Агафья Финдуляк работала дояркой,
И присмотрела жениха. Пришли сваты.
Кандидатура конюха ей показалась яркой.
"Мои желания Охрим Утряхин все просты".
Нагрянув, говорила жениху невеста.
"И то, что конюхом работаешь - мне лестно.
Так это ж превосходно, это же прелестно.
Мы сделаны с тобою с одного ведь теста".
Охрим Утряхин был слегка весь озадачен,
Что мужем для Агафьи конюх предназначен.
Утряхин весь засомневался, отказал,
Велел он деловито всем покинуть зал.
Сватам он выложил свои обиды,
Им предложил всем с хаты дружно выйти.
Агафья тут заверещала, и пустилась в плач,
" Ты душегуб моей души, - сказала, - и палач.
Охрим Утряхин обвиненьем потрясён,
" Я не в тебя Агафья Финдуляк влюблён".
Пытался конюх оправдаться, объяснить.
"И что без вас могу доярушка прожить.
Влюблён безумно я в простую повариху,
Хотел бы от неё детей, и жить красиво, тихо"
Агафья Финдуляк в сердцах разбила вазу,
В грехе она потом, уйдя с избы, увязла.
Крутила бурные романы с офицером,
Тот оказался негодяем, диким зверем.
На личике Агафьи красовались синяки,
Те синяки от офицера, от его ноги.
А как же конюх наш Охрим Утряхин?
К той поварихе зачастили свахи.
Однако конюху от Дарьи Воронцовой
Пришёл ошеломительный ему отказ.
Охрим покрылся краской – весь пунцовый,
Устал от поварихи, от её проказ.
Проказницей была та Воронцова,
И щебетуньей и болтуньей.
Вся подбоченись, вышла на крыльцо вот,
Охрима приглашает на глазунью.
Утряхин тут без всякой задней мысли,
Заходит в дом, на стул уселся он за стол.
А на столе глазунья, он со смеху прыснул.
Как скудно здесь живут, как бедно, всю умёл
Яичницу, и продолженье угощенья ждёт,
А Воронцова, глазом не моргнув, всё врёт.
Какая расчудесная я повариха,
Люблю, мол, под чужую дудку прыгать.
" Позвольте вам Агафья не поверить"
Он Дарье говорит без всякой задней мысли,
Оговорился, с кем такое не бывает, что мы - звери?
Поднялся шум и гам, дым коромыслом.
Прогнали вон Охримушку Утряхина,
В конец его те сватьюшки затрахали.
Охрим Утряхин, не на шутку обозлился,
И, сам того не ведая, к доярке заявился.
" Уж видно нам судьба с тобою вместе быть"
Торжественно Утряхин произнёс.
Доярка в крик, пустилась тут в разнос.
" А ну – ка вон отсюда, холмогорский бык!
Не чуя ног, Утряхин вышел со двора,
"Какая незадача, полоса не та, пора.
Пора идти к реке и утопиться, что ли"
И видит, как сосед рыбачит Анатолий.
- Как быть же мне, скажи друг Толя?
От Дарьи Воронцовой получил отказ,
А я ведь от любви к ней по уши увяз.
- На то и есть она вот божья воля,
Тут подытожил философски Анатолий
- Пахать дружок тебе пора бы в чистом поле,
Такое средство есть хорошее от боли.
Не внял он увереньям своего соседа,
Их посчитал Утряхин проявленьем бреда.
С товарищем Охрим так и не съел пуд соли.
Обратно возвернулся на село Утряхин,
Всё сокрушался он, что дал с дояркой маху.
Навстречу конюху шёл Агафон навеселе,
Прослыл тот Агафон специалистом на селе
По бабам был мастак, и местный Дон Жуан,
Поведал сгоряча Охрим, что дело дрянь.
- Тебя пора задвинуть, в тень пора уйти,
Совет подал наш спец по бабам.
- Охрим, не стой ты ради бога на пути.
С Агафьей у меня роман не слабый.
- Я что? Я ничего, друг Агафошка,
Да что там, мелкая я, в общем, сошка.
Уничижено говорил Утряхин, наш Охрим.
- Но от Агафьи, мне сказать по правде, будет сын.
Тут Агафоша взвился, очень разозлился.
- Ты почему мне подрезаешь крылья?
Ты мне соврал, и гонишь просто лабуду.
Смотри Охрим, из под земли тебя найду.
Покинуть должен в одночасье ты село.
Мне от волнения дыхание свело.
Дыхание от ревности всё спёрло,
Её посеял ты душевно зёрна.
Я понимаю - это ненароком,
Послужит случай, сей уроком.
Я Агафон Зароков балагур и весельчак,
Где золото зарыто, господин Колчак?
- Ты что городишь, что за ересь?
Зачем мне портишь нервы?
Какой Колчак, когда Утряхин я, Охрим.
- Ты наложил густой двумя слоями грим.
Белогвардеец ты, ты генерал Колчак!
Под конюха косишь Охрим, ну и мастак!
- Я понял, Агафон. Палёный самогон,
Сивушных масел много в нём,
Здоровью нанесён большой урон.
Головка не болит? Не кружит?
Головка с разумом не дружит?
- Ну, хватит! Надоел! Ты мне осточертел!
И Агафон, взыгравши под баян, запел.
К нему девицы потянулись,
Ему они все улыбнулись.
Умеет бабник ключик к сердцу подобрать,
О женихе весёлом им не грех мечтать.
Агафья, тут не запылившись, объявилась.
На женишка она воззрилась,
И мёртвой хваткою в него вцепилась.
Доярка, баянист, ну, чем они не пара?
Зачем же время тратить даром?
Сыграли скоро свадьбу,
И Агафон сказал всю правду.
Что бабник он, что балагур.
И баб считает словно кур.
Что он не может быть по гроб ей верным,
И что девицы для него, что серны.
Агафья тут в лице переменилась,
Ну, как же так? Надёжного нет тыла?
И мысли в голове роились,
Она застыла. Затрещал их брак по швам,
" Он из меня же вытянул все жилы.
Ну, я ему урок свой преподам"!
"Вернусь к Охриму я" - Агафья так решила,
Сама в руке Агафья утаила шило.
" На случай тот, что если тот начнёт кобениться,
Как хочет, но он на мне всенепременно женится".
Приходит в дом к Охриму тут замужняя Агафья,
" А если воспротивится, сначала гавкну"
Доярка в мыслях про себя решила,
Не выпуская из руки при этом шило.
- Тебе чего, Агафья? – радостно спросил Охрим.
- Берёшь меня Утряхин в жёны?
- Так у тебя же Агафон, живи же с ним.
- Не оперился Агафон, ещё зелёный.
- А я вот холмогорский бык! Твои слова.
И повернулся он к доярке задом.
- Да что ты, позабудь, Охримка, ладно.
Утряхин помолчал, обижен, голова
Его обращена затылком,
Тут реагирует Агафья пылко.
И в зад воткнула шило,
Тем самым поменяв его на мыло.
Завидный конюх был жених,
Сначала он как будто бы притих.
Потом расчухал боль, как конь ретивый взвился,
И окончательно на бабу разозлился.
- Позвольте выйти вам доярка вон!
Я подниму по всей деревне звон!
Пора отправиться тебе в дурдом!"
Агафья жёсткого порыва устыдилась,
И с глаз долой Охрима скрылась.
Теперь живёт с неверным мужем,
Их с Агафоном брак всё ж сдюжил.