Книга 3
«О Фея! – Дух промолвил,
Взглянув на Королеву Заклинаний
Небесными, эфирными глазами, -
Благодарю тебя. Ты благо мне дала,
Которое бесценно и преподала
Урок, который невозможно не запомнить.
Теперь я знаю прошлое. Оно
Для будущей мне жизни пригодится,
Чтоб пользу из ошибок извлекать
И ими опыт свой обогащать.
Ибо способность радости дарить
И есть души основа, совершенство –
Тогда не надо даже райского блаженства».
МАБ:
«Поворотись, превосходящий Дух!
Ещё достаточно не познанных вещей.
Величье человека ты постиг.
И его глупости всю глубину поведал.
И всё ж узнай кто он;
Узнай найвысочайшую судьбу,
Что Время беспокойное готовит
Для каждой существующей души.
Тысячи башен, как Эскориал,
Воздвиг дворец среди жилых кварталов
Как город в городе. И мрачные войска
Безмолвных стражей
Зловещей его цепью окружают.
Здесь жители несчастны и немы.
Разве не слышит стоны сирот
И проклятья одиноких? Проходит мимо –
Король с золотой цепью на груди,
Что связывает душу с униженьем,
Глупец, которого монархом называют
И сервусом всех низменных страстей,
На вопль нищеты свой взор не обращает
И, ухмыляясь на проклятия людей,
Угрюмой радостью он сердце наполняет
Бескровное, пустое…
Меж тем как сотни тысяч стонут
За крохи, чтоб от голода спастись,
Его распутство тратит миллионы
В своём веселье очень невесёлом.
Когда он слышит ужасающий рассказ о нищите,
С сочувствием притворным обращает
Он к говорящему лицо, стыд силясь подавить,
Но всё же краскою тот щёки заливает.
Вот трапеза
В избытке, в тишине, в величье
Угасший возбуждает аппетит.
И если б золотом сияющие блюда,
Многообразье яств из разных стран
Могли бы уничтожить пресыщенье;
И если бы богатство не отравляло
Источник собственный, или порок, -
Упрямый и бесчувственный порок, -
Не отравлял смертельным ядом пищу,
Тогда б король был счастлив,
Как крестьянин, который пашет
От зари и до заката,
И возвратясь домой, у очага
Он с радостию трапезу приемлет
Ради которой он трудился целый день.
Глядите, вот король
Покоится на ложе золотом
И его мысли лихорадочно кружатся,
Но скоро сон излишеств ниспадёт
И совесть – чёрная змея – проснётся, позовёт
Потомство мыслей ядовитых к труду ночному.
Послушайте! он говорит! взгляд сумасшедшего –
О! Смертоносный лик!
КОРОЛЬ:
«Не прекращается!
О пусть! Пусть длится вечно! Страшная смерть,
Желаю, но боюсь прижать тебя к себе!
Без снов ни мига! О дорогой, благоговейный Мир!
Девственно-чистый саван свой ты стелешь
В нищите и подземелье? И почему таишься
От скорбей и одиночества, и смерти, но избегаешь
Моего дворца; который я и создал для тебя?
Священный Мир!
О, посети меня хоть раз, - пролей из жалости
Хоть капельку бальзама на душу обожжённую мою!»
ФЕЯ:
«О тщеславный! Дворец – это обитель доброты
И мир не оскверняет белокрылье
В таком свинарнике как твой. Послушайте!
Он всё ещё бормочет; его дремота –
Мириады мук, как скорпионы, жалящие жизнь.
Не нужен ад, что изуверы нам рисуют
Для наказанья падших. Ведь земля
Сама в себе содержит ад и рай,
И вот Природа всемогущая карает
Всех попирающих законы,
Соизмеряя справедливо
Их наказание со степенью вины.
Как странно,
Что несчастный гордится своим горем?
Ничтожеством своим и обнимает
В него впивающего жало скорпиона?
Странно ли,
Что восседая на терновом троне
С железным скипетром в руке,
В тюрьме роскошной заключённый,
Чьи стены отделяют от блаженства,
Его душа не утверждает человечность?
Что кроткая натура человека не ополчается
На королевский двор? Это не странно, нет.
Вульгарно думает, живёт и ощущает
Как и его отец; сила обычая непобедима,
Что разверзает пропасть меж добродетелью
И королём. И это странно тем,
Кто сущности Природы не постиг
И будущее для себя скрывает,
И думает, что ни один несчастный, кто страдает
От подлости и низости властей,
Восстать не сможет на неправедный закон
И сбросить ненавистной власти трон!
Вот умники раззолочённые,
Что греются в лучах двора,
Жирея на убожестве духовном! кто они? –
Лишь трутни общества; их кормит
Труд рабочих; и у голодного крестьянина они
Насильно отбирают клок земли
И с нею урожаи; тот несчастный
Должен страдать и тратить жизнь впустую,
Работая во тьме опасных шахт,
Лишь ускоряя собственную смерть,
Слабея от тяжёлого труда,
Пока бездельники живут в проклятой лени.
