"Што делается, это ж караул!" –
Сказала Фира, бигуди снимая.
"Нью-Йорк бурлит почти как Барнаул!" –
Ей вторил диктор новостей Мумбая.
А со стола дразнил слюну бекон.
Кофейный аромат сбивал все мысли.
И Фира, бросив взгляд поверх окон,
Рванула в кухню, как голодный гризли.
Сёмен готовил завтрак два часа,
В надежде отдохнуть от коллектива.
Но снедь исчезла прямо на глазах,
Не оставляя грамма позитива.
Молчанье длилось несколько минут,
И, не дождавшись "Сенькью" за вкусняшки,
Семён, набросив фартук как хомут,
Поплёлся к мойке в образе дворняжки.
А Фира, проглотивши в три глотка
Всё, что с любовью делалось Семёном,
Продолжила копаться в завитках,
"Украсив" бигудями пол салона.
"Не понимаю, разве это то
О чем мечтал я, думая о счастье?" –
Бубнил Семён, склонившись запятой
Над мойкой, драя блюдечки с пристрастьем.
"Нет, Сёма! Ты мечтал о парусах.
О капитанском мостике на судне.
А что в итоге? Променад в трусах
Не только в выходные, но и в будни.
Во что ты превратился, филантроп?" –
Ругал себя Семён, глотая жалость.
Но тут явилась Фира-Риббентроп
И сердце Сёмы, прыгнув в тапки, сжалось.
"Ты три тарелки моешь битый час!
За это время можно съездить в Даллас.
Готовь обед немедля и сейчас!
Не видишь, я уже проголодалась".
Вдруг "капитан" пошёл на абордаж
Он объявил, что коком он не будет!
Но Фирин хук отрихтовал фейзаж,
И "мореход" похожим стал на студень...
Я это всё вам рассказал за тем,
Что видится такое повсеместно:
В мечтах у нас так много разных тем,
Жаль темам этим в жизни нету места.