Хочу освободиться я от пут,
Не исполнять желанья самодуров,
Сто тысяч за минуту — тяжкий труд,
На грани потрясающей халтуры.
Холодный пол мой вымощен слезой,
В кувшине жизнь тосклива по-медвежьи,
Я джинн, напрасно ищущий покой,
Бессмертье не бывает без издержек.
Печаль и радость словно нечет, чет,
Мой каждый шаг — по лезвию ланцета
И с точностью порой наоборот
Не то осуществляю и не это.
Сто тысяч лет, как будто в полусне,
Тоской веселья окропляя скатерть,
Себя запечатлела на стене,
В клубке переплетающихся пятен.
Мой выход из кувшина — не аншлаг,
В никчемном исполнении иллюзий,
С душой тысячелетней, что пришла,
Из солнечных лучей сплетая узел.
Пух облаков осыпется к ногам,
Оставив след козлиного копытца,
Никто не отгадает по глазам,
В кого он в полнолунье превратится.