Откуда взялись короли и паразиты?
Откуда эта трутней вереница,
Что обрекает на мыта;рства-нищету
Тех, кто дворцы им строит и приносит
Хлеб насущный? –
От чёрного отвратного порока,
От вероломства, похоти и зла
И от всего, что скорби порождает,
Землю в тернистую пустыню превращает;
От мести, от безумия убийств. –
И когда голос разума, Природы
Возьмёт своё и человечество поймёт,
Что войны, бедствия, раздор – это порок,
А мир и счастье – это добродетель;
Когда по-взрослому отбросит человек
Забавы глупые, то королевский блеск
Померкнет и потеряет силу ослеплять,
И власть безмолвно его мимо протечёт,
Надменный трон станет подобен пыли,
А ложью торговать будет накладно
И отвратительно как истиной сейчас.
Где слава та,
Которою владыки хотят себя
Увековечить? Звук слабейший
От поступи времён, мельчайшая волна,
Взносящая века, смывая в никуда,
Пустой пузырь. А! ныне –
Приказ тирана строгий, взгляд горящий,
Опустошающий огнём и сильная рука,
Что толпы повергает. Но наступит завтра!
И тот приказ – лишь громовой раскат,
Умерший в прошлом, взгляд – мгновенье вспышки,
Покрытой полночью; ну а рука
Червям досталась в пищу.
А честный человек
В смирении великом, как короли
В ничтожестве своём, ведёт
Жизнь необорного добра
Среди безмолвных тартаров-подземий,
Свободный более и смелый, чем судья,
Что обличённый властию продажной,
Стремится тщетно укрепить свой дух,
И падший взгляд его добра не излучает,
И дряблая рука не облегчает ничьих
Страданий. Красноречие – лишь звук,
Который только-то виновных устрашает.
Да! Могила погасила этот взор
И холод смерти над ним руку распростёр.
Но слава вечная будет дана тому,
Кто добродетелью свой путь преображает
И к разуму-уму владык взывает,
И на земле цветенье от его следа,
Тот никогда забвенья не познает
И о нём память не померкнет никогда.
Не человека, а монарха отвергает Природа вечная,
Не гражданина, а покорного раба; ведь короли
И им подвластные – взаимные враги,
Они играют в игры без победы,
В которых ставка – горе и порок,
А добрый человек не угнетает, не раболепствует.
Власть словно изъедающая язва:
Коснётся – заразит; а раболепье
Бич гениев, приверженцев добра,
Из человека создаёт оно раба
И в механическую куклу превращает.
Когда Нерон
Над полыхавшим Римом
С восторгом диким ужасам огня
Пел гимны, разрушенья восхваляя,
В его душе рождалась воля злая
От трепетания агонии и смерти…
Преодолела ль властность здесь
Величие добра?
И когда Рим не сокрушил тирана,
Кровью его себя не обагрив,
Разве тогда презренная покорность
Не отвернулась от природных сил?
Взгляни на землю эту:
Урожаи…
Сиянье света-солнца их рождает,
Зелёная листва, цветы, плоды –
Всё в своё время сущность проявляет
В гармонии, в спокойствии, в любви.
И Универсум тишиной вещает,
Что всё исполнено великой красоты –
Всё, кроме этого изгоя – Человека,
Он создал меч для этой красоты
И стал тираном этот мир пронзая,
И змей взлелеял на своей груди;
Для его сердца радость чьё-то горе,
Он забавляется жестокостью агоний…
Неужто солнце только для него?
Его лучи не всех ли освещают?
И мать-земля не всех ли сыновей
Своею грудью одинаково питает?
Иль только избранных, балованых детей,
Кто в безобразной роскоши своей
Игрою глупою мир светлый омрачают,
Чей лик оценят радостно-благой
Лишь люди-ангелы с прекрасною душой?
«О Дух Природы, нет!
Во всех без исключения сердцах
Пульсирует энергий чистых ток,
Твой импульс в каждом –
Трон твой неприступен;
Ты высший судия, перед тобой
Ничтожное величье человека
Как дуновенье ветра пролетит,
Закон людской твой суд предвосхищает,
Как превосходит человека Бог!
О Дух Природы! ты
Жизнь бесконечных множеств;
Душа могучих исполинских сфер,
Чей путь проложен в тишине Небес;
Душа мельчайшего из всех существ,
Чья жизнь как слабый луч апрельский…
И человек лишь исполнитель твоей воли
Как и все; и быстро зреет
Бесконечный его мир
И точно также скоро наступает;
И нет изъяна в беспредельной форме,
Который бы симметрию нарушил
Энергий необузданных твоих!
