Трудовые мозоли и сельский загар,
Желтизна на руках от цигарок.
В деревушке глухой старичок жил Макар
Посреди кривобоких хибарок.
Потихоньку кряхтел, отживая свой век.
Десять лет был вдовцом одиноким.
Ускоряли вертлявые стрелки свой бег
На часах в холостяцкой берлоге.
Вспоминались Макару волшебные дни,
Там, где молодость-птица осталась.
Светляками в оконцах горели огни,
Когда в речку Луна окуналась.
Где работали дружно в колхозных полях
И плясали потом под гармошку.
Но колхоз в наши дни безвозвратно зачах,
И бурьяном покрылись дорожки.
Не последним слыл плотником в их стороне.
Было вдоволь и хватки, и силы.
Восседая верхом с топором на бревне,
Восхищённые взгляды ловил он.
А теперь из друзей: старый пёс Кавалер
Да унылый простуженный ветер.
Вся округа собаке раздольный вольер.
Ни заборов тебе, ни соседей.
Магазин далеко – аж в соседнем селе.
Огород выручает с курями.
Навещает и сын. То ли на «шивруле»,
То ли, боже прости, на «нихсане».
Вот однажды к колодцу побрел за водой.
Полведра – больше руки не держат.
В глубине вдруг узрел образ девы младой.
И застыл словно каменный стержень.
На него, улыбаясь, смотрела она.
Потянуло Макара в криницу.
Это ж Настя, его дорогая жена,
По которой сердечко томится.
И уже наклонился старик через край,
Но собака учуяла горе.
Ухватив за рубаху, в обратку давай,
Горемычного вытащив вскоре.
Опрокинув воды на себя ключевой,
Скинул наземь рубаху сырую.
- Беспородный дружище, спаситель ты мой,
Дай я теплый твой нос расцелую.
Загорелись лучистые звёзды во тьме
На просторах вселенских плантаций.
- На помин надо свечку поставить жене.
Может в город нам к сыну податься?