Сегодня, 1 февраля 2024 года, исполнилось четыре года, как не стало поэта и архитектора Вячеслава Михайлина. Светлая память!
====================================================
Воспоминания Ольги Флярковской, организатора и ведущей творческого клуба «Чернильная роза» при СМКК «Особняк купца Носова в Москве». Статья опубликована в альманахе "Гражданинъ" № 8 за 2023 год.
Он относился к жизни с доброй улыбкой. Объектом его доброты, которую Слава понимал как действие, становились цветы, архитектурные памятники (Слава был архитектором, любящим и знающим своё дело) и люди. Первой реакцией на встреченного, пока незнакомого, но уже – обязательно! – в чём-то заранее любимого человека у него был вопрос: чем я могу тебе помочь? Он и помогал ненавязчиво и тактично огромному количеству людей.
В феврале 2023 года в библиотеке им. Юргенсона в Москве прошёл вечер памяти Вячеслава Михайловича Михайлина, нашего общего Славы, организованный его верным другом Ларисой Прашкивской. На вечере были его одноклассники, однокурсники, сослуживцы, друзья-поэты и сохранившая юношескую (именно юношескую!) стройность жена Надя, Надежда Николаевна... Особенно запомнились его одноклассники: грустные седые мальчишки вспоминали своего товарища. Все они умели дружить и не растеряли друг друга в этой жизни. Один из них стал кадровым военным, разработчиком ракетных систем, другой – киносценаристом и писателем по примеру своего отца, журналиста и писателя. И Слава, и его школьные друзья продолжили дело своих отцов, остались верны семейным традициям и друг другу... О Славе говорили с искренним теплом абсолютно все, тем не менее у меня осталось впечатление, что он умудрился остаться неизвестным до конца даже для тех, кто знал его лет пятьдесят... Так, не все его одноклассники были в курсе, что Слава с детских лет писал стихи, а только самые близкие друзья, те, кто интересовался поэзией. (Ещё старшеклассником Вячеслав показал свои стихи поэту Ивану Жданову. Тот остался холоден к пробам пера юного дарования... Но Слава не остыл к этому занятию, не опустил руки и, напротив, стал более глубоко интересоваться поэзией и ещё более увлечённо писать стихи. Да и художник-график начал реализовываться в нём ещё в школьные годы: Слава был обладателем твёрдой руки и прекрасно рисовал – всё это очень пригодилось для оформления школьной стенгазеты.) Не всем вновь написанным он делился и с домашними... Впрочем, последнее – не такая уж редкость в среде пишущих людей.
Мне он никогда не говорил, что он ещё и художник. Вот не заходил как-то разговор... А ведь слово «художник» – ключевое для понимания его мира, его отношения к жизни, его профессии и даже его выражения себя через слово. Художник – это не отвлечённый созерцатель, это человек, который реально создаёт свой мир. Созидатель. Помощник добра на земле. Мы и сегодня ходим по рынкам, не зная, что эти и те уютные павильончики сконструированы нашим Славой, мы поражаемся грандиозности замысла торгового центра «Никольская Плаза» – и в помине не держим, чья интуиция, вкус и знания были вложены в этот проект: Слава был автором 4-этажного подземного пространства, находящегося в сложнейших гидрогеологических условиях. Многочисленные объекты строительства, строительные компании, заводы «АвтоВАЗ», «КАМАЗ», «ПО ЕлАЗ», «Химволокно», отраслевой проектный институт «Гипрохим», государственный проектный институт «Промстройпроект»... Станции скорой помощи, магазины и даже здание пенсионного фонда – Славина трудовая книжка куда красноречивее и разговорчивее его самого повествует о тех объектах, над проектированием и строительством которых ему приходилось трудиться наравне с другими. К этому стоит добавить преподавание в МАРХИ, строительство пересадочных узлов в метрострое... Вячеслав Михайлин был строителем от рождения и по призванию и стал по-настоящему достойным продолжателем семейной строительной линии Шепелевых. Выпускник МИСИ им. Куйбышева (1972 – 1977), за годы учёбы Слава сумел зарекомендовать себя как очень перспективный студент, и уже тогда проявился ещё один его талант, теперь уже личностный – умение общаться с людьми. Даже не талант, а дар – потому что Слава именно дарил себя в общении современникам, весь – от его незабываемой, разбегающейся к уголкам глаз улыбки до немного смущённой позы крупного тела, будто стремящегося к умалению, – устремляясь навстречу к человеку... Когда его жена и сотрудница по последующей работе в МАРХИ Надя немела от робости перед «патриархами» архитектуры, читавшими там лекции студентам, Вячеслав легко и уважительно общался с ними как с равными, вызывая у них неподдельный интерес толковостью вопросов и живой самостоятельностью суждений. Например, таким, по её воспоминаниям, было общение Вячеслава с доктором архитектуры, профессором кафедры градостроительства МАРХИ, академиком Ильёй Георгиевичем Лежавой.