Книга 3
«О Фея! – Дух промолвил,
Взглянув на Королеву Заклинаний
Небесными, эфирными глазами, -
Благодарю тебя. Ты благо мне дала,
Которое бесценно и преподала
Урок, который невозможно не запомнить.
Теперь я знаю прошлое. Оно
Для будущей мне жизни пригодится,
Чтоб пользу из ошибок извлекать
И ими опыт свой обогащать.
Ибо способность радости дарить
И есть души основа, совершенство –
Тогда не надо даже райского блаженства».
МАБ:
«Поворотись, превосходящий Дух!
Ещё достаточно не познанных вещей.
Величье человека ты постиг.
И его глупости всю глубину поведал.
И всё ж узнай кто он;
Узнай найвысочайшую судьбу,
Что Время беспокойное готовит
Для каждой существующей души.
Тысячи башен, как Эскориал,
Воздвиг дворец среди жилых кварталов
Как город в городе. И мрачные войска
Безмолвных стражей
Зловещей его цепью окружают.
Здесь жители несчастны и немы.
Разве не слышит стоны сирот
И проклятья одиноких? Проходит мимо –
Король с золотой цепью на груди,
Что связывает душу с униженьем,
Глупец, которого монархом называют
И сервусом всех низменных страстей,
На вопль нищеты свой взор не обращает
И, ухмыляясь на проклятия людей,
Угрюмой радостью он сердце наполняет
Бескровное, пустое…
Меж тем как сотни тысяч стонут
За крохи, чтоб от голода спастись,
Его распутство тратит миллионы
В своём веселье очень невесёлом.
Когда он слышит ужасающий рассказ о нищите,
С сочувствием притворным обращает
Он к говорящему лицо, стыд силясь подавить,
Но всё же краскою тот щёки заливает.
Вот трапеза
В избытке, в тишине, в величье
Угасший возбуждает аппетит.
И если б золотом сияющие блюда,
Многообразье яств из разных стран
Могли бы уничтожить пресыщенье;
И если бы богатство не отравляло
Источник собственный, или порок, -
Упрямый и бесчувственный порок, -
Не отравлял смертельным ядом пищу,
Тогда б король был счастлив,
Как крестьянин, который пашет
От зари и до заката,
И возвратясь домой, у очага
Он с радостию трапезу приемлет
Ради которой он трудился целый день.
Глядите, вот король
Покоится на ложе золотом
И его мысли лихорадочно кружатся,
Но скоро сон излишеств ниспадёт
И совесть – чёрная змея – проснётся, позовёт
Потомство мыслей ядовитых к труду ночному.
Послушайте! он говорит! взгляд сумасшедшего –
О! Смертоносный лик!
КОРОЛЬ:
«Не прекращается!
О пусть! Пусть длится вечно! Страшная смерть,
Желаю, но боюсь прижать тебя к себе!
Без снов ни мига! О дорогой, благоговейный Мир!
Девственно-чистый саван свой ты стелешь
В нищите и подземелье? И почему таишься
От скорбей и одиночества, и смерти, но избегаешь
Моего дворца; который я и создал для тебя?
Священный Мир!
О, посети меня хоть раз, - пролей из жалости
Хоть капельку бальзама на душу обожжённую мою!»
ФЕЯ:
«О тщеславный! Дворец – это обитель доброты
И мир не оскверняет белокрылье
В таком свинарнике как твой. Послушайте!
Он всё ещё бормочет; его дремота –
Мириады мук, как скорпионы, жалящие жизнь.
Не нужен ад, что изуверы нам рисуют
Для наказанья падших. Ведь земля
Сама в себе содержит ад и рай,
И вот Природа всемогущая карает
Всех попирающих законы,
Соизмеряя справедливо
Их наказание со степенью вины.
Как странно,
Что несчастный гордится своим горем?
Ничтожеством своим и обнимает
В него впивающего жало скорпиона?
Странно ли,
Что восседая на терновом троне
С железным скипетром в руке,
В тюрьме роскошной заключённый,
Чьи стены отделяют от блаженства,
Его душа не утверждает человечность?
Что кроткая натура человека не ополчается
На королевский двор? Это не странно, нет.
Вульгарно думает, живёт и ощущает
Как и его отец; сила обычая непобедима,
Что разверзает пропасть меж добродетелью
И королём. И это странно тем,
Кто сущности Природы не постиг
И будущее для себя скрывает,
И думает, что ни один несчастный, кто страдает
От подлости и низости властей,
Восстать не сможет на неправедный закон
И сбросить ненавистной власти трон!
Вот умники раззолочённые,
Что греются в лучах двора,
Жирея на убожестве духовном! кто они? –
Лишь трутни общества; их кормит
Труд рабочих; и у голодного крестьянина они
Насильно отбирают клок земли
И с нею урожаи; тот несчастный
Должен страдать и тратить жизнь впустую,
Работая во тьме опасных шахт,
Лишь ускоряя собственную смерть,
Слабея от тяжёлого труда,
Пока бездельники живут в проклятой лени.
