Среди зла непременно будет рассвет,
за горой поднимется солнце,
как росток пробивается через бетон,
так и шрам в итоге рассосется.
Мне говорили: время лечит,
мне обещали: все пройдет.
Время проходит — и правда,
только продолжает калечить,
и все больше на сердце ран.
«Я уже не верю и ничего не жду», —
говорят мне десятилетки.
Обреченность сквозит в каждом личном аду,
а рассвет кажется редким.
Я привыкла, что в Питере зимой всегда темно,
но эта полярная ночь весь мир укутала.
Куда ни пойдешь — везде не ждут,
Куда ни придешь — тьма дороги запутала.
Самый темный час, говорят, перед рассветом,
но я забыла, что знаю о свете.
Как, бывает, когда сидишь на пригретом
солнцепеком старом паркете
и вдыхаешь запах лета,
радости, светлой любви к миру.
Но мы рухнули в облако смрада
и живем словно лишь пассажиры.
И не знаю я, что мне с этим делать,
я думала, потерянное поколение — это не мы.
Оказалось, потерянным может стать любой,
если лишить его света и сдать на милость тьмы.