Славина альма-матер, МИСИ, в те годы давал студентам кроме технического образования и довольно широкое гуманитарное. Из этого сочетания вырос профессиональный интерес Славы ко всем видам художественной деятельности. Родную Москву он изучал не по книгам, а, что называется, своими ногами. Старался не пропускать ни одной выставки. Всю жизнь собирал книги по искусству...
Однако хотя для Славы не существовало авторитетов как объектов внешнего поклонения, но он и не был ниспровергателем их по жизни. Он был другом всем людям на свете, без различия религий, рангов и регалий. Добрый, огромный, мудрый ребёнок – он был очень ранимым, но, видимо, зная это за собой, никогда не стремился к выяснению отношений. Его отношение к потенциальному обидчику было бы скорее недоумением: ну зачем так, ты же всё равно хороший, поверь мне, уж я-то знаю...
Это совершенно не мешало ему, человеку огромной эрудиции, свободно оперирующему знаниями из мировой и особенно русской истории и культуры, проявлявшему интерес к самым разным областям градостроительства, приходить не только на заседания родной кафедры в МАРХИ, но и «заявляться» на другие кафедры, вызывая коллег на живое обсуждение различных вопросов. Будучи членом комиссии по защите дипломов, Вячеслав Михайлович не стеснялся критиковать не только студентов, но и других членов комиссии. Творческая истина была ему дороже притворной любезности, за которой часто скрываются профессиональное выгорание и банальное равнодушие. Чем это кончилось? Правильно: его просто постепенно перестали приглашать на защиты.
Вячеслав Михайлин был вдохновителем и соавтором многих книг и статей по строительству, к примеру: «Монолитные жилые здания» (М.: Издательство АСВ, 2006), статья «Иллюзия сроков» («Бизнес и строительство», 2006), учебник «Архитектурно-строительные технологии» (М.: «Академия», 2015)... Он щедро и безвозмездно дарил свои творческие идеи другим, активно помогал в разработке проектов и написании научных и проблемных статей. Вот только в перечне авторов находил своё имя далеко не всегда: его просто «забывали» указать, не преминув воспользоваться знаниями и талантом...
К сожалению, в последние годы жизни на Славину долю выпало немало боли – и физической, и, наверное, душевной. Многочисленные болезни начали объединяться в жестоком наступлении на его большой, но оказавшийся таким хрупким организм... Но он и на болезни не жаловался, не только на друзей, на которых не жаловался никогда. Как сейчас вижу его грузную фигуру на ступеньках одного из домов Музейной улицы в Изборске. По задумке устроителей, улица этого сказочного городка представляет собой путешествие по истории окружающих мест, то погружая нас в атмосферу крестьянского или купеческого домов либо в красочный мир исчезающего народа сето, то окуная в прохладные озёрные пейзажи выдающегося русского художника Петра Оссовского, почётного гражданина Пскова... Каждый дом на этой особой улице имеет своё название по фамилии прежнего владельца (к примеру, Дом купца Белянина или Дом купца Шведова) и свою, отличную от других, экспозицию и изюминку. И вот сидит наш Слава в самый пик июльской жары, изнемогая от усталости и нагрузки на больные ноги, а сам подбадривает нас, укрепляет, отводит от ненужных вопросов о его самочувствии: «Идите, идите... Там так интересно! А вы туда ещё загляните, там такая выставка!» Я, помню, спросила его: «А как же ты, Славочка?» На что он только неопределённо махнул рукой: «А я тут пока посижу...»
