Много названий этого рассказа приходило мне в голову, и всё же я решила оставить первоначальный вариант. Считаю его наиболее подходящим продолжением рассказа "Эти глаза напротив". И действительно: не закончился ещё 1977 год. Оставалось ещё четыре месяца до нового года и много чего происходило в моей жизни. Правда, с некоторыми поправками. Закончился жаркий август. Ему на смену пришёл дождливый сентябрь. Почти каждое утро сеял мелкий дождик, к обеду он прекращался, выглядывало ослепительное солнышко. Оно высушивало лужицы, траве и листьям на деревьях придавало глянцевый, чистый блеск. И ещё не наблюдалось осенних признаков. А вот грибочки в нашем лесу стали появляться и это замечательно!
На работе, в детском саду, объявили о ремонте, причём, как всегда, средств на полноценный ремонт у соответствующих организаций не было. И нас - сотрудников обязали провести косметический ремонт своими силами. Для воспитателей, поваров, нянечек это даже неплохо. Во-первых: мы отдохнули от детей. Во-вторых: нас отпускали раньше с работы.
Моя сменщица Оксана как-то принесла мне для консервирования несколько кабачков. Мне не хотелось их брать. Как нести домой такой груз? Но и обидеть девчонку не могла. Я шла с тяжёлой ношей по лесу и проклинала всё на свете. А когда стало совсем невмоготу, я, по одному, начала оставлять кабачки на обочине дороги и пришла только с тремя домой. Но и этого хватило на пятилитровую кастрюлю. Я уже заканчивала варить их, подготовила банки, специи, как вдруг в дверь постучали. Выхожу. Передо мной стоит Роза в полном облачении для похода в лес за грибами: в непромокаемой куртке, резиновых сапогах и с корзинкой.
- Роза! Я сейчас не могу - консервирую, - говорю ей. А она в ответ, заглядывая в кастрюлю: - Всё очень удачно складывается! Пока это месиво будет остывать, мы вернёмся.
Ну, что сказать? Кто не жил в таких условиях, тот не понимает, что и жена командира тоже начальник. И не дай тебе, Бог! - с ней спорить или возражать. Я выключаю газ, одеваюсь, как Роза и, сделав несколько бутербродов, отправляемся в лес. Серёжка - сын тоже увязался за нами. Углубившись метров на пятьдесят от дороги в наш лесок, я увидела первые грибки.
- Может, не стоит далеко заходить? Вот уже и грибки пошли, - сказала я.
- И это ты называешь "грибки пошли". Здесь, наверняка, уже прошлись наши бабоньки, - возражает Розалия. И тут Серёжка завопил радостно:
- Мама, тётя Лоза! Здесь пловолока! Подходим ближе. Действительно, натянута колючая проволока на высоту нашего роста.
- Это, наверное, ограждения техники, - предположила я. - Не следует туда идти.
- Вот ещё глупости! - возражает Роза. - Вот там, скорее всего, и найдутся грибочки, в "нетронутой-то целине". Серёга - вперёд! Не пройдя и двадцати шагов, мы увидели лаз.
- Серёга, не ходи! Тётя Роза пошутила и если что... - выкрутится, а нам гореть "синим пламенем". Это уже не шутки, если поймают на территории...
Но Розочка капризно фыркнула, и смело шагнула в лаз. Через минуту мы услышали её восторженные вопли:
- Вот это да! Вот это я понимаю! Вот это и есть настоящая грибная охота!
И тут же подозрительно всё смолкает, потом послышались непонятные, приглушённые возгласы. Мы с Серёгой подошли поближе к проволоке и увидели, что солдат огромного роста держит Розу за руку, что-то бормочет, тыча пальцем в её корзинку.
- Эй, вы чего там?.. - испуганно спрашиваю я.
- Ну, представляешь? Этот орангутанг выскочил, как чёрт из табакерки из-за куста кизила. Руку сломает якут паразитский. Он, похоже, по-русски не понимает. И что теперь делать? А меня эта сцена начала забавлять.
- Что делать спрашиваешь? Остаётся одно: очаровывать! Можно попробовать взятку дать в виде наших бутербродов. Розалия с отвращением отвернулась от солдата. Видимо, её покоробило моё предложения насчёт очаровывания. Достаю из корзинки бутерброд и протягиваю над проволокой этому громиле. Тот тащит за собой ближе к ограждению нашу Розочку, хватает бутерброд. Я показываю на другую руку, мол, есть ещё такое же. Он на минутку ослабевает хватку на руке "преступницы", тянется за другим бутербродом, а я в это время кричу: - Роза, беги! И тут только я взглянула на солдата. Какая-то нервная дрожь прокатилась по моей спине. И было отчего! Лицо его - ну просто круглый поднос. Глазки - щёлочки и крохотный носик. Прямо-таки как в анекдоте про красавицу-якутку.
