С севера утром эхо пропавших сплетен,
Сколько рассказано, столько же и забыто.
Я твоя куколка, вечная Маргарита,
Словно былинку тонкую, носит ветер.
Волосы льются огненной карамелью,
Не обожгись смотри, темноглазый мальчик!
Кто обо мне, бескрылой, потом заплачет,
Если незаменимой стать не сумею?
Ах, посмотри, какие в витринах платья!
Впору ли мне они, быстроногой лани?
Трижды в неделю письма писала маме,
Но о тебе молчу, ибо слов не хватит.
Звуки, стихи и слоги во мне тоскуют,
Страшно подумать, если все хлынут сразу!
Так и рождаются, верно, твои рассказы,
Их вдохновляют робкие поцелуи,
Что ты срываешь дерзко и мимолётно,
Вспыхиваю как роза в лучах закатных.
Слухи разносятся - эти цветы для сада,
Зря уверяешь, будто полюбят воду,
Вазу резную, столики у камина,
Максимум дня четыре - и канут в лету.
Песенка птички глупой навеки спета,
Ты же - надменно, быстро проходишь мимо.
Я о тебе забуду - нельзя иначе,
Стану серьёзной, бледной и молчаливой.
Спросят однажды: "В юности ты любила?
Был ли отважным - юноша, нежным - мальчик?"
Я промолчу - ветер слова уносит,
Вдруг пропоются огненно и услышишь?
Ландыш в твоём саду оказался лишним.
О, не тревожься, молчать буду, если спросят!
Разве клялись Луной мне нетерпеливой,
Разве пообещали любить и верить?
Но отчего, дрожа, я хожу на берег,
Даже в печали горькой кажусь красивой.
Волосы бесполезно и стричь, и прятать,
Лето приходит - вновь покрывают спину.
Может мне, безнадёжной, сердечко вынуть
Да закопать его на на тропинке сада?