У меня один дед погиб на войне, а другой покалеченный, но живой вернулся. Он приехал домой в конце 1946 года. Перед самой Победой был ранен, контужен в бою и попал в плен. Он никогда не смотрел военные фильмы и ничего не рассказывал о войне. Говорил только, что все гораздо страшнее, чем в кино.
Он был награждён медалью "За отвагу". Но его никогда не чествовали как всех ветеранов ВОВ, потому что он побывал в плену.
Я его очень любила. Дед меня ласково дразнил Нотка - лохмотка. Я не любила заплетать косы и бегала лохматой.
Дед был мастер на все руки. Ему несли подшивать валенки, ремонтировать хомуты для лошадей, просили сделать табуретки. Он находил время и для меня. Однажды он смастерил для моих кукол разную мебель: кроватку, стол, стульчики. До сих пор помню диванчик, оббитый красным дермантином. Как все девчонки мне завидовали. У меня для кукол даже был шифоньер с зеркалом.
Он держал большое подсобное хозяйство: корову, овец, гусей, и всегда умел удивить и порадовать своих близких. В саду он находил поздние сорта яблок, прятал их на чердаке в сено, и на Новый год доставал и угощал всех душистым и вкусным чудом.
Ещё у деда были клетки с кроликами. И когда рождались слепые маленькие комочки, показывал их мне. Потом зайки росли. Я брала их в руки. Это была огромная радость для ребенка.
Зимой он ставил вентерь в пруду и ловил рыбу. Дед приносил домой замёрзших рыбешек, они оттаивали в тепле и били хвостами...
Он умер в 68 лет, когда я заканчивала школу. Весь последний месяц его жизни я каждую свободную минуту была с ним. Держала его за руку, гладила по волосам, умывала, брила, кормила с ложечки. Он то был в сознании, то проваливался в небытие. И вдруг попросил:
"Принесите конфеты."
Ему принесли. И он сказал слабым голосом: "Да не мне, Нотке-Лохмотке."
Это были его последние слова.