На проживание смерти близкого человека нужен в среднем год. Уход папы в конце мая сильно меня трансформировал: заставил лучше погрузиться в тему рода, быть принятой бабушкой, проработать с психологом травму отсутствия отца в детстве и моей «ненужности» ему, интегрировать его и его предков в свою семейную систему. Это был большой путь, и я думаю, что он ещё не закончился.
Самым шокирующим событием стали похороны. Я ревела, как это возможно только в таких ситуациях. В какой-то момент слёзы остановились, и после этого я плакала о нём всего четыре раза за семь месяцев. На душе остался сгусток невыплаканных слёз. Ком, кислота, невыраженная боль.
Сегодня я ездила к нему. Тёплый зимний день, заснеженное поле, тысячи крестов и моя исповедь.
Я прижималась к холодной земле и прикладывала к ней руки. Я никогда не трогала его торс, я никогда не целовала его в лоб, я никогда не держала его за руку. Сегодня я делала всё это рядом с его могилой.
Я лепила сердце из снега в его ногах и читала своё письмо. Я попрощалась с обидами, всем отжившим себя и мешающим вступить мне на новую ступень развития и реализации. Я порвала это и закопала в снегу. Я мысленно говорила с папой и молилась о том, что хочу получить.
Я знаю, что мы можем поговорить в любой точке планеты, потому что его душа уже не здесь, а выйти с ней на связь можно прямо из моего разума. Но место захоронения – энергетический центр моего застывшего состояния. Именно здесь я могла войти в него вновь и прожить то, что мне нужно.
Папа, я перед тобой беззащитна и честна. Я полюбила тебя слишком поздно, уже после твоей смерти. Но я полюбила тебя настоящей любовью дочери.
Я тебя люблю. Я твоя дочь. Благослови меня. Пожалуйста.