Лёгок, как случайная связь,
Ветер приласкал на бегу.
Я тебе ни в чём не клялась,
И винить себя не могу.
Скоро будет яблочный Спас.
Слёзы отложу на потом.
Ты меня немножечко спас.
И тебе спасибо на том.
В опыте наметился сбой.
Сохнет на губах молоко.
Просто я играла с тобой
В женщину, с которой легко.
Елена Исаева
Как обычно это и бывает, неожиданно, совершенно случайно, Вадик познакомился с милой девушкой, настолько очаровательной, прехорошенькой, что дух захватило.
Малышка была божественно прекрасна.
Он ощущал кожей, нервами, исходящий от неё аромат смиренного целомудрия, хотя сам в этот момент чувствовал себя отъявленным злодеем, поскольку невольно проник за пределы запретных тайн.
Ещё не было произнесено слов, даже взглядами не успели встретиться, а он уже почувствовался первый укол, серьёзную сердечную уязвимость.
Хотелось задержать, затаить в себе этот миг, заключающий великую тайну зарождающегося чувства, ещё не любовь, но смутное предчувствие грядущей неизбежности.
Видели бы вы её обаятельный кроткий взгляд, обворожительно застенчивую улыбку, прехорошенькое кукольное личико, удивительно стройный, изящно изогнутый зреющей женственностью стан, плавные танцующие движения, выразительную мимику.
Вадику стало немного не по себе от неожиданности сказочно нереального видения. Он надеялся, что благодаря творческому воображению сочинил самый совершенный, исполненный чарующей гармонии образ, а оказалось, что нет. Олицетворение грёз оказалась гораздо интереснее, намного привлекательнее того образа, который он с усердием совершенствовал в пылких галлюцинациях.
Вот же она, совсем не иллюзорная, самая настоящая девушка-мечта, живая проекция фантома из радужных снов.
Лёгонькое платьице, можно сказать, что его вовсе не было, потому, что яркий встречный свет просвечивал материю насквозь, как бы плыло, парило в пространстве, слегка развиваясь, лаская взор невесомой динамикой.
Послание предназначено вовсе не ему, но дразнило невольно обретённой вседозволенностью. Возможно, девушка просто не знала о волшебном свойстве проходящего через тонкую ткань света раздевать беспечных модниц без их на то согласия.
Платье соприкасалось шелковистой поверхностью с изящными линиями божественно совершенного, невесомого тела, отчего у юного зрителя спёрло дыхание, а кожа на лице приобрела цвет спелой малины.
Длинные волосы медового оттенка струились по плечам, стекали за спину, запускали хищные щупальца в промежуток меж двух миниатюрных полушарий спереди, послушных размеренному дыханию девушки, так волнующе колышущему восхитительно трогательные холмики.
Ветерок усердно шевелил воздушное шоу, облегающее тело, влекущее тайной, невольно раскрытой, пусть и не полностью, предательской прозрачностью одежд.
Подол платья бесстыдно метнулся между ног, ощутимо прикасаясь к её ногам там, где секунду назад побывало нескромное любопытство юноши. Он позавидовал удачливости её наряда, которому посчастливилось ощутить живую плоть девушки.
Воображение неслось дальше, раскрывало миллиметры неведомого, проникало в них дыханием и мыслями, будоражило странные ощущения, словно он уже там.
Представляете впечатление от внезапного появления чего-либо необычного, потрясающего своими необыкновенными свойствами?
Вадима заинтриговало, впечатлило, обрадовало и испугало одновременно это изумительное видение.
Вопросы, да нет же, впечатления, многократно усиленные воображением, сбили дыхание, расплавили мысли, вскипятили и без того расплавленную кровь.
До сих пор его отношения с девушками укладывались в трафарет уже полученного, вполне целомудренного опыта. То, насколько далеко проникали галлюцинации и фантазии сейчас, не имело под собой никакой реальной подоплёки.
Было дело, целовался Вадик однажды с одноклассницей: она сама напросилась, можно сказать была активным инициатором. Но это так, несерьёзно, обыкновенное любопытство, не более того. Сколько-нибудь нескромного интимного продолжения не было, хотя портфель по классике жанра он носил, и домой подружку провожал.
Мальчишка всю жизнь искал подобное неземное создание.
Вот же оно. Нужно только подойти, и познакомиться.
Мечта между тем проплывала мимо, качая узенькими бёдрами и волнующей грудью.
