прядь, романы, вальс, веретено
Могли бы вместе, порознь могли бы,
Но все равно.
Но все равны. И снег ровнее прочих.
К тебе писать за шиворот, по дых.
Лови неровный, мелкий, нервный почерк.
И глупый стих.
И гулкий звук холодных белых улиц
Я там пою про серое пальто
Курю, болею, кашляю, сутулюсь
И все не то.
И все несу тебе корзины слов и музык,
Снимаю свитер и в чебэ портрет
Твой город мне велик, но узок
Как рукава хрустящих белых блузок,
И всё, мочащее в ответ.