Сказали: без вести пропал,
а я-то знаю – ты убит;
угас воинственный запал
и нет ни боли, ни обид.
Лежишь, раскинувшись, в грязи
и нам подать не можешь весть.
И отыскаться не грозит –
истлел местами или весь.
Обидно, что с тобой вот так,
но предсказуемо вполне.
Не все выходят из атак
на победительной волне.
«Возможно, жив», – твердят вокруг,
на всем уныния печать.
И я молчу, как верный друг,
хотя тут впору закричать.