Не век, но день. Он длится, длится, длится,
не кончится никак, но слово "встарь" -
не тень, а тьма, она скрывает лица,
не друг, не враг, а только секретарь,
который Вам и мне служил когда-то,
записывая шалости в досье.
Мы были с Вами вместе, штамп и дата,
пусть вечности грехи знакомы все,
но наш - для нас двоих, он в старом стиле -
мы брали век в свидетели растрат
всего, что мы друг другу не простили,
хоть каждый думал - может, и простят.
Оставим это... День длиннее века,
но время истекло, и потому
блажная мысль во сне терзает веко
мечтами, недоступными уму.
Январь снаружи, ветер злой и ярый
колотит в раму, секретариат
живёт во тьме полночных канцелярий,
где даже тени всякий будет рад.
Я Вашей - точно. Вы моей - едва ли.
На улице полночный карнавал,
я верю в то, что Вы не горевали,
Вы знаете, что я не горевал
о прошлом веке, слово не задело,
касание - иная ипостась
того, что снова ссориться - не дело,
и можно успокоиться, крестясь
в церквушке на старинную икону...
Какая чушь. Хоть плюнь и разотри.
Но день длиннее века по закону,
он тьму берёт в свои секретари.
Горюете? И я порой горюю,
но в новом веке так немало встреч.
Одна была... Пошлёт ли бог вторую?
Нужна ли нам она? О том и речь.