Близлежащий посёлок, блаженное небо,
Горностаевый снег на облезлых домах,
Раскулаченный нищий немного несмело
Смотрит на прародителя Душу и прах.
Скот рогатый издох, полушёпотом дали,
Отзвук длительных мук и полена кусок,
Всю Россию у Троицких баб отобрали,
Вот остался мужик, он совсем одинок.
Безошибочно ветер читает молитвы,
Весь Уральский простор как сгоревший покос,
Раскулаченный Призрак из ветхой могилы,
Словно солнечный зайчик на тёмном Христос.
Над посёлком луна как чужой заголовок,
А под ним целый век без божественных слов,
Столько мёртвых невест и несчастных золовок,
Шьют из веток еловых сиротский покров.
Раскулачено небо, вместилище грустных,
Протянулась рука, на ней горстка светил,
Сдох малютка телёнок, косой съел капусту,
Как же жить, добрый Боже, без веры и сил.
Хлеб бросающий Дух, стайки корок крылатых,
Раскулаченный Сын прижимает Отца,
Скот рогатый издох и мужик конопатый
Закопал за кулижкой немые сердца.
От вина иль от водки, от пенной потери,
Полугар заправляя под хворый живот,
Раскулаченный нищий средь горьких мистерий,
Кладёт тень от просфоры в разрубленный рот.
Ничего, отдохни, полустёртые лики
На ободранных стенах Исомских церквей,
Под уральским покровом растёт ежевика,
Улыбается деткам расстрелянным Змей.
Оглашённый мужик, злой кулак, горемыка
Сам помянет в молитве своих палачей.
Ничего, отдохни, от тяжёлого Крика
На Уральской, жестокой, но русской Земле...
Ты совсем Идиот, такой скорбный калика,
Что стоит под окном в затуманенном сне.
Ведь Безбожный крестом будет ранить и тыкать,
Притаившись как муха на мёртвом Христе.
Не грусти, мужичок, хватит дуться и хныкать,
Нарожает сам Бог еще Русских детей.
Будут черти на скрипках кровавых пиликать,
А ты честно молись и Врага небом Бей!