Откуда взялись короли и паразиты?
Откуда эта трутней вереница,
Что обрекает на мыта;рства-нищету
Тех, кто дворцы им строит и приносит
Хдеб насущный? –
От чёрного отвратного порока,
От вероломства, похоти и зла
И от всего, что скорби порождает,
Землю в тернистую пустыню превращает;
От мести, от безумия убийств. –
И когда голос разума, Природы
Возьмёт своё и человечество поймёт,
Что войны, бедствия, раздор – это порок,
А мир и счастье – это добродетель;
Когда по-взрослому отбросит человек
Забавы глупые, то королевский блеск
Померкнет и потеряет силу ослеплять,
И власть безмолвно его мимо протечёт,
Надменный трон станет подобен пыли,
А ложью торговать будет накладно
И отвратительно как истиной сейчас.
Где слава та,
Которою владыки хотят себя
Увековечить? Звук слабейший
От поступи времён, мельчайшая волна,
Взносящая века, смывая в никуда,
Пустой пузырь. А! ныне –
Приказ тирана строгий, взгляд горящий,
Опустошающий огнём и сильная рука,
Что толпы повергает. Но наступит завтра!
И тот приказ – лишь громовой раскат,
Умерший в прошлом, взгляд – мгновенье вспышки,
Покрытой полночью; ну а рука
Червям досталась в пищу.
А честный человек
В смирении великом, как короли
В ничтожестве своём, ведёт
Жизнь необорного добра
Среди безмолвных тартаров-подземий,
Свободный более и смелый, чем судья,
Что обличённый властию продажной,
Стремится тщетно укрепить свой дух,
И падший взгляд его добра не излучает,
И дряблая рука не облегчает ничьих
Страданий. Красноречие – лишь звук,
Который только-то виновных устрашает.
Да! Могила погасила этот взор
И холод смерти над ним руку распростёр.
Но слава вечная будет дана тому,
Кто добродетелью свой путь преображает
И к разуму-уму владык взывает,
И на земле цветенье от его следа,
Тот никогда забвенья не познает
И о нём память не померкнет никогда.
Не человека, а монарха отвергает Природа вечная,
Не гражданина, а покорного раба; ведь короли
И им подвластные – взаимные враги,
Они играют в игры без победы,
В которых ставка – горе и порок,
А добрый человек не угнетает, не раболепствует.
Власть словно изъедающая язва:
Коснётся – заразит; а раболепье
Бич гениев, приверженцев добра,
Из человека создаёт оно раба
И в механическую куклу превращает.
Когда Нерон
Над полыхавшим Римом
С восторгом диким ужасам огня
Пел гимны, разрушенья восхваляя,
В его душе рождалась воля злая
От трепетания агонии и смерти…
Преодолела ль властность здесь
Величие добра?
И когда Рим не сокрушил тирана,
Кровье его себя не обагрив,
Разве тогда презренная покорность
Не отвернулась от природных сил?
Взгляни на землю эту:
Урожаи…
Сиянье света-солнца их рождает,
Зелёная листва, цветы, плоды –
Всё в своё время сущность проявляет
В гармонии, в спокойствии, в любви.
И Универсум тишиной вещает,
Что всё исполнено великой красоты –
Всё, кроме этого изгоя – Человека,
Он создал меч для этой красоты
И стал тираном этот мир пронзая,
И змей взлелеял на своей груди;
Для его сердца радость чьё-то горе,
Он забавляется жестокостью агоний…
Неужто солнце только для него?
Его лучи не всех ли освещают?
И мать-земля не всех ли сыновей
Своею грудью одинаково питает?
Иль только избранных, балованых детей,
Кто в безобразной роскоши своей
Игрою глупою мир светлый омрачают,
Чей лик оценят радостно-благой
Лишь люди-ангелы с прекрасною душой?
«О Дух Природы, нет!
Во всех без исключения сердцах
Пульсирует энергий чистых ток,
Твой импульс в каждом –
Трон твой неприступен;
Ты высший судия, перед тобой
Ничтожное величье человека
Как дуновенье ветра пролетит,
Закон людской твой суд предвосхищает,
Как превосходит человека Бог!
О Дух Природы! ты
Жизнь бесконечных множеств;
Душа могучих исполинских сфер,
Чей путь проложен в тишине Небес;
Душа мельчайшего из всех существ,
Чья жизнь как слабый луч апрельский…
И человек лишь исполнитель твоей воли
Как и все; и быстро зреет
Бесконечный его мир
И точно также скоро наступает;
И нет изъяна в беспредельной форме,
Который бы симметрию нарушил
Энергий необузданных твоих!
