(Посвящается ушедшей из жизни Утиной Зое Михайловне, моей соседке, блокаднице и замечательному человеку)
Пискарёвские могилы,
чтобы помнили и чтили
боль и жертвенность людей
в девятьсот блокадных дней.
Тем героям Ленинграда
наша память и награда -
скорбный, траурный венец
с вечной памятью сердец.
Им пришлось в блокаде страха
жить, когда лишь шаг до праха,
быть участником игры
обездоленной судьбы.
Скажет мистик-эзотерик:
правду внемли без истерик.
Голод – смерть: от них и жди
для покорности ключи...
Ошибётся! Да, боится
город в пепел превратиться.
Динамит и там, и тут:
миг – и время разорвут.
Это прошлое? Нет – боле!
До сих пор фантомность боли.
«Я» решало: быть, не быть,
что на память положить,
если нет и скудной пайки,
тяжесть сросшейся фуфайки,
совесть, тело или срам.
Каждый выбор делал сам.
Зоя–жизнь! Просил зря снова
про блокадные оковы
очевидца рассказать.
Скажет: «Больно вспоминать...»