- О, Лобелт! - весело воскликнул Серёжка. Он ещё тогда не выговаривал букву "ЭР". - Тётя Лоза, мама! Вы его не бойтесь! Он меня на санках катал с голки зимой. Мы шли по дороге и хохотали на весь лес.
- Вот почему такая несправедливость? - резко остановившись, задаётся вопросом Розалия. - Как красивый мужик, да ещё и певучий (намекает на капитана Грушкова), так это тебе, а как Лобелт - это мне...
И никто не хватился корзинок. Только утром следующего дня, собираясь на работу, я обнаружила свою корзинку с одним единым грибочком, что нашёл Серёга, на подоконнике. Зато на подоконнике Розалии стояла её корзинка, наполненная грибами, и, видимо, не без помощи Лобелта. А так же порванная пилотка, полна кизила, и охапка колокольчиков. Вот тебе и Лобелт!
- Даже немного обидно, Роза! - решила подшутить я. - Как грибки и ягодки, да колокольчики - это тебе, а как тру-ля-ля - это мне!
Но на этом время весёлых приключений не закончилось. Вернувшись с работы, я увидела, что всё наше женское братство расположилось в тенёчке, под дубом, что рос около нашего дома. Женщины тихо отдыхали от уже надоевшего "отдыха". Увидев меня, они приободрились, налили мне винца. Кстати сказать, мой любимый спиртной напиток "Рябина на коньяке". Розалия предложила ещё раз взбодриться:
- Тихо, но со вкусом, без чоканья, - как она любила говаривать. Больше двух рюмок я не пила. Мне этого вполне хватало, чтобы быть весёлой и контролировать муженька. Но на этот раз я, кажется, преступила черту. Да и остальные женщины были, в более чем в лёгком подпитии. Я обратила внимание на дорогу - приближается нечто, как бы и на человека мало похоже. Странная одежда, развивающиеся полы то ли пальто, то ли шинели. И когда это создание приблизилось, мы с удивлением поняли, что это мужчина - муж одной из нас. И главное: в руках держит огромный чайник. Мы с трудом его освободили от непосильной ноши - чайника, наполненного самогоном. Будто сросся с ним.
- Это кто к нам пожаловал? - Уж не ходок ли из Смольного, самого ПЕТЕСБУРГА? Дяденька! А не нальёте ли кипяточку? Чайник, поди-ка, экспроприировали у Владимира Ильича? Нехорошо! - засмеялась я.
Женщины зашумели, повскакивали, раздели "дяденьку". Усадили рядом с жёнушкой. Пикничок продолжился бы, но не было никакой закуски.
- Светлан! А что у тебя вчера там варилось? - неожиданно вспомнила Розочка. - Девчата! Закуски сколько хочешь! Только кто-то по-скупердяйски не делится с народом...
Мне пришлось вынести кабачковую икру, которой не суждено было стать прекрасным дополнением к картошечке зимой. Я вынесла кастрюлю с икрой. И все пять кг. ушли на "ура!" прямо из кастрюли. С тоской в душе я понесла пустую кастрюлю домой. Припомнилось, что и грибков не набрала, и всё из-за Розалии. Я вошла в кухню, а через распахнутое окно услышала:
- Не горюй, Светлана! Завтра возвращаются наши мужья. Предвестник уже с нами. Это он сообщил. Да, просил нас, чтобы мы тебя вернули. Хочет расцеловать тебя за всё хорошее... Интересно: за что именно? Что-то бормочет про Новый Год.
- Новый год, говоришь? - пытаюсь вспомнить я. - А, Новый Год! Ну, как же, как же! Он, наверное, благодарный мне по гроб души. Помните: он нарядился Снегурочкой. Да забыл, что эта сказочная девочка не пьёт. Вот под этим дубом я его и увидела. Был снегом припорошен. Неизвестно куда его занесло, если бы не зацепился косой за ствол дуба. А я его нашла по этой косе, растолкала. Одно твердил:
- Женщина, зачем ты меня нашла? Разве мало хороших мужиков? А я ему:
- Да мужиков полно, а вот "Снегурочка" у нас одна. Помнит добро. Ну, всё! Спокойной ночи, - и я закрыла окно.
Завтра наступает совсем другая жизнь: тихая, рутинная, без всяких всплесков радости и веселья. Плюс ненавистный хор.