Вечер летний, деревенский:
цвет полыни свеж и чист.
Разминает вальсом венским
пальцы Петька-гармонист.
Как пожар, закат пылает!
Выходной! Гуляй, народ!
Рёв коров, собаки лают;
к воробью крадётся кот…
Запоздалая доярка
бьёт струёй в подойник свой.
Мелких комаришек стайка
заклубилась над травой.
Понемногу заполняет
улицу совхозный люд:
парни с девками гуляют,
лихо семечки плюют.
На крыльце дремучим крабом
восседает дед Стрижко.
У сельпо собравшись, бабы
обсуждают мужиков.
Я своей деревне верен:
что там город-камень, смрад!
А у нас - коль дом, то терем;
что ни огород, то сад!
Я взглянул в окно. Приволье!
Вечер свеж, ушла жара…
Отдыхает Краснополье:
все - из хат, и мне пора!
Поправляю «восьмиклинку» -
эх, держись, честной народ!
С «клёшей» отряхнув былинку,
в туфлях фирмы «Скороход» -
выдвигаюсь с переулка,
папиросою дымя;
в новом «пинжаке»… Прогулка!
Мысли о любви томят…
Вот знакомый дом с калиткой:
под окошком - старый клён.
Тут, бывало, шустрой Лидкой
был любим - и был влюблён!
Сердце трепетно забилось:
счастья миг не так далёк!
И мыслишка зародилась:
заглянуть «на огонёк».
Всё, пошел! Перед калиткой
куча брёвен - на дрова -
еле перелез улиткой,
чуть штанину не порвал!
Двор пустой, собаки нету:
ни к чему соседский глаз.
Захожу. В сенях без света
уронил огромный таз!
Двери в темноте нащупал,
постучался, приоткрыл:
как-то получилось глупо -
Лидки нету. След простыл!
Утекла! Пусты хоромы:
только «ходики»: тук-тук!
Вдруг, у самого у дома, -
разлился гармони звук!
Сердце, стоп! И пот холодный:
как же это я забыл?
Слух последний, самый модный:
с Лидкой Петька задружил!
Глядь, в окно Петро с гармошкой -
вслед за Лидкою, во двор!
Я - за дверь! Притих сторожко:
не любовник и не вор.
Ситуация! Гадаю:
как беду мне отвести?
Он прибьёт меня, я знаю:
кулачищем угостит!
Эх, судьба моя судьбина!
Стук в сенях, гремящий таз!
Как же я попал, дубина!
Бог, прости в последний раз!
Первой Лида в дом заходит:
раскраснелась, веселясь!
«Кто здесь?» - в крик! С испугом смотрит,
оглянувшись. Я, трясясь,
поклонился в пояс молча;
прыгнул в двери! Таз! Гармонь!
Пётр медвежью рожу корчит:
злобный и большой, как конь!
Я, сшмыгнув в калитку, думал:
всё, свобода! Дай, Бог, ног!
Но упал меж брёвен сдуру:
вспомнить вовремя не мог!
А Петро, догнав злодея,
хрясь гармошкой: мяк да мяк!
В сумерках не видя, где я, -
бил «струментом» о кругляк!
С треском клавиши сипели
под раскатный Петькин мат!
Я ж прополз под брёвна щелью,
ободрав немного зад.
И свобода! Словно ветер!
Я по улице бежал!
Пётр отстал на километр:
знаешь, почему отстал…
Быть бы битым мне серьёзно,
если бы под Новый год
не купил в сельпо совхозном
туфли фирмы «Скороход»!
В них, бывало, девок красных
я водил на сеновал;
в них - от матушек опасных -
огородом убегал!
Эх, возьму свою трёхрядку:
зря ли кнопки протирал?
Я играю на «гармоне»:
на гормонах отыграл…