Полупрозрачный силуэт, мимоходом брошенный не на него приветливый взгляд, загадочная улыбка, желание разгадать причину привлекательности и магнетизма незнакомки, настолько озадачили, что лишили Вадика обычного в таких случаях страха.
Разве может так свободно, раскованно и плавно двигаться девушка, если она не ангел?
Собственно, Вадик толком и понять был не в силах, что именно бередит сейчас его воображение, отчего ему фантастически приятно смотреть на это очаровательное видение.
Сознание и кровь толчками пробивали защиту наивной невинности, заставляли фантазии рисовать заманчивые романтические эскизы, отсылающие воображение путешествовать вглубь неведомого континента, открывать волнующие детали, которые вызывали неосознанное томление и желание познать его суть.
А что там, под порхающими крылышками воздушной ткани?
Вадику хотелось обернуться невидимкой, чтобы ощутить теплоту скрытой под покровами лёгких одежд тайны. Ему грезилось, что эта ткань существует лишь затем, чтобы дать понять, для кого и для чего эти сокровища спрятаны.
Вадик сжал в кулаке стыдливость: ведь упорхнёт!
Лётные качества её характера колыхались не только тканью: аккуратные малюсенькие груди упругой рябью намекали на реальность телесности, а подпрыгивающий от движения подол платья звал заглянуть под свои пределы.
Вадик решился подойти.
Впервые в жизни эксплуатировал отчаянную, дерзкую смелость в подобных обстоятельствах.
Заикаясь, краснея, вибрируя от неуверенности и робости всем телом, он представился.
Девушка нисколько не удивилась, просто протянула с улыбкой кукольную ладонь, щурясь от бьющего в глаза солнца, – Гульнара.
Во внешности её ничего восточного не было.
Оказалось, дедушка – узбек. Но от него Гульнаре достались только чёрные брови, и тёмныекак угольки глаза.
Через десять минут Вадику показалось, что знаком с прелестницей всю жизнь, настолько легко с ней было общаться.
Они мило ворковали, перебивая друг друга, даже спорили о чём-то совсем незначительном, что вызывало умиление и восторг.
Приятели гуляли по берегу пруда, потом смотрели кинокомедию, пили кофе, ели мороженое, сидели на скамейке, соприкасаясь плечами и бёдрами.
Вадик держал Гульнару за руку, чувствовал приятное покалывание от прикосновения, вдыхал ароматное облако манящего запаха, чувствовал странно волнующее тепло, проникающее в глубину души.
Юноша настолько сосредоточился на объекте вожделения, что не замечал ничего иного.
Свидание казалось бесконечным праздником, но закончилось внезапно.
– Мне пора.
– Мы ещё встретимся?
– Извини, Вадим, у меня есть любимый.
– Тогда зачем ты со мной гуляла, знакомилась, я ведь не просто представил себе будущее, я ощутил его каждой клеточкой тела?
– Так бывает. Мне необходимо было понять, смогу ли я изменить своему избраннику.
– И… я тебя вдохновил?! А давай, измени, почему нет? Ведь я понравился тебе, правда?
– И да, и нет…
– Он лучше?
– Неважно. Во всяком случае, для тебя. Мы были с ним близки, с тобой – нет. И ещё, всё дело в том, что мы поссорились. Он меня обидел. Сильно обидел. Только об этом я говорить не хочу.
– Разве это преграда? Попробуй, сравни, – Вадик ошалел от собственной смелости.
– Если бы ты знал, как мне этого хочется. Ты хороший мальчишка. Но я поклялась быть верной, обещала любить… вечно. Мама научила меня никогда не нарушать зароков. Не могу предать саму себя.
– Ты его любишь?
– Не знаю. Иногда кажется – да. А сейчас… я отдала ему… извини. зачем тебе это знать? Ты замечательный. Мне с тобой было хорошо, но продолжения не будет.
– Не пойму. Мы провели вместе несколько незабываемых часов. Неужели ты ничего не почувствовала? Я от тебя без ума. И что теперь?
– Ты мне тоже понравился. Генка какой-то непостоянный. Однажды он даже ударил меня. Но он… понимаешь, он мой первый мужчина. Тебе ведь неприятно знать, что я была с другим мужчиной?
– Разве это имеет значение? Меня нисколько не касается, что происходило до меня. Ведь это совсем другая жизнь. Разве я могу судить действия человека, которого не знал? Это же бред.
– Все мужчины так говорят, когда хотят близости. А потом… впрочем, это только мои домыслы. Откуда мне знать, кто и что думает. Я и Генка, мы были предельно близки. А потом он сказал, что я его обманула. Будто я до него была с кем-то другим. Дурак!
– Зачем ты со мной пошла? Меня-то ты точно обманула.
– Я не хотела сделать тебе больно. Честно-честно. Думала заглушить обиду, и только. Ты на самом деле хороший.
– Докажи, что действительно так считаешь. Я ведь тебя люблю… честно-честно!
– Ваденька, милый, – девушка прильнула к нему всем телом.
Мальчишка ощутил биение её сердца, едва уловимый аромат перезревших фруктов, приторно-сладких. Он нежно, едва касаясь, дотронулся губами до её шеи, шелковистой, упругой и мягкой одновременно.
По телу Гульнары прокатилась волна, как от любого внезапного действия, но не откатилась, а накрыла парочку с головой.
Руки девочки обхватили его плечи, сжали, напряглись. Вадик ощутил упругость груди, трепетное дыхание, едва заметную дрожь.
Они стояли, застыв, слившиеся воедино, обмениваясь неведомой энергией и теплом прикосновения.
Долго-долго.
Вадику даже показалось, что девушка ему открылась, впустила на свою интимную территорию.
Голова его кружилась, путешествуя за пределами тела, а организм жил отдельно, осуществляя мечты и планы самостоятельно.
Где-то что-то наполнялось кровью, двигалось по заложенной в подсознание природной программе, запустив нескончаемую цепочку замечательных эмоций и чувств, называемых любовью.
Неведомая сила посылала красочные картинки прямо в мозг. Остановить или отсрочить этот процесс не представлялось возможным. Природа никого не упрашивает, она повелевает.
Какие мысли и чувства руководят в такие минуты сознанием – никому не ведомо. Да и нужно ли про то знать?
Чувства подстегнули эмоции, или это было нечто иное, во всяком случае, парочка, не сговариваясь, проследовала в обнимку к Вадиму в квартиру.
Молча, лишь чувственно переглядываясь, ребята пили кофе, изучая глубины душ: пытались выведать друг у друга масштабы нахлынувшего на них девятого вала необъяснимого влечения.
Вадим пылал страстью, Гульнара отвечала взаимностью. Она уже не пыталась сопротивляться нахлынувшему вдруг возбуждению.
Оставалось преодолеть лишь несколько мгновений неловкости, чтобы раскрыть вечную тайну любви.
Конечно, это знакомство, и то, что она согласилась к нему прийти, было авантюрой. Нельзя же, в самом деле, принимать за любовь инъекцию адреналина, заставляющую любого мужчину вставать в боевую стойку, а женщину, слепо следовать за его вожделением.
А если и этот возлюбленный, завтра, когда случится ему поникнуть в жертвенный алтарь, предъявит ему претензию в неверности?
Да, она сделала ошибку, поделившись девственностью с мужчиной, в котором не успела разобраться. Во всяком случае, это уже произошло. Если она ошибётся повторно, это ляжет камнем на способность любить. Так недолго докатиться до склонности отдаваться каждому, кто позовёт.
Вадик безостановочно говорил, нежно гладил её ладошку, другой рукой дотрагивался до голой коленки. Его желание выплескивалось наружу, наполняя пространство вокруг благоуханием страсти.
Гульнара это чувствовала.
Молодой организм улавливал фимиам феромонов, витающих в раскалённом возбуждением воздухе.
Терпеть больше не было сил. Она решилась.
– Приготовь постель. Я сполоснусь под душем.
Вадик бросился исполнять приказание.
Неужели это случится?
Ничто уже не могло остановить ход событий. Отныне и навсегда Гульнара принадлежала только ему.
Вадик уже мечтал о свадьбе.
Минут через десять девушка вышла из душа совершенно сухая. Было видно, что она даже не раздевалась.
– Извини, Вадик! Только что мне позвонил Гена, извинился, сказал, что неправ. Сейчас он за мной приедет. Прости. Так сложилось. Мне было с тобой хорошо.
– И ты ему всё расскажешь, что между нами было?
– А разве у нас что-то было?
– Даже если нет… у нас, мужчин, очень богатая фантазия. Я, например, успел побывать в тебе и с тобой… раз десять, или сто. Не верю, что ты бесчувственная. Наверняка, ты испытала нечто подобное. Ведь так? Мне очень жаль, что ты ничего не поняла. Я уже представил тебя суженой. Твой этот, как его, Генка, предлагал тебе руку и сердце? Нет. Так я и думал.
– Извини, он мой первый мужчина. Не представляешь, насколько это серьёзно.