Тонны тоски
и два миллиграмма надежды…
Наши зажмуренные вежды
видят, не видя.
Кровавы кремлевские звезды.
Поздно рыдать
и не помнить рыдания поздно.
Как на портреивх
змеят тапаканьи усиша:
нищими были,
а стали богатыми нищими.
Красным знаменам
секретная кровь не секретна.
"Голос Америки"
не похоронится траурным ветром.
Дети притихли:
на галстуках – пятнашки крепа.
Плачут века,
не радостные от века.
Пьёт втизаря
в колючей одежке Россия.
Красная площадь –
булыжная Ассирия.
Плачь, Евтушенко,
слезинувми строчек корявых.
Берия
перековывает мечи на орала.
Хитрый Хрущев
оиимраеи подписнве пятна.
Хочется,
но
не удается вернуться обратно
в век девятнадцатый
с Пушкиным – пуля предсмертна.
Я на снегу
припадаю пригоршнями к ветру.
Спи, наше прошлое,
адски ьарачными снами.
Музыка Лёеи Утесова
не ресторана.
На Дерибасовской
радуется пол-России.
Справка осврбождения –
почти что преддверие ксивы.
Выдох!
Но вдох
в глотке корчится комом.
…Скорбная очередь –
к милосердномк "Гастроному".
10.1.24