Есть удивительная закономерность: кому-то мы пожизненно говорим «вы», а с кем-то мы на «ты», потому что это «вы» стало бы явно лишним, чужеродным, затрудняющим отношения. Вячеслав Михайлин был много старше меня, мы в тот, 2015-й, год только что познакомились на фестивале «Словенское поле», и я наверняка спросила его: «А как же ВЫ?» В тот момент наверняка спросила так. А вот написать это «вы» сейчас – не могу, хоть убейте! Слава – он и для меня, и для всех нас был братом, немного неуклюжим, всегда светлым, умевшим шуткой, вовремя рассказанным анекдотом снять возникшее напряжение между людьми. В качестве примера приведу доверенный мне Надеждой Николаевной эпизод. Слава как-то сказал ей, что она – «натура цельная как кристалл», а себя назвал «амёбообразным существом». В этом проявилась не только его великолепная самоирония, но и точнейшая характеристика отличия. «Я живу в мире своих конструкций жизни, а Слава откликается на все её проявления живой реакцией...» – Надежда Николаевна так и написала, в настоящем времени: «откликается».
* * *
Помню, как в самом начале нашего общения меня едва ли не раздражали Славины постоянные вопросы: «А ты этого знаешь?», «А ты с таким-то знакома? Тебе надо обязательно познакомиться с этим человеком!» «Да нет, Слава, никого я не знаю, впервые слышу, ни с кем я не знакома!» – хотела я порой ответить ему, устав от количества «непопаданий» в существующий круг общения. И только со временем мне открылась особая миссия Славы: он щедро, от души дарил людей друг другу, как драгоценные подарки, на долгое и безвозмездное «пользование». Скольких же прекрасных людей ты подарил мне, Славочка!
Никогда не забыть и ещё одного эпизода, тоже связанного с Псковской землёй. В очередной приезд на фестиваль «Словенское поле» мы жили в небольшой уютной гостиничке «Аватар», номера наши были напротив. В крохотной «однушке» – я, а напротив, в большом четырёхместном номере, Слава с «семейством»: женой Надей, их ближайшим общим другом, поэтессой Еленой (Владой) Черных и её сыночком Сашей, удивительным своей добротой мальчиком. Жара стояла тогда в Пскове отменная – всё буквально топилось как масло на плите. Никаких душей в номере и уж, тем более, кондиционеров на окнах не было. Спартанские условия для фестивальных бдений вещь абсолютно нормальная. Но дышать-то как? Я спасалась тем, что держала дверь номера открытой, проветривала. «Табор» напротив делал то же самое. Это способствовало естественному пересечению границ. Славина кровать стояла в самой глубине, он сидел на ней красный, голый по пояс, с обмотанным вокруг шеи полотенцем, словно древнее доброе божество, и перечислял, чем мог бы меня угостить... Горячий чай на время помогал снять «опухание» мозгов от зноя. Ещё у нас был общий таз, вернее, это был Ленин таз, в котором мы по очереди стирали мгновенно намокавшие футболки и сушили прямо в номерах на чём придётся. В Славины владения по одному, но в течение всего вечера, тянулись прочие гостиничные фестивальцы. А кончалось всё закономерным переселением всей честной компании в маленький каменный дворик под окнами. Туда же спускался тоже уже покойный друг и бард Валера Евдокимов, откуда-то сама собой возникала гитара, и начинались песни чуть не до самого утра.
Первый звонок ровно в семь утра выхватывал меня из сладкого сна. Звонок был от Славы: «Ты встала?» Завтракали мы все вместе на первом этаже гостиницы: блины, каша, йогурт – зарядиться надо было почти на целый день! Впереди – долгие автобусные поездки по местам проведения фестиваля. Минут через пять снова звонок: «Ты умылась?» Потом: «Ты спускаешься? Мы уже идём на завтрак! Выходи!» Наконец: «Мы едем к автобусу на такси, машина вышла! Ждём тебя внизу!»