Книга 3
«О Фея! – Дух промолвил,
Взглянув на Королеву Заклинаний
Небесными, эфирными глазами, -
Благодарю тебя. Ты благо мне дала,
Которое бесценно и преподала
Урок, который невозможно не запомнить.
Теперь я знаю прошлое. Оно
Для будущей мне жизни пригодится,
Чтоб пользу из ошибок извлекать
И ими опыт свой обогащать.
Ибо способность радости дарить
И есть души основа, совершенство –
Тогда не надо даже райского блаженства».
МАБ:
«Поворотись, превосходящий Дух!
Ещё достаточно не познанных вещей.
Величье человека ты постиг.
И его глупости всю глубину поведал.
И всё ж узнай кто он;
Узнай найвысочайшую судьбу,
Что Время беспокойное готовит
Для каждой существующей души.
Тысячи башен, как Эскориал,
Воздвиг дворец среди жилых кварталов
Как город в городе. И мрачные войска
Безмолвных стражей
Зловещей его цепью окружают.
Здесь жители несчастны и немы.
Разве не слышит стоны сирот
И проклятья одиноких? Проходит мимо –
Король с золотой цепью на груди,
Что связывает душу с униженьем,
Глупец, которого монархом называют
И сервусом всех низменных страстей,
На вопль нищеты свой взор не обращает
И, ухмыляясь на проклятия людей,
Угрюмой радостью он сердце наполняет
Бескровное, пустое…
Меж тем как сотни тысяч стонут
За крохи, чтоб от голода спастись,
Его распутство тратит миллионы
В своём веселье очень невесёлом.
Когда он слышит ужасающий рассказ о нищите,
С сочувствием притворным обращает
Он к говорящему лицо, стыд силясь подавить,
Но всё же краскою тот щёки заливает.
Вот трапеза
В избытке, в тишине, в величье
Угасший возбуждает аппетит.
И если б золотом сияющие блюда,
Многообразье яств из разных стран
Могли бы уничтожить пресыщенье;
И если бы богатство не отравляло
Источник собственный, или порок, -
Упрямый и бесчувственный порок, -
Не отравлял смертельным ядом пищу,
Тогда б король был счастлив,
Как крестьянин, который пашет
От зари и до заката,
И возвратясь домой, у очага
Он с радостию трапезу приемлет
Ради которой он трудился целый день.
Глядите, вот король
Покоится на ложе золотом
И его мысли лихорадочно кружатся,
Но скоро сон излишеств ниспадёт
И совесть – чёрная змея – проснётся, позовёт
Потомство мыслей ядовитых к труду ночному.
Послушайте! он говорит! взгляд сумасшедшего –
О! Смертоносный лик!
КОРОЛЬ:
«Не прекращается!
О пусть! Пусть длится вечно! Страшная смерть,
Желаю, но боюсь прижать тебя к себе!
Без снов ни мига! О дорогой, благоговейный Мир!
Девственно-чистый саван свой ты стелешь
В нищите и подземелье? И почему таишься
От скорбей и одиночества, и смерти, но избегаешь
Моего дворца; который я и создал для тебя?
Священный Мир!
О, посети меня хоть раз, - пролей из жалости
Хоть капельку бальзама на душу обожжённую мою!»
ФЕЯ:
«О тщеславный! Дворец – это обитель доброты
И мир не оскверняет белокрылье
В таком свинарнике как твой. Послушайте!
Он всё ещё бормочет; его дремота –
Мириады мук, как скорпионы, жалящие жизнь.
Не нужен ад, что изуверы нам рисуют
Для наказанья падших. Ведь земля
Сама в себе содержит ад и рай,
И вот Природа всемогущая карает
Всех попирающих законы,
Соизмеряя справедливо
Их наказание со степенью вины.
Как странно,
Что несчастный гордится своим горем?
Ничтожеством своим и обнимает
В него впивающего жало скорпиона?
Странно ли,
Что восседая на терновом троне
С железным скипетром в руке,
В тюрьме роскошной заключённый,
Чьи стены отделяют от блаженства,
Его душа не утверждает человечность?
Что кроткая натура человека не ополчается
На королевский двор? Это не странно, нет.
Вульгарно думает, живёт и ощущает
Как и его отец; сила обычая непобедима,
Что разверзает пропасть меж добродетелью
И королём. И это странно тем,
Кто сущности Природы не постиг
И будущее для себя скрывает,
И думает, что ни один несчастный, кто страдает
От подлости и низости властей,
Восстать не сможет на неправедный закон
И сбросить ненавистной власти трон!
Вот умники раззолочённые,
Что греются в лучах двора,
Жирея на убожестве духовном! кто они? –
Лишь трутни общества; их кормит
Труд рабочих; и у голодного крестьянина они
Насильно отбирают клок земли
И с нею урожаи; тот несчастный
Должен страдать и тратить жизнь впустую,
Работая во тьме опасных шахт,
Лишь ускоряя собственную смерть,
Слабея от тяжёлого труда,
Пока бездельники живут в проклятой лени.
