Рассвет наступал,
и у пляжей
вода розовела.
И шар ослепительный
плавал в рассветном вине.
Бедна и красива
по-прежнему
Венесуэла
(особая роскошь —
жить в нищей,
но гордой стране).
Две вышки,
добытчицы нефти,
вели разговоры
(вполголоса —
чтобы не слышали
их голоса;).
Они говорили,
что правят тупицы и воры,
работать привыкшие
два с половиной часа.
Четвертая вышка,
доверившись номеру девять,
сказала:
мне сердце разбили,
ведь он — далеко.
Ушли иностранные вышки,
и что же поделать.
Их просто прогнали,
как ветер — стада облаков.
Девятая, ярко рыжея
от солнца Востока,
Ответила: всех разделили — не наша вина.
Нам тут одиноко
в бассейне реки Ориноко.
Знакомые — дальше,
чем спящая эта луна.
С гектаров сиреневых саженцы-звёзды пропали.
Жару обещали синоптики (явно не дождь).
И так же, как звёзды,
следы зарубежных компаний
исчезли. Ведь в тропиках
ты от судьбы не уйдешь.
А вышка четвёртая
думала всё
и шептала
о тех, кого видела
лето и зиму назад.
Не знала она,
кто и чьим завладел капиталом,
и просто стояла,
мечту потеряв
и азарт.
Бульвары
внизу шелестели, рычали машины,
Торговки на рынок плелись, коммерсанты — домой.
Любовницы
дряхлых банкиров своих тормошили.
Так было до осени,
так же всё будет зимой.
Огромный рассвет
наступал,
и вода прогревалась.
И вышки, и пальмы, и люди — проснулись опять.
Республика жаркая
видела, в общем, немало.
Увидит — не меньше.
Свободы бы
не растерять.
Зелёные дни остаются
зелёными днями.
Тропический ливень
смывает налипшую быль.
И вышки стоят,
и космический
звёздный орнамент
сто тысяч веков
будет виден за тысячи миль.
2022/23