Надо сказать, что в любых поездках я страшно стрессую, плохо запоминаю местность, вечно боюсь опоздать или заплутать. Это был тот самый случай, когда я с наслаждением переложила всю заботу о своём распорядке и передвижениях на Славу. И почему-то кажется мне, что ему это совсем не было в тягость...
Мало кто из москвичей так глубоко, до тонкостей знает историю Москвы – родного для Славы города. Он был настоящим москвоведом с уклоном в градостроительство, часами мог рассказывать о столице интереснейшие вещи, загораясь вдохновением от любого повода. Как мне жаль, что, в отличие от других Славиных знакомых и друзей, мне не выпало побродить с ним по Замоскворечью. А Замоскворечье он любил – с удовольствием приходил к нам в «Чернильную розу», в особняк В. Д. Носова, сотворённый архитектором Львом Кекушевым в стиле модерн. Слава получал явное удовольствие от этого места. Всё ему было по нраву: высокие потолки, чугунная, оставшаяся с давних времён, лестница, огромные деревянные окна-витрины... На вечерах он читал в зале свои стихи, в последнее время чтение ему давалось всё труднее, он переживал это обстоятельство, видимо, остро... Ясные по слогу, глубокие по мысли, динамичные стихотворения Славы были пропитаны светом юмора и подсвечены тонкой иронией. Вот это сочетание глубины и иронии придавало им особую свежесть, отражало его личность... Это были очень мужские стихи, в которых сквозили нежность и мудрое понимание жизни, великодушная готовность уступить и осознание того, что жизнь конечна и никому не дано приневолить человека ни к любви, ни к счастью.
Слава был настоящим московским интеллигентом, воспитанным в хорошей семье, дипломатичным, глубоким собеседником. В нём словно воплотились лучшие качества «дворян с Арбатского двора», хотя, строго говоря, кирпичная «сталинка» его детства находилась на проспекте Мира. Интересно, что дом, в котором жил Слава, был возведён под руководством его отца, Михаила Денисовича Михайлина, в качестве прораба строительства. Он не был архитектором дома, официально занимал должность главного инженера, но сами архитекторы признавали, что он был сотворцом их замысла больше, чем некоторые из них.
Из поэтов он особенно выделял для себя Юлию Друнину, Римму Казакову... Не раз читал их стихи своим домашним. Особенно часто читал наизусть Друнину:
Ты – рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете...
На вечере памяти Славы школьный друг рассказал об одном эпизоде, случившемся в Славином детстве. Крупный с детства мальчик, он наравне с другими подвергался постоянным издёвкам со стороны одного одноклассника – маленького ростом, но задиристого, приставучего мальчишки по прозвищу Гном. Тот задирал многих ребят в классе. Не останавливало его и то, что Слава с детства рос маленьким богатырём: одно это внушало невольное уважение и как-то сразу остужало особо пылкие головы. Но – не в этом случае. Слава не раз и не два по-хорошему просил оставить его в покое. Не тут-то было! Терпение лопнуло, и в один непрекрасный момент он ответил своему обидчику, просто с силой отпихнув его от себя. Тот упал и ударился головой о бордюр. Травма была серьёзная...
Мне кажется, что с этого, наверняка глубоко пережитого дня, Слава очень повзрослел. Он узнал на опыте, что добро должно быть с кулаками. Но никогда больше «кулаки» для защиты добра не применял. Он просто старался делать людям добро сам.
* * *
Я перелистываю рисунки Вячеслава Михайлина... Небольшая папочка, а как много всего встаёт перед глазами, как много в них вложено художником! Чистые по композиции, талантливые зарисовки, очевидно, что сделанные мужской рукой. Тонко, глубоко прочувствована в них Псковщина: древняя, строгая, полная святынь земля, от которой, согласно летописям, «есть пошла» наша Русь. Смотрю на Выбуты, на стены Крома, на кладбищенские кресты у погоста, запечатлённые уверенной Славиной рукой. Смотрю и думаю: Слава был настоящим художником. Он и в слове был таким – мастером композиции и детали.
Как же много оставил по себе этот удивительный человек, основным дарованием которого были сострадание и любовь к другим людям!
https://vk.com/id183060816
https://www.calameo.com/read/005053971113385934280
Перейдя по этим ссылкам можно увидеть рисунки Вячеслава Михайлина.