Зима, горсад, а может, просто сад,
беспамятство в метаниях бездонных,
мечты, где каждый миг отдельно взят
рисунком на обветренных ладонях.
Деревья - обмороженные ню,
прижавшиеся к улицам горбатым,
как белое безмолвие к огню.
Я руки грею и не узнаю
мой город, ставший вдруг социопатом.
Сквозь частый снег проблёскивает диск -
закатный рубль, пропьём - не околеем.
Признай меня, как в детстве подкрадись,
нам сад - альтернатива бакалеям
и всем ликёро-водочным с людьми,
не пьющими в надежде, - сэкономим.
Узнай, глаза ослепшие зажми,
как в детстве. Это мило. Ми-ми-ми.
Прижмись покрепче, в пику гастрономам.
Ощупывая пальцы, как тогда,
сто лет назад, пытаясь вспомнить имя,
скажу - неужто ты так молода
в сравнении со многими другими.
Застыну, и ненужный, словно ять,
я, ветреник, пошившийся в святоши,
отброшу бесполезную тетрадь
и лишь тогда смогу тебя узнать,
и ты меня узнать сумеешь тоже.
Зима, снежинок медленных орда
на головы воронам серокрылым.
Закат, горсад и слово "никогда",
всему на свете ставшее мерилом.