Встать, зиме вопреки, в пять утра, как июльским рассветом,
прибавляя минуты в январский короткий метраж,
выйти в зимний сюжет - почти тут-же раскаяться в этом,
ведь актеру массовки не нужен особый кураж.
Что ж, играем пробежку, и позже, без Тиффани, завтрак.
Образцовое утро, завязка хорошего дня.
Было так же вчера, будет что-то похожее завтра.
Дальше белкою впрыгнуть в работу, пыхтя и звеня.
Будет день, будет пища (а как же), потоки картинок -
и в картинках: пожары, ракеты, разрушенный дом,
что-то медное, но прозвучавшее из-под сурдинок,
про сгоревшие танки - вот, вижу - на поле пустом.
Будет вечер не томным, повсюду усталые лица -
"Это капитализм!" - крикнул Шварц бы и вынул топор.
И кино это тянет к земле, и всё длится и длится.
Приютит мои мысли незвёздная ночь-монтажёр...
Будет горе - от смерти родных, от сгоревшей квартиры,
злобный шмель-беспилотник, зависший над шапкой сосны,
будет ненависть - где вы, хотящие мира для мира,
не хотите в окоп наш вселиться, хотя б до весны?
Тают лица врагов, как следы от промокших кроссовок,
на подушке остался безликий и высохший след,
и опять я закрыл догорающий дом на засовы,
и опять не нашел потерявшийся зимний рассвет.