Две участи на нас смешаю воедино,
Две участи двоих и помесь из прикрас
Внести по городам: на два, на три, четыре.
Учесть и расколоть ещё хотя бы раз.
_______________________________________________
Упадушкана тень одеяла,
Я ступнёй воззову к потолку.
Я, возможно, тебя потеряла,
Не успев объявить, что люблю.
Упадушканы твёрдые крыши,
И сквозь мягкое тело знобит
Часть стрелы, что на капельку выше
Той, что спину мою раздробит.
Упадушкано серое небо
Белой ночи. Сквозь крень волокна
Я прощаюсь с петровским заветом
Возле вод под названьем "Москва".
Чемодан упадушкан и собран,
Я бросаю дымь серых домов
И два града, смотревшие в оба
На пустой обветшавший завод
Моих слов, на души моей гонор,
Выходящий из битых тоски,
Головы, рук - их больше не тронут.
Меня ржавые шпалы несли,
Их отняли и не дали новых,
Только ты и нашёл в этом шарм,
Но на мягкое тело раскола
Нанесён неминуемый шрам.
Я склоняюсь, я чувствую сдачу,
Я тебя возношу к потолку.
Ничего для тебя я не значу,
Но (О Боже!) я всё же люблю...
_______________________________________________
Я сегодня не снял одеяла
С той кровати, что жмётся ко лбу.
Она так далеко убежала,
А во мне бьётся слово "люблю"...
Не решился, не выдавил слово,
Я стрелу вырезал из себя
И, желая построить основу,
Ей прокалывал душу, любя.
Сквозь неё эта плоть, эти пули,
Словно вбитые гвозди-слова
Или грозди, всего лишь шагнули,
Но её уводя навсегда.
Я заставлю рыдать бельев ночи,
Что свисают с огромных небес,
Этот город так много пророчит,
Но пророчества ценят за вес.
Мне её собирать по кусочкам
У Фонтанки, в канале Невы.
Только ею поставлена точка -
И она - в очертаньях Москвы.
Мы сошлись у Японского моря,
Расставляя акценты на "вы",
Бой часов был смертельно ускорен
Появленьем Москвы и Невы.
Я ведь слышал про чёртову сдачу,
Знал, что сдача приводит к концу!
Для неё ничего я не значу,
Но (О Боже!) впервые люблю...