https: //ursp.org/index.php/uzhnoe-siyanie/ 9-zhurnal-yuzhnoe-siyanie/123-us-2-2023
(чтобы ссылка работала нужно убрать из неё все пробелы)
«Южное сияние», № 2 (46), 2023
----------------------
БАБЬЕ ЛЕТО
1
в горьких вьюнах, пижмах,
головках чертополоха
лечь и молчать: вышит
выше, вишнёвей вдоха,
вырезан из ржавых
крыш жестяных, горячих —
кровным листом каштана...
(шёлковая иначе,
спряденная чужими,
сотканная вслепую
жилка, тропа ли в глине,
трещины тень?..) разуюсь:
розы густой бронзы,
мята глухих, мягких...
просто молчать. возле.
ежа, репей, мятлик...
2
нечаянная но закрой глаза
и весь собравшись на кромке губ
о как ты будешь ловить меня
и ждать во тьме чтобы вновь и вдруг
как вздрогнешь трогая где трава
уколы кончиков мокрый ворс
хвоинок спутанных стрекоза
блесной зависнет слезясь насквозь
чешуйка рыбья не сколупнуть
поймал русалку терпи обняв
нежнейшей судорогою рук
и ног впивайся а вот слова
в которых знаю почти что груб
и небо навзничь легко легло
наждак загара волос овсюг
а мне нечаянно так тепло
3
где ночные-чёрные волосы твои
жёсткая неглаженная лебеда
если потеряюсь только не прогони
летнее ли ворохом и чехарда
порох тёплых тропок звон семян-узелков
пальцы разнимаю едва да едва
шёпотом в макушку выдыхать мотыльков
где слова не сломаны о слова
СМОРОДИНОВЫЙ ЛЕС
а солнце — сквозь смородиновый лес
по тёмно-красным, розовым и белым
упругим бусинам прихваченным губами,
упрямым косточкам прикушенным легко...
(а там по краю: ива наизнанку
за пыльной тучей вскинута вдогонку
и от беззвучных судорожных молний —
которые одни и гонят ветер
вперёд товарняков и вертолётов —
уже знобит, метёт озон безумья...
и бьётся телефон — живой пескарик,
и оборвав натянутую леску
без плеска — в тишину, во тьму как в омут,
в расколотое зеркало как в сушь...
о нём, о немоте... в огне, во гневе...)
...утренним родинкам примятых летних ягод.
нет, мы другая половина неба,
где край листа двуручною пилою,
зелёным леденцом и двуязычным
блужданьем на просвет, на шёпот: слышишь,
садовник знает для чего привито,
а веткам незачем, им только дрогнуть
и прижиматься мокрым срезом к срезу,
и прирастать вживую, обнимая...
плести смородиновый лес... прилипших мошек,
мышей летучих с тонкими резцами,
грызущих нежный сахар полнолунья
и распускающих одежду у влюблённых
до нитки, до последнего, до «кто ты?»
ОВОЛС
думал вдруг живое да вдруг зерно
пригревал посреди листа
а оно разинутое окно
торричеллиева пустота
продувной озон рассухой зако-
пан да вывалился в зенит
и летит невесомостью кверху дно
и звенит своё
извинит
ПО КРАСНОЙ НИТИ
— Чего в такую рань? Эх ты. Легко ли
чём свет вставать, встречать идти старухе?
— Мне, бабушка, хотелось повидаться,
давно не говорили мы с тобою.
— А с дочками что не до разговоров?
— Да выросли они, живут отдельно,
к чему мешаться у чужого счастья,
я лучше к вам — ведь часто собиралась.
— Ну заходи. Дай поцалую... дылда.
Дом-от большой наш, и обняться есть с кем.
Мы все с тебя глаза-то не спускали,
не ждали правда рано так, но что уж.
— Что мама?
— Младшая моя краса и ныне!
Умней всех вас, всех лучше шьёт и вяжет —
светлее снега, легче паутинки!
Лишь тёплые ей вещи не даются.
— А папа?
— Нет, его ты не отыщешь.
Напрасный труд. Твой дядя тут пытался
свово сынка беспутного... соринка
во ста стогах. Но суть не в них, а вот где:
все, кто пришли — по кровной красной нити.
А белая не выдержит натяга.
— А как... не знаю, спрашивать...
— У нас он. Не толкошись, врачи сказали надо,
так им видней. А этот воздух лечит
и хвори, и обиды.
— Расскажи мне.
— Обычно здесь не любят нерождённых,
но твой весёлый. Мы назвали Ваней,
чтоб не забылось, каковы — дары.
Смотри-ко, вот и он. Беги, Ванюша,
встречай скорее маму. Зачерпни ей
пригоршню слёз, лицо умыть с дороги,
и молока грудного — ждать и пом[нить].
КОНТУР
вымыто, стёрто. я — только контур.
пробегая, его заполняют
чужие собаки,
мальчишки,
мамашка с коляской и книжкой
(какие блестящие спицы),
синие птицы — голубки на бульваре,
в наушниках парень.
а рядом, чуть за угол —
уголь,
шаткая алкашня,
смуглые грузчики
ждут, жгущее солнце степей,
недоумённое, сонное... эй, не пей!
сор и асфальт.
альт —
это уже река —
даль-
ше слышится. из ушкА
нитью упрямица тянется.
да, вода.
ну куда?..
едко, как в дверь соседка,
непрошенным лыком в строчку —
не-видите-заперто-на-цепочку,
придерживаю рукою — не беспокоить!..
нет, — синее и зелёное... незабелённое...
«ты же была русалка, жалко...
на, вспоминай —
месяц, май...
и не маши — дыши...
камыши...»
часы протискиваются боком.
хватит, пора.
эхом, охрой
зеркальце поворачивается внутрь,
прикрывается рисунком знакомым.
приветики, вот я и тут, —
дОма.
ПИТЬ
Ты ведь не знаешь, чтО там.
С первого же глотка
лопнут горячим потом дойные облака.
Осы сосковых зёрен, бёдер нагар/прострел,
голос твой станет чёрен, станет зрачок твой – бел.
Встанешь, шагнёшь по шпалам, даль это сталь колен.
Путь развернётся алым, зелень плеснёт из вен.
Две поднебесных нити снижут желток и синь.
Разве же ты – не птица? Только беги! Неси
дробью безумных пяток, мельницей ног и рук –
нерастворённый запах, неотражённый звук!
Скорый по взлётке рельсов, выше-гляди-сметёт!
Веткой срывая время, навзничь листая – всё:
та, что ещё разлюбит, вновь первый раз с тобой…
Станут слюдою губы и шоколадной – боль…
Канет закат на блюдце, выплывет в бирюзе
дом, где тебя дождутся, где одному тебе
дальний ночник крылечка – ближе, теплее…
НЕТ!!
Это – ослепший встречный!.. И – оборвётся свет…
…Чашка с отбитым краем, трещинная змея.
Что в ней? Сама не знаю, яд или просто – я…
БЕССОННИЦА
Совы… бесовские и – невесомые,
вспомнятся: дрёмой плывёшь, но – коготь
где-то с изнанки… Скажи мне сонное,
то ли с английского, то ли – другого…
Вдохом поймай, отпусти на выдохе –
дёрнусь, но снова – ручные, ручьёвые
волосы, полосы светлые… вылетит
слово… моё ли, твоё или чьё оно?..
Слово-совёнок, гнездо его – жжение,
раж: на рожон через брайль многоточия
буковкой м(алой) – руки продолжением,
снежным крылом – продолжением почерка…