С грешной мечтой о снеге
бродит дурак босой,
зимний бессмертный Брейгель
сыплет на раны соль,
серая боль асфальта
молкнет в седой ночи,
гибельное контральто
мёртвой зимы звучит.
Что там в полночном гаме
выпоют своры труб?
Вряд ли проснётся Гаммельн,
стынущий на ветру,
словно застыли в беге
тени ночных ракит,
бредит бессонный Брейгель
городом у реки
с мёртвыми берегами
в синем январском льду,
вряд ли проснётся Гаммельн,
если в него войдут,
музыке флейты вторя,
будто их заждались,
плеском чумного горя –
зомби детей и крыс.
________________
Вечность растёт домами
вдоль горизонта дней.
Брейгель рисует Гаммельн.
Гибельней и верней
нам никогда не сбыться
в мире сплошных утрат,
и над чумной больницей
флейтой ветра свистят.
С вечной мечтой о снеге
бродим в чужой зиме,
нас обессмертить, Брейгель,
нужно ещё суметь…