Откуда взялись короли и паразиты?
Откуда эта трутней вереница,
Что обрекает на мыта;рства-нищету
Тех, кто дворцы им строит и приносит
Хдеб насущный? –
От чёрного отвратного порока,
От вероломства, похоти и зла
И от всего, что скорби порождает,
Землю в тернистую пустыню превращает;
От мести, от безумия убийств. –
И когда голос разума, Природы
Возьмёт своё и человечество поймёт,
Что войны, бедствия, раздор – это порок,
А мир и счастье – это добродетель;
Когда по-взрослому отбросит человек
Забавы глупые, то королевский блеск
Померкнет и потеряет силу ослеплять,
И власть безмолвно его мимо протечёт,
Надменный трон станет подобен пыли,
А ложью торговать будет накладно
И отвратительно как истиной сейчас.
Где слава та,
Которою владыки хотят себя
Увековечить? Звук слабейший
От поступи времён, мельчайшая волна,
Взносящая века, смывая в никуда,
Пустой пузырь. А! ныне –
Приказ тирана строгий, взгляд горящий,
Опустошающий огнём и сильная рука,
Что толпы повергает. Но наступит завтра!
И тот приказ – лишь громовой раскат,
Умерший в прошлом, взгляд – мгновенье вспышки,
Покрытой полночью; ну а рука
Червям досталась в пищу.
А честный человек
В смирении великом, как короли
В ничтожестве своём, ведёт
Жизнь необорного добра
Среди безмолвных тартаров-подземий,
Свободный более и смелый, чем судья,
Что обличённый властию продажной,
Стремится тщетно укрепить свой дух,
И падший взгляд его добра не излучает,
И дряблая рука не облегчает ничьих
Страданий. Красноречие – лишь звук,
Который только-то виновных устрашает.
Да! Могила погасила этот взор
И холод смерти над ним руку распростёр.
Но слава вечная будет дана тому,
Кто добродетелью свой путь преображает
И к разуму-уму владык взывает,
И на земле цветенье от его следа,
Тот никогда забвенья не познает
И о нём память не померкнет никогда.
Не человека, а монарха отвергает Природа вечная,
Не гражданина, а покорного раба; ведь короли
И им подвластные – взаимные враги,
Они играют в игры без победы,
В которых ставка – горе и порок,
А добрый человек не угнетает, не раболепствует.
Власть словно изъедающая язва:
Коснётся – заразит; а раболепье
Бич гениев, приверженцев добра,
Из человека создаёт оно раба
И в механическую куклу превращает.
Когда Нерон
Над полыхавшим Римом
С восторгом диким ужасам огня
Пел гимны, разрушенья восхваляя,
В его душе рождалась воля злая
От трепетания агонии и смерти…
Преодолела ль властность здесь
Величие добра?
И когда Рим не сокрушил тирана,
Кровье его себя не обагрив,
Разве тогда презренная покорность
Не отвернулась от природных сил?
Взгляни на землю эту:
Урожаи…
Сиянье света-солнца их рождает,
Зелёная листва, цветы, плоды –
Всё в своё время сущность проявляет
В гармонии, в спокойствии, в любви.
И Универсум тишиной вещает,
Что всё исполнено великой красоты –
Всё, кроме этого изгоя – Человека,
Он создал меч для этой красоты
И стал тираном этот мир пронзая,
И змей взлелеял на своей груди;
Для его сердца радость чьё-то горе,
Он забавляется жестокостью агоний…
Неужто солнце только для него?
Его лучи не всех ли освещают?
И мать-земля не всех ли сыновей
Своею грудью одинаково питает?
Иль только избранных, балованых детей,
Кто в безобразной роскоши своей
Игрою глупою мир светлый омрачают,
Чей лик оценят радостно-благой
Лишь люди-ангелы с прекрасною душой?
«О Дух Природы, нет!
Во всех без исключения сердцах
Пульсирует энергий чистых ток,
Твой импульс в каждом –
Трон твой неприступен;
Ты высший судия, перед тобой
Ничтожное величье человека
Как дуновенье ветра пролетит,
Закон людской твой суд предвосхищает,
Как превосходит человека Бог!
О Дух Природы! ты
Жизнь бесконечных множеств;
Душа могучих исполинских сфер,
Чей путь проложен в тишине Небес;
Душа мельчайшего из всех существ,
Чья жизнь как слабый луч апрельский…
И человек лишь исполнитель твоей воли
Как и все; и быстро зреет
Бесконечный его мир
И точно также скоро наступает;
И нет изъяна в беспредельной форме,
Который бы симметрию нарушил
Энергий необузданных твоих!
