И было у меня два глаза.
И ушёл один глаз, куда глядел.
И стал второй глаз за двоих глазеть.
Катился-катился беглец и во всё всматривался.
Желудок и клюв, грязь и небо — всё видел,
Но иссохли силы глаза и в мою сторону он оглянулся.
Обрадовалась я, побежала навстречу, подобрала глаз.
Ведь не дойти ему самому, не докатиться, не вернуться в глазницу.
Приняла и нарадоваться не могу, что им гляжу.
Да только ослаб к тому времени второй глаз.
Ноет да слезу льёт, что за ним недоглядела,
Не благодарила, да не ценила верное око.
«За то ли благодарить, что, как должно очам, моргал? —
Подумала я, а "спасибо" сказала не ему, очкам. —
Да восхвалить надо тех, кто создал их — это же очевидно!»