Сколько себя помнит Эдик всегда жил в этом доме. Дом был длинный-предлинный, прямо таки вытянутый фасадом вдоль тротуара. Параллельно тротуару тянулась грунтовая дорога, но уезженная и утоптанная до состояния брусчатки. За дорогой начиналось железнодорожное полотно. А сама дорога вела от вокзала. Это была самая необычная улица Хашури – Почтовая.
Дом на Почтовой, 14, считался двухэтажным. Да он таким и был когда-то давно-давно в девятнадцатом веке, когда в Хашури железной дороги и в помине не было. А потом построили железную дорогу, а заодним сделали насыпь по всей длине улицы и получилось, что первый этаж дома, да и сам двор оказались ниже уровня новой дороги метра на три, то есть, превратился в подвал. Теперь двор и первый этаж утопали в глубине, а дорожка от калитки вела прямо ко второму этажу, и от этой же дорожки вниз во двор к первому этажу спускалась лестница. Да и все дома на этой улице были такими. Поэтому Почтовая улица и была необычной.
В доме Эдика было двенадцать комнат. А сколько их должно было быть в бывшем дворянском доме?
Они жили в доме вчетвером: папа, мама и Эдик. Вы спросите, а кто четвёртый? а четвёртым был младший папин брат – Степан Лалаянц. Папа и Эдик тоже были Лалаянцы. А вот у мамы была другая фамилия – Манчишвили. Мама не захотела её менять, сказала, что будет носить родную фамилию в память о своих предках. Но в этом для Эдика не было ничего удивительного – у грузинских и армянских женщин после замужества было принято оставлять свою родную фамилию.
Папа и Степан работали в артели. Артель занимала весь первый этаж дома. Это была обувная артель «Красный обувщик», кроме папы и Степана в ней работали ещё их помощники и другие мастера.
Вы скажите, а причём здесь дворянский дом, если в нём была обувная, а попросту, сапожная артель? А притом, что дом принадлежал маме Эдика, Марии, а Мария была из дворянского рода.
А папа вообще происходил из князей, как и его брат Степан. Вы скажите: как так, какая-то путаница – князья и вдруг сапожники! А никакой путаницы, потому что папа и Степан были князьями по рождению, а родились они вовсе и не в Хашури, а в Гяндже, это в Азербайджане, ещё дальше к югу от Хашури. Вообще-то город Гянджа уже несколько лет носил другое название – Кировабад, но папа и Степан по привычке называли его Гянджа.
У папы и Степана было ещё два брата – Макич и Вано. Братья совсем маленькими, за десять лет до Октябрьской революции, остались сиротами и всё своё имение потеряли, а потом трое из них и вовсе оказались в Грузии и выучились на сапожников. Вано потом в Тбилиси поселился, а Серго и Степан в Хашури.
Папа вообще слыл мастером, он шил настоящую модельную обувь. Половина Грузии из числа всяческих начальников старались шить обувь у папы. Начальники не боялись шить у папы, потому что не знали, что он княжеского рода, а папа и Степан никому об этом не говорили, мало ли кем они родились, если своего княжеского богатства лишились ещё до революции. Но на всякий случай семья Эдика никому об этом не распространялась. Да и Эдик эту тайну узнал случайно, услышал разговор родителей и спросил, они ему вкратце рассказали, но взяли слово держать язык за зубами. И Эдик держал.
В мастерской на первом этаже чего только не было! И всяческие колодки разных размеров, от совсем маленьких детских, до огромных мужских. Колодки применялись для натягивания почти готовой обуви, чтобы она приняла нужную форму. Ещё в мастерской был различные молоточки и мелкие гвоздики. И лапа. Лапой называлась специальная деревянная или металлическая палка для приколачивания подошвы.
Эдик называл папу Чоджа. Все звали Серго, а он – Чоджа. Потому что, когда Эдик только начинал говорить у него никак не получалось сказать Серёжа, а всякий раз выходило – Чоджа. Папе очень нравилось, что Эдик называл его Чоджей. И мама с папой не стали переучивать Эдика. И когда Эдик был уже совсем большим – целых десять лет, он всё равно продолжал называть папу Чоджей. Вот друга своего называл Серёжей, а папу Чоджей.
А маму Эдика звали Марией. И он тоже называл её Марией. Не мама, не мама Мария, не мама Маро, а именно Мария. Кстати, по-грузински, (а родным языком Эдика был грузинский, он ведь в Грузии родился), мама звучала как дэда. А папа по-грузински – это мама. А если ласково, то – дэдико и мамико. Но Эдик называл родителей по имени Чоджа и Мария. И Степана просто по имени – Степан и всё.
В их длинном доме часто собирались гости. Они садились за большой круглый стол, и все угощались вкусными грузинскими и армянскими блюдами. Тамада, это главный человек за столом, говорил длинные красивые тосты. Друзья Чоджи и Степана танцевали и было очень весело и радостно на душе.
А потом Мария брала в руки гитару и все пели. Это были самые лучшие и красивые на свете песни. Голоса то сливались воедино, то каждый звучал по отдельности, переливаясь и журча как ручейки. Они были разные, эти голоса и низкие, и средние, и высокие, но они так замечательно переплетались между собой и создавали удивительный песенный узор. И Эдик старался впитать в себя каждую ноту, каждую песенную строчку.
А порой по выходным к Марии приходили подруги. Они тоже сидели за накрытым столом и тоже пели. А ещё Мария играла на пианино. А когда она играла – Эдику даже плакать хотелось, так удивительно, та нежно и грустно звучала музыка
Эдик любил свой длинный дом. Когда к ним приезжали гости, то было где их поселить. А гости приезжали часто, ближние и дальние родственники Марии из деревни, и Чоджины друзья, и друзья Степана. И просто заказчики из других уголков Грузии. И дядюшка Вано с семьёй частенько наведывался из Тбилиси.
И даже из далека, из самой Гянджи приезжал Макич с двоюродными сёстрами Эдика Такуш и Марусей. Вот тогда было здорово! Мария в такие дни пекла разные сладости, которые ребятишки поглощали в огромных количествах. Чоджа и Макич водили их в парк на качели и карусели, в кино, покупали мороженое и воздушные шарики. А ещё они ходили на базар за чурчхелой и батибути. А ещё на базаре продавали самые вкусные во всей Грузии назуки – сладкие лепёшки с изюмом и корицей.
А по вечерам Мария снова брала гитару и все пели.
Сестрёнки были весёлыми, задорными, смеялись и пели звонко, танцевали по каждому поводу и без повода. Дом наполнялся беготнёй, радостным смехом и весельем. И казалось, что старый дом сам превратился в ребёнка.
________________
Словарик:
Артель – добровольное объединение людей для совместной работы;
Батибути – сладкие шарики из воздушной кукурузы скреплённые вишнёвым сиропом;
Чурчхела – лакомство на ниточке в виде длинной колбаски из сгущённого виноградного сока с грецкими орехами и изюмом;
Хашури – город в Грузии.