Книга 3
«О Фея! – Дух промолвил,
Взглянув на Королеву Заклинаний
Небесными, эфирными глазами, -
Благодарю тебя. Ты благо мне дала,
Которое бесценно и преподала
Урок, который невозможно не запомнить.
Теперь я знаю прошлое. Оно
Для будущей мне жизни пригодится,
Чтоб пользу из ошибок извлекать
И ими опыт свой обогащать.
Ибо способность радости дарить
И есть души основа, совершенство –
Тогда не надо даже райского блаженства».
МАБ:
«Поворотись, превосходящий Дух!
Ещё достаточно не познанных вещей.
Величье человека ты постиг.
И его глупости всю глубину поведал.
И всё ж узнай кто он;
Узнай найвысочайшую судьбу,
Что Время беспокойное готовит
Для каждой существующей души.
Тысячи башен, как Эскориал,
Воздвиг дворец среди жилых кварталов
Как город в городе. И мрачные войска
Безмолвных стражей
Зловещей его цепью окружают.
Здесь жители несчастны и немы.
Разве не слышит стоны сирот
И проклятья одиноких? Проходит мимо –
Король с золотой цепью на груди,
Что связывает душу с униженьем,
Глупец, которого монархом называют
И сервусом всех низменных страстей,
На вопль нищеты свой взор не обращает
И, ухмыляясь на проклятия людей,
Угрюмой радостью он сердце наполняет
Бескровное, пустое…
Меж тем как сотни тысяч стонут
За крохи, чтоб от голода спастись,
Его распутство тратит миллионы
В своём веселье очень невесёлом.
Когда он слышит ужасающий рассказ о нищите,
С сочувствием притворным обращает
Он к говорящему лицо, стыд силясь подавить,
Но всё же краскою тот щёки заливает.
Вот трапеза
В избытке, в тишине, в величье
Угасший возбуждает аппетит.
И если б золотом сияющие блюда,
Многообразье яств из разных стран
Могли бы уничтожить пресыщенье;
И если бы богатство не отравляло
Источник собственный, или порок, -
Упрямый и бесчувственный порок, -
Не отравлял смертельным ядом пищу,
Тогда б король был счастлив,
Как крестьянин, который пашет
От зари и до заката,
И возвратясь домой, у очага
Он с радостию трапезу приемлет
Ради которой он трудился целый день.
Глядите, вот король
Покоится на ложе золотом
И его мысли лихорадочно кружатся,
Но скоро сон излишеств ниспадёт
И совесть – чёрная змея – проснётся, позовёт
Потомство мыслей ядовитых к труду ночному.
Послушайте! он говорит! взгляд сумасшедшего –
О! Смертоносный лик!
КОРОЛЬ:
«Не прекращается!
О пусть! Пусть длится вечно! Страшная смерть,
Желаю, но боюсь прижать тебя к себе!
Без снов ни мига! О дорогой, благоговейный Мир!
Девственно-чистый саван свой ты стелешь
В нищите и подземелье? И почему таишься
От скорбей и одиночества, и смерти, но избегаешь
Моего дворца; который я и создал для тебя?
Священный Мир!
О, посети меня хоть раз, - пролей из жалости
Хоть капельку бальзама на душу обожжённую мою!»
ФЕЯ:
«О тщеславный! Дворец – это обитель доброты
И мир не оскверняет белокрылье
В таком свинарнике как твой. Послушайте!
Он всё ещё бормочет; его дремота –
Мириады мук, как скорпионы, жалящие жизнь.
Не нужен ад, что изуверы нам рисуют
Для наказанья падших. Ведь земля
Сама в себе содержит ад и рай,
И вот Природа всемогущая карает
Всех попирающих законы,
Соизмеряя справедливо
Их наказание со степенью вины.
Как странно,
Что несчастный гордится своим горем?
Ничтожеством своим и обнимает
В него впивающего жало скорпиона?
Странно ли,
Что восседая на терновом троне
С железным скипетром в руке,
В тюрьме роскошной заключённый,
Чьи стены отделяют от блаженства,
Его душа не утверждает человечность?
Что кроткая натура человека не ополчается
На королевский двор? Это не странно, нет.
Вульгарно думает, живёт и ощущает
Как и его отец; сила обычая непобедима,
Что разверзает пропасть меж добродетелью
И королём. И это странно тем,
Кто сущности Природы не постиг
И будущее для себя скрывает,
И думает, что ни один несчастный, кто страдает
От подлости и низости властей,
Восстать не сможет на неправедный закон
И сбросить ненавистной власти трон!
Вот умники раззолочённые,
Что греются в лучах двора,
Жирея на убожестве духовном! кто они? –
Лишь трутни общества; их кормит
Труд рабочих; и у голодного крестьянина они
Насильно отбирают клок земли
И с нею урожаи; тот несчастный
Должен страдать и тратить жизнь впустую,
Работая во тьме опасных шахт,
Лишь ускоряя собственную смерть,
Слабея от тяжёлого труда,
Пока бездельники живут в проклятой лени.
