* * *
Когда-нибудь, когда-нибудь, потом
Я расскажу доверчиво о том,
Как бьет до крови собственный ремень,
Как больно жить, не зная перемен.
Когда-нибудь сожгутся все мосты,
И новый день покажется простым:
Без маеты, без мыслей о плохом
Устало солнце скатится за холм.
Когда-нибудь я буду по ночам
Тебя любить и преданно молчать.
И наконец, не всхлипнет темнота:
Что ты не тот, и я тебе — не та…
Когда-нибудь во мне умолкнет крик,
Когда-нибудь обида отгорит,
И опустеет ревности патрон.
Но не сейчас… когда-нибудь… потом…
* * *
Е. М.
За карминовым рассветом и рубиновым закатом
На неведомой планете цвета крови и зари
Ты живешь теперь. Как глупо нам судьба смешала карты!
Я хочу спросить «ну, как ты?», обо всем поговорить.
(Ты меня - увы- не слышишь.) А на карте млечных крошек
Новый адрес: три парсека – два квартала от ковша.
Я хожу по темной даче, оттираю старый ковшик,
Оттираю, утираю… - не выходит ни шиша!
На какой небесной стройке ты теперь, учитель строгий?
Из какой небесной грязи день за днём возводишь твердь?
Я лечусь теплом каминным и рябиновой настойкой.
Жаль, мои не сбить настройки и к тебе не прилететь.
* * *
…И такая стоит на безлюдном дворе тишина,
Словно звуков любых все предметы сейчас лишены.
Даже хрупкой снежинки дорога во тьме не слышна.
Как же мне не хватало такой золотой тишины.
А за окнами очень тепло и колонка орет,
Кто-то пьяно поет, и бутыль открывает «сезам»:
Эти всё не по мне, не со мной, это всё — не моё.
Я не верю ни пьяным речам и ни пьяным слезам.
Ты выходишь курить (посмотреть, почему не иду)
Теребишь за рукав, — я щетинюсь холодным ежом.
Разве это любовь? Это просто признанья в бреду:
Говоришь, говоришь, но твой голос как будто чужой.
Так зачем ты срываешься нервно на крик и на смех?
Очевидно, что это конец и судьба решена.
Я молчу и смотрю, как невидимо падает снег,
И стоит на душе тишина… тишина… Тишина.