Девятнадцатое апреля

         
            

  Автор:  Кокорев Иван Афанасьевич

          (4 августа 1905 года - ?) – русский
           поэт-трезвенник, автор более 300 стихотворений и поэм.
 
Иван Афанасьевич писал только религиозные стихи и поэмы. В основном о Братце Иоанне, о преимуществе трезвого образа жизни и на Евангельские темы. На долю трезвого поэта выпало трудное время: революция, преследование верующих, Великая Отечественная война. В момент, когда начались в 1929 году репрессии против верующих, Ивана Афанасьевича призвали в армию, и только по-этому ему удалось избежать лагерей и тюрем. Но по количеству жизненных испытаний и их тяжести, которые пришлось преодолеть за эти годы, сравнение с лагерями и тюрьмами не покажется преувеличением. Достаточно сказать, что множество раз Иван Афанасьевич находился на самом краю гибели. И только настойчивость и абсолютная трезвость спасала и продлевала ему жизнь. Всё это происходило потому, что в один из счастливых дней, в грозовом 1917 году, юного Ваню Кокорева добрые люди привели на беседу Братца Иоанна Чурикова. С того памятного дня, он уверенно встал на путь духовной трезвой жизни. И в дальнейшем свой большой поэтический дар весь без остатка посвятил идее трезвости, в которой сегодня нуждаются тысячи и миллионы людей. В 1928 году И.А. Кокорев был депутатом Василеостровского районного совета 12 созыва. Во время Отечественной войны Иван Афанасьевич служил сапёром в Отдельном сапёрном батальоне 131 дивизии. 60-ые, 70-ые, 80-ые годы были очень продуктивными у Ивана Афанасьевича. В этот период были написаны поэмы и основные стихи, которые вошли в сборник стихов для пения.

Девятнадцатое апреля

Апрель, апрель! Родной, весенний,
Для нас особенным ты стал,
Нас дважды в месяце апреле
Печальный Ангел посещал.

На наше общество гонений
И клеветы вздымался вал.
И средь пасхальных песнопений
Глас скорби в эти дни звучал….

Но ничто не ново под луною,
В этом мире, грешном, преходящем.
И волна катится за волною
В тёмном, мутном море, злом кипящем.

Дух злобы, пьянства и вражды
Своих позиций сдать не хочет.
На тех, кого дела видны
До наших дней он зубы точит.

Тому примером, подтвержденьем
Жизнь Братца и Его судьба:
От первых дней Христу служенья -
За человечество борьба.

Его противник и враг Божий,
Источник горести и мук,
Опутав мир враждой и ложью,
Через своих рабов и слуг

Творил по-прежнему расправу
Над верными Творцу людьми.
И шли к нему из тьмы неправды
Те, что Христа на крест вели.

Иуда алчный и продажный
Восстал таким же из земли.
За ним все те, что не однажды
Топили истину в крови.

Самодовольный фарисей
И книжник – лицемер учёный -
Вновь появились средь людей,
От веры в Бога отвлеченных.

И тот же Каиафа злобный,
Как и тогда, свой суд свершал.
Пилат безвольный и покорный
В сторонке руки умывал.

И вновь ведомый на распятье,
Живущий в людях, шёл Христос.
Прошли века, но те ж понятья.
И тот же всё везём мы воз.

Вновь так же мрачная Голгофа
В двадцатом веке перед нами.
А к ней ведущая дорога
Залита кровью и слезами.

Уже не три креста, как прежде,
Но сотни, тысячи на ней.
Пугают в темноте зловещей
Идущих к Истине людей.

В век просвещенья и культуры
В огромных, светлых городах
В пороках, как в сетях, понуро
Бредёт народ, как бы впотьмах.

Хотя признаться: очень трудно
Осознавать, что в темноте,
Духовной спячке беспробудной
Течёт жизнь многих в пустоте.

Ведь всюду в залитых огнями
Театрах музыка гремит.
А в ресторанах за столами
Веселье пьяное шумит.

Но счастье не на то дано
И не заменит нам вино,
Как ты ему не покланяйся,
Христовой Истины Зерно.

За этим призрачным весельем
Таятся скука и тоска.
Отрады нет и нет забвенья
Да и расплата так близка

Верёвка, пуля или яд
Сбирают урожай богатый.
Кругом везде огни горят,
Но в жизни многих темновато.

А тех, кто истинный и вечный
Свет возжигают на земле,
В большой семье той человечьей,
Распять готовы на кресте.

Царит закон над всей землёю.
Одни приходят для того,
Чтоб свет и мир нести с собою,
Другие - тьму, неправду, зло.

Пришёл в дни нашей жизни Братец,
Посланник Господа Творца.
Спасти людей, на путь наставить,
Прямой и честный до конца.

Себя всего он посвятил
Святому делу отрезвленья.
От духовенства ж получил
Он не поддержку, а гоненья.

Они Евангелье читали
По букве только лишь одной.
И суть его истолковали
Для пользы, выгоды земной.

В высокоумии своём
Себя лишь мудрыми считали,
Стремясь в Писании Святом
Познать все тайны и детали.

Могли ль они смириться с тем,
Что рядовой, простой крестьянин
Стал объяснять свободно всем
И проповедовать Писанье?

Живое дело Правды Божьей
Не волновало сердце их.
Раз не был он рукоположен,
Не должен книг читать святых.

Не тот священник, кто за деньги
Пред ликом Господа кадит,
Но тот, кто силой убеждений
Духовно мёртвых воскресит.

И пусть духовных академий
Такой священник не кончал,
Своё он в мире назначенье
Как пастырь добрый оправдал.

Таким священником по чину
Мелхиседека – Братец был.
Его Господь не без причины
На этот сан благословил.

За слово жизни, трезвость, веру,
Что сеял он в сердца людей,
Как сыну верному, без меры
Творец дал мудрости своей.

И он, как солнце золотое
Замерзших в жизни согревал.
И всё высокое, святое
Что в нас уснуло, пробуждал.

Но, как и прежде, слепы были
Народа пастыри, вожди.
Неправый суд над ним свершили:
Он знал, что будет впереди.

Ему в день светлый воскресенья
Кулич пасхальный поднесли -
Миссионерское решенье
И в Суздаль – в крепость, в заточенье
Раскаиваться увезли.

А в чём раскаяться? Не в том ли,
Что равнодушно проходить
Он мимо слабых и безвольных
Не мог и для себя лишь жить.

Нет! Он пришёл их воскресить,
Евангельем их укрепить.
Не мог раскаяться он в этом,
Что людям помогал советом.

За то Синод своим советом в ночь
Постановил: убрать с дороги прочь.

То было в месяце апреле
В девятисотый давний год.
Так награждали тех, кто к вере
И трезвой жизни звал народ.

За лицемерие такое,
Насилье именем Христа,
Пришло неверие большое
И в центр, и в дальние места.
В людские души и сердца.
Но в Братце духа не сломили
Все козни, происки врагов.
Но ещё больше возбудили
В нём ревность к делу и Любовь.

И после суздальской неволи,
Откуда Бог его воззвал,
Он возвеличил ещё боле.
Дела свои он продолжал.

А кто мешал ему и мучил
Кто предвещал ему беду,
Были разогнаны, как тучи,
Грозой в семнадцатом году.

И даль широкая открылась
Тогда пред Братцем дорогим.
Свободы светом озарились
Сердца друзей, идущих с ним.

На зов его объединились
Они в коммуну на земле.
И там работая, молились
В его родном монастыре.

И десять лет они трудились
Единой, дружною семьёй.
С вождём великим и трезвились,
Идя за ним Христа стезёй.

Всем людям дали образец,
Как жить на свете с Богом надо,
Чтоб славы получить венец
И выйти из нужды, из ада.

Но вековое в мире зло,
С добром ведущее борьбу
Мешало им, войною шло
Распространяя клевету.

Добилось зло, чего хотело:
Коммуну поняли не так,
Как говорило о ней дело,
Был совершен позорный акт.

Была допущена ошибка
В большом и очень важном деле:
Ещё раз сделана попытка
Достичь насильем своей цели.

Настал день скорби у народа,
Свершилось то, что суждено.
Пред Братцем вновь легла дорога,
Ему знакомая давно.

И вновь, когда мир христианский
«Христос воскресе!» воспевал,
Наш Братец Иоанн Самарский
За веру путь в тюрьму держал.

То было в месяце апреле,
В двадцать девятый год, друзья.
В день девятнадцатый, весенний,
Когда кругом ручьи шумели
И ждала пахаря земля.

А он, великий хлебопашец
Земель, что мир забраковал,
Творец счастливой жизни нашей
За наше счастье вновь страдал.

Тот, кто призвать мог к жизни новой
Не только землю, но людей,
Вновь получив венец терновый,
Прощался с Вырицей своей.
Он оставлял Своё здесь сердце,
Так он коммуну называл,
Как мать любимого младенца
Растил её он, пестовал.

Теперь, когда освобождённый
От рабства пьяного народ
В коммуне, им же сотворённой,
Счастливо, радостно живёт,

Его с Коммуной разлучают,
От трезвой сей семьи берут.
Врагом народа объявляют
И на Голгофу вновь ведут.

Он знал, что это был последний
Его из Вырицы поход.
И в скором, пламенном моленье
К творцу вселенной просьбу шлёт:
Спасти весь трезвый Свой народ.

И плакал он в минуты эти,
Жалея нас, молясь о том,
Чтобы гонений сильный ветер
Не разлучил нас со Христом.

О том скорбел он и молился,
Чтоб были скромны, кротки мы,
Чтоб злобный дух не воцарился,
Чтоб ни сумы нам, ни тюрьмы.

Чтоб не боролись мы за место,
Кому и кем руководить.
Но без лукавства, просто, честно
Друг другу помогали жить.

За тех молился, кто во плоти
Его не видел, не слыхал.
Но в тёплой, дружеской заботе
Воскрес духовно, трезвым стал.

Его молитва нас поныне
Хранит и помогает нам.
И в трезвой мы живём общине
И следуем его стопам.

Его святое слово силу
Не потеряло в наши дни.
Из пьяной тьмы, живой могилы
Ведёт людей на свет зари.

И сколько Лазарей, смердящих
Печальной тенью гробовой,
Через его слова воскресших,
Мы зрим сейчас перед собой.

И если любим Братца делом,
Не только языком одним,
Давайте искренне и смело
Друг другу руку подадим.

Пусть будет он один над нами
Судьёю наших дум и дел,
А меж собою быть друзьями -
Он видеть это так хотел.

Его прощальные слова
Пусть нам войдут и в плоть и в кровь:
«Меня увидите тогда,
Когда охватит вас любовь».

Месяц апрель! Хотя безмерной
Ты скорбью сердце мне пронзил.
Но всё ж я счастлив: во вселенной
В одно я время с Братцем жил.

И дай Господь, чтоб, как бывало,
Когда я был возле Него
Во мне росло и созревало
И в жизни добрый плод давало
Посеянное им зерно.

Чтоб не вражду и разделенье,
А мир из уст мне источать
Святое Братцево ученье
Без примеси и искаженья
Правдиво людям передать.

И верить твёрдо, верить слову,
Им возвещённому тогда
Что мир без трезвости Христовой
Не будет счастлив никогда.