Беременный город.
Проспекты уже на сносях.
Исеть.
Лтошли, как положено, талые воды.
Апрель перед маем
наверное, - тоже пустяк,
и воздух от ветра стекает по легким крем-содой.
Ты шла. не танцуя.
Ты шла, как от века идут,
мосты над каналами –
гордо брегам потакая.
Ночной.
что поделаешь,
кончен с рассветом батут.
и лишь облака эту плавную дрожь догоняют.
Прости меня, скерцо.
Плотинка в каменьях, прости.
Вся девственность города
памятниками задета.
От Пятого года
до каменного УПИ
летишь ты и таешь
летишь ты и таешь кометой.
Постой.
Задержись на мгновенье стоянкой такси.
На Пушкина – встреча,
и – сладкий прогон Декабристов.
Нас тянет в Кольцово,
где ты, попрощавшись, простишь
не состоявшегося
Казанову
за нежность Исети,
стекающей в темный проран
над нею – моста
и над тобой – акварели.
Вращает тебя над планетою рук кабестан,
ты платишь ему отчеканенной и не фальшивой монетой.
Ты – май.
Ты – июнь.
Ты – октябрь в новогодней жаре.
Весь люд – в восхищенье,
весь город вулканом встревожен.
Почти карусельная жизнь возвращает нас в мертвый апрель
за чаянья.
Сбит самолет,
и возврат невозможен.
А город не прожит не прожит, не прожит. не прожит…
9.1.24