Откуда взялись короли и паразиты?
Откуда эта трутней вереница,
Что обрекает на мыта;рства-нищету
Тех, кто дворцы им строит и приносит
Хдеб насущный? –
От чёрного отвратного порока,
От вероломства, похоти и зла
И от всего, что скорби порождает,
Землю в тернистую пустыню превращает;
От мести, от безумия убийств. –
И когда голос разума, Природы
Возьмёт своё и человечество поймёт,
Что войны, бедствия, раздор – это порок,
А мир и счастье – это добродетель;
Когда по-взрослому отбросит человек
Забавы глупые, то королевский блеск
Померкнет и потеряет силу ослеплять,
И власть безмолвно его мимо протечёт,
Надменный трон станет подобен пыли,
А ложью торговать будет накладно
И отвратительно как истиной сейчас.
Где слава та,
Которою владыки хотят себя
Увековечить? Звук слабейший
От поступи времён, мельчайшая волна,
Взносящая века, смывая в никуда,
Пустой пузырь. А! ныне –
Приказ тирана строгий, взгляд горящий,
Опустошающий огнём и сильная рука,
Что толпы повергает. Но наступит завтра!
И тот приказ – лишь громовой раскат,
Умерший в прошлом, взгляд – мгновенье вспышки,
Покрытой полночью; ну а рука
Червям досталась в пищу.
А честный человек
В смирении великом, как короли
В ничтожестве своём, ведёт
Жизнь необорного добра
Среди безмолвных тартаров-подземий,
Свободный более и смелый, чем судья,
Что обличённый властию продажной,
Стремится тщетно укрепить свой дух,
И падший взгляд его добра не излучает,
И дряблая рука не облегчает ничьих
Страданий. Красноречие – лишь звук,
Который только-то виновных устрашает.
Да! Могила погасила этот взор
И холод смерти над ним руку распростёр.
Но слава вечная будет дана тому,
Кто добродетелью свой путь преображает
И к разуму-уму владык взывает,
И на земле цветенье от его следа,
Тот никогда забвенья не познает
И о нём память не померкнет никогда.
Не человека, а монарха отвергает Природа вечная,
Не гражданина, а покорного раба; ведь короли
И им подвластные – взаимные враги,
Они играют в игры без победы,
В которых ставка – горе и порок,
А добрый человек не угнетает, не раболепствует.
Власть словно изъедающая язва:
Коснётся – заразит; а раболепье
Бич гениев, приверженцев добра,
Из человека создаёт оно раба
И в механическую куклу превращает.
Когда Нерон
Над полыхавшим Римом
С восторгом диким ужасам огня
Пел гимны, разрушенья восхваляя,
В его душе рождалась воля злая
От трепетания агонии и смерти…
Преодолела ль властность здесь
Величие добра?
И когда Рим не сокрушил тирана,
Кровье его себя не обагрив,
Разве тогда презренная покорность
Не отвернулась от природных сил?
Взгляни на землю эту:
Урожаи…
Сиянье света-солнца их рождает,
Зелёная листва, цветы, плоды –
Всё в своё время сущность проявляет
В гармонии, в спокойствии, в любви.
И Универсум тишиной вещает,
Что всё исполнено великой красоты –
Всё, кроме этого изгоя – Человека,
Он создал меч для этой красоты
И стал тираном этот мир пронзая,
И змей взлелеял на своей груди;
Для его сердца радость чьё-то горе,
Он забавляется жестокостью агоний…
Неужто солнце только для него?
Его лучи не всех ли освещают?
И мать-земля не всех ли сыновей
Своею грудью одинаково питает?
Иль только избранных, балованых детей,
Кто в безобразной роскоши своей
Игрою глупою мир светлый омрачают,
Чей лик оценят радостно-благой
Лишь люди-ангелы с прекрасною душой?
«О Дух Природы, нет!
Во всех без исключения сердцах
Пульсирует энергий чистых ток,
Твой импульс в каждом –
Трон твой неприступен;
Ты высший судия, перед тобой
Ничтожное величье человека
Как дуновенье ветра пролетит,
Закон людской твой суд предвосхищает,
Как превосходит человека Бог!
О Дух Природы! ты
Жизнь бесконечных множеств;
Душа могучих исполинских сфер,
Чей путь проложен в тишине Небес;
Душа мельчайшего из всех существ,
Чья жизнь как слабый луч апрельский…
И человек лишь исполнитель твоей воли
Как и все; и быстро зреет
Бесконечный его мир
И точно также скоро наступает;
И нет изъяна в беспредельной форме,
Который бы симметрию нарушил
Энергий необузданных твоих!
© Захаров Дмитрий Григорьевич. Перевод 2023г.