Пьяной душой по сумеречной зоне тащусь в свой опустелый монастырь,
где житие заполнено покоем... и лишь танцует старый ворон скрипеньем крыл,
перед багряностью заката призвав последний дух тоски.
и пламя падает камнями... с руки, рубинами остывшими, в объятия полыни сизой.
и звёзды, на обложке обветшалой книги... заколосились
ярко-синим... и стало так невыносимо
любить тебя, не ощущая близкой...
как анархист, покинутый Россией,
оправдывается в письмах, перо макая в высохшие виски:
прости, за переезд парижский,
я там без обаяния любви не выжил,
душа пьянея... добровольно сникла.
и вышивка, что ришелье, в цветах льняных покрылась пылью
наших непрожитых веков в замке фамильном.
я пьяной... пропитой душой... как в самоволку беглый волк...
в свой монастырь ушёл.
и только ветер рвётся вон
из заколоченных однажды окон...
сон одиночества.
Под блюз