По могиле не через дебри
Я хожу.
Как убили мою деревню –
Расскажу.
Как убили мою деревню,
Не сужу.
Там я нынче одни деревья
Нахожу.
Не спалила война Молохом
Корабель.
За бурьяном-чертополохом
Колыбель.
Вышло детство моё за двери,
В ту печаль.
И растёкся волной забвенья
Иван-чай.
Тополя у подножий мшисты,
Спит вода…
А ведь не были тут фашисты
Никогда.
Человек на земле рождался,
Детвора…
Не горело тут со гражданской
Ни двора.
Лишь порою послевоенной
Был пожар.
Только жизни он убиенной
Не пожал.
Вместо горя на одоленье
Всей хулы
Поднялась и тогда деревня
Из золы.
А потом без огня и дыма,
Без грозы
Вдруг не стало её – и мимо
Все возы.
Это было в семидесятых,
Где застой.
Мертвечины не помню запах
Я густой.
Но сгустилась беда незримо:
Кто кого?
И не стало однажды Рима
Моего.
А ведь он, как лозой, увитый
Хмелем был.
Над деревней, слезой умытой,
Нет могил.
Из Китая сюда не ходят
Инь да Ян.
Ничего тут не происходит,
Тут бурьян.
Оттого и горчит, а тяжесть
Без идей.
И речушка журчит всё так же,
Без людей.
Из разбитого память слепит
Дом, крыльцо…
И, как пуля, ударит слепень
О лицо.
Не сойдутся, однако, с бытом
Ян да Инь.
Над деревней моей убитой –
Неба синь.
2024