Как в толстом сборнике секретов,
Во всяком городе страны,
Нередкий дворик незаметно
Хранит объедки старины;
Мечты рассказанные кем-то,
Зажав фантазии в руках.
Чьи страхи, грёзы, чьи легенды
Живут в заржавленных дворах?
Скозь годы город не утратил
Ни строчки спутанных легенд,
В пути их ловит собиратель,
За каждый крохотный фрагмент.
Его дорога бесконечна,
Он тянет груз из злых веков,
На всех забывшихся наречиях
Клянёт языческих богов.
Он помнит первые постройки
На месте медленных ручьёв,
Он болен образом настолько
На сколько цвёл им Гумилёв.
Фