Вы хотите знать, что видно из окна моей комнаты? Тогда Вам нужно сделать то, что я Вам скажу, или поверить мне на слово. Лучше, конечно, увидеть ЭТО самим.
Решили посмотреть? Тогда Вам нужно подняться на тринадцатый этаж, зайти в мою комнату, подойти вплотную к окну, пока не коснетесь подоконника, отодвинуть в сторону занавески, прислониться лбом к холодному стеклу, опустить глаза вниз и, медленно поднимая луч зрения от положения почти вертикально вниз до горизонтального, внимательно замечать все, что видите. Иногда, чтобы сменить область наблюдения, нужно просто чуть-чуть приподнять глаза и не менять положения головы, иногда придется немного отлепить лоб от влажного стекла и приклеить его в новом положении, чтобы хорошенько и удобно видеть то, что можно увидеть.
На нешироком белом подоконнике стоят красивые горшочки, куда мама пересадила маленькие и очень колючие кактусы, которые подарили мне несколько лет назад. Чуть далее за стеклом ползет непонятно откуда и как попавшая в межстеколье букашка. Ползет она очень уверенно, спокойно, без всякого сомнения, будто попала на хорошо ей известную прямую дорожку. Еще чуть дальше за вторым стеклом на металлическом карнизе моего окна только что сидели, прижавшись друг к другу, два голубя. Движение занавески вспугнуло птиц, и они тревожно взлетев, устремились прочь, вниз. И вслед за птицами взгляд с тринадцатого этажа стремительно падает на асфальт около дома, линию гаражей-ракушек под нашими окнами, газон с кучками собранной осенней листвы, подготовленной к упаковке в черные полиэтиленовые пакеты. Здесь же по газону бегает в смешном наморднике маленькая собачонка нашего дворника, которые сел рядом прямо на недавно замененный бордюрный камень, положив рядом с собой не современный пластиковый веник на длинной пластиковой же рукояткой, а незаменимую, старую, русскую помощницу-метлу на березовой палке. Рядом вдоль всего тротуара от поворота-перекрестка у нашего дома до угла Кантемировской улицы черные пятна свеженасыпанной плодородной земли, в центре которых приживаются молодые деревья. Дальше (лоб придется немного отлепить-прилепить, чтобы сильно не косить глазами) – проезжая часть орехового бульвара, очень узкого в нашем районе. По ней и дней и ночью снуют размножившиея за последние годы машины всех видов, размеров и марок. Иногда взорвет и всполошит ночь бешеный в скорости и реве байк рокера. За серо-черным латаном-перелатаном полотном бульвара вторая линия гаражей. Ну и пустырь, за которым ровная поверхность обрывается и проваливается в наш овраг, наш знаменитый овраг, место размеренного выгула породистых собак, неимоверных и несчитанных по числу вспышек праздничных салютов и шутих из модных и вседоступных сегодня пороховых самодельных устройств, воскресных шашлыков скорее ленивых, чем занятых для дальней дороги на настоящую природу жителей окрестных домов, игр и забав местных ребят – тарзанок по деревьям, нехитрых костерков, шалашиков, а зимой – санки, лыжи, доски.
В этом месте лоб должен замереть, голова оставаться неподвижной, а глаза – попытаться разглядеть и запомнить главное наше чудо – придонный ручей, незамерзающий даже в сильные морозы. Физические процессы испарения, конденсации, кристаллизации мельчайшик капелек воды, преломления и отражения света в них, рассеяние света в поднимающемся тумане, подсвеченном или слева лучами восходящего или справа - закатного солнца рождают такие удивительные по красоте картины, от которых восхищенный увиденным глаз долго не может оторваться и продолжает нести в наш благодарный мозг потрясающую по силе эстетического воздействия информацию.
Красиво здесь в любое время года. Белоснежные, удаленные от гари и вечного чада дорог искрящиеся зимние сугробы, разрезанные тонкой линией ручья и двойными лентами лыжни, чистота весенней листвы, редкие в большом городе ароматы разнотравья лета, и сказочная красота золотых осеней! Редкое место, чудесное! Не налюбуешься!
Но вот овраг снова поднимается вверх, оставляя слева от себя Центральную 83 клиническую больницу и плавно выравниваясь около Московской кольцевой автомобильной дороги, по которой, как по нашим сосудам, постоянно текут эритроциты-машины. Красива МКАД только ночью, когда белые огни фар и красные габаритные, сливаясь в ленты местами здесь непрерывные, там - пунктирные, четко обозначают и дорогу и движение. Скорость, скорость, скорость! Днем движение замедляется, машины уже ползут, а не бегут, и тромбы-пробки, гарь, пробки и дымка-туман...
Поднимем глаза выше. За линией МКАД далеко-далеко тянется сплошной уцелевший пока лесной красавец-массив, еще не привлекший к себе внимания градостроителей.
А дальше... О, дальше можно дать игру только воображению. Если разрешить взгляду и дальше следовать за лучом зрения, выбежавшим из моего окна под углом около 150;, то дальше он побежит по Восточно-Европейской равнине где-то между Среднерусской и Приволжской возвышенностями, потом пролетит и на мгновение почтительно замрет над самим Малаховым курганом Сталинграда-Волгограда, почти над всем Каспийским морем, с севера на юг пересечет едва ли не весь Иран, Оманский залив, мыс Эль-Хадд на восточном побережье Омана и утонет с горя от тоски по родным местам где-то в Аравийском море совсем не нашего, чужого Индийского океана.
Правда, этого мы, конечно, не допустим. Повернем домой. Далековато забежали. Да, вот и наша букашечка спокойно ползет обратно. Нагулялась, как и мы.
Привет!