Веками важным атрибутом взрослого мужчины борода была,
Был равносилен от неё отказ клятвопреступлению и ереси.
Когда-то на Стоглавом Соборе однозначно утвердили:
Всех, бреющих свой символ чести, подвергать анафеме,
И был одним из самых животрепещущих вопрос брадоношения.
В основном, сакральную роль растительность лица играла,
Заповедовала церковь - как можно дальше бритву от лица держать,
Побритого запросто в содомии обвинить могли.
Как доказательство верности традициям воспринималась борода –
Тот, кто с бородой, не подвержен скоротечной моде.
И в России тех, кто брился, православный люд не принимал:
Взявший в руки бритву Годунов людской молвой отвергнут был,
И за Лжедмитрия тоже не вступились москвичи,
Хотя хорошим царём для них он был,
Одна средь всех причин была проста –
Вместе с окружением брился самозванец.
Но не было царю Петру дела до традиций,
Издал указ он и повелел всем брить усы и бороды,
Лишь лица духовного сословия бороду могли теперь носить,
А остальные, кто не хочет бриться, пошлину должны платить.
Знал государь, что трудным будет это дело,
И потому принялся безжалостно исполнять свой же указ.
Схватил он крепко старую Московию за плечи,
А подручные солдаты были тут как тут:
Двумя ловкими движениями отсекали они сверху бороду,
А снизу отхватывали длинную полу кафтана,
Оставалось стране издавать какие-то неразборчивые звуки –
То ли бессмысленное бормотание, то ли ропот,
Но сопротивление со стороны набожных было колоссальным,
Ведь фундамент многовековых устоев стал рушить царь.
И сам он тоже не гнушался взять в руки инструмент,
С увлечением осваивал ремесло брадобрея и портного –
Резал бороды и брил, и тут же усекал кафтаны.
Частенько в этом содействовали ему шуты,
Что добавляло всему действу атмосферу абсурда,
Чувствовали себя обречёнными «жертвы» новой политики царя.
Око государя было весьма зорким,
Не упускало оно ни единого старомодного лица,
Замечало всех носивших русские кафтаны.
Бросались даже за санями подручные царя,
Вытаскивали из них бояр и применяли силу:
Кромсали бороды и резали кафтаны,
А иностранцы с интересом и хохотом на это всё смотрели…
Поначалу даже патриарх государя не поддержал,
Казалось, церковь готова дать бой новшеству Петра,
От отеческих принципов призывал не отступать верующих патриарх,
Но очень скоро понял Адриан, последний патриарх,
Что это может стоить ему патриаршего клобука,
И тут же всю антипетровскую риторику свернул.
Но успел он всколыхнуть зерно сомнения народа,
В патриархальной стране много оказалось ревнителей традиций…