У меня есть любовь живая и любовь мертвая (такой окропляют младенцев мёртвые матери, прожигая дорожками в их душах ядовитые проталинки) .
Говорят, о душу можно даже тушить окурки, и она все равно выживет.
Но мы же все видели эти скурвившиеся души, которым - даже если они ещё живые - не жить.
Любовь живая пахнет бабочками. Она лёгкая и игривая, словно перышко.
Говорят, она лечит голосом, а посмотрит прямо в глаза - словно умоет душу.
У неё голубое небо, тёплые брови и длинные золотые руки - обнимать.
А моя другая любовь вся в засосах, бинтах и ссадинах, со следами пальцев на шее. Угрюмая.
Она знает 50 оттенков боли каждого цвета и умеет только мучить и мучиться.
Я бы хотела любить только любовью здоровой, которая дышит жизнью, полной грудью смеётся и понимает все-все. Помогает, придерживает и умеет отпускать.
Ведь моя больная любовь только неволит, бесится, плачет, пугается.
Путает, обижается, дразнит, злится. Тоскует.
Конечно, лучше любить только хорошей любовью, но у меня их две - живая и мертвая.
И я не умею их различать.