Порвались все цепи,
остались только шелковые нити
во спасение
и во избежание.
И пусть — у меня во рту крапива,
пусть губная язва остается живой.
Живой останется и живоначальная лира,
скользящая по траве ледяной.
И как спасение —
спать на голой печи,
подстелив дрова под тело,
а железные ключи — под ребра,
под кофту кожи огрубелой.
Я слышал вновь этот звук —
стук сердца чуть выше предплечья
стук: раз, два три; раз, два, три — стук.
Так говорит дух человечий.
Раз, два, три, четыре, пять.
Потом снова: раз, два, три, четыре, пять,
потом: раз, два, три,
а потом опять: раз, два, три, четыре, пять.
И опять: раз, два, три, четыре, пять.
И опять: раз, два, три.
Все. Больше нет никакого шума, больше нет никаких звуков.