Я. д.
Я знал его той развесенней порою,
Когда склонны думать, что мир перекроем,
И смерть победим, и поймаем удачу,
Что жить будем так, как хотим, не иначе…
Он дорог был всем и для всех был слугою,
Опорой и другом, шутом и героем.
Веселый, находчивый, смелый, умелый,
Все ладилось, если он брался за дело.
Он мне говорил: не зевай на минуты,
Моргнешь – и счастливой минуты не будет!
И тихо смеялся недопониманию
Наивного юноши с книжной моралью.
Но книги любил он, и знал он им цену.
Ценил в них премудрости вечные темы.
И духом мы с ним в этом были едины:
Плыть против течения, чтобы не сгинуть…
Промчалась весна, и нагрянуло лето.
Трудился я как-то под друга опекой.
Не клеилось дело по жаркой погоде.
А он пожурил: мол, не скорый ты вроде.
И тут же воскликнул, к другим направляясь,
Как будто смягчить обстановку пытаясь,
Но будто крапивой по уху заехал:
Не смейтесь, прошу, над больным человеком!..
Подумал тогда я, что парень юродив.
И даже обижен был чуточку вроде!
…Убрал наконец опостылевший мусор,
Забылась история, сыпались бусы…
А следующим летом все было прекрасно:
И встречи друзей, и наполненность красок
А где же товарищ? – Он болен, однако!
- Как нужен он всем, помолитесь, ребята,
Чтоб был он здоровым, был весел, как прежде!
Запомнилась ночь озорною надеждой.
Не знал я подробностей, и не увидел
Тогда его, и не ко случаю было…
Собрались мы вновь уходящей зимою.
Спросил я кого-то про друга больного,
Ну, как он? – да умер вот, ты лишь не знаешь.
…Неверие, шок, и обида сплошная.
Когда? Почему? – онемевшим вопросом.
- Все лето сгорал, не нашла его осень.
Спасал свою душу, другим помогая,
Ни днем, ни ночью покоя не зная.
Пока были силы, он многое сделал
Чтоб летом преграды не знало веселье,
Чтоб летом заботы нас не омрачали,
Он скрыл ото всех свой последний экзамен.
И кто-то был в курсе, и было же время
Бороться и скинуть смертельное бремя!
Но бременем быть не хотел наш приятель
Долги не любил, не любил усложнять он.
Все взвесил и принял решенье смириться.
С Христовою мерой земной не сравниться…
Дыхание бездны. Холодное утро.
Идти против ветра особенно трудно.
Смотрю на минуты. И в белом тумане
Я вижу, как друг мне тепло посылает
С далекого берега майского цвета.
«Не смейтесь, прошу» - только в сердце стилетом.
С далекого берега прочного быта
Я вижу, что смертью не все карты биты
Что козырем станет желание в оба
Глядеть на минуты. И доброе слово.
Он был человеком, он мог заблуждаться,
Но стал воплощением дружного счастья.
Спи телом спокойно. Зри духом открытым:
Мы помним. Ничто на земле не забыто.
2008