Бревенчатый снег, подрумяненный холод,
Везут чумаки первозданную соль,
Уж скоро ольховая роща и отдых,
Рассудок поленьев и дерзкий огонь.
Блестит Гологорка, покой несравненный,
Отчаянно борется с мраком звезда,
В слезах отмокают небес гобелены,
Янтарным мизинцем ласкает свеча.
Вот скоро село, полуостровы хаток,
Уткнулась в подушку земную луна,
Для грустных волов сугробик не сладок,
Для старых телег дорога скушна.
Приснятся паланки, епанчи и стрелы,
На рог бессарабский туман нападёт,
Зима располнеет, заполнив пробелы,
Впивая в таган полупризрачный лёд.
Заснут чумаки, расслабится Гордость,
Осколком вселенной печаль разобьёт,
Волов бессарабских святая покорность,
Прогретое сено хрустит и поёт.
Вторят за избой девицы и бабы,
Сажают в сугробы небесный арбуз,
В архивах дорожных изгибы, ухабы,
Дороги блаженной заснеженный вкус.
Блестит Гологорка, наступит то время,
Когда прекратится война Сатаны,
Разделят всю радость и горькое бремя
Окраины русской простые сыны.
В сугроб упадёт небесное Семя,
Размножат хлеб-соль удальцы-чумаки,
Жестокая боль и безумье на время,
Живут на чумацкой иконе Христы.
В минутном затменье святое Прозренье,
Тихонько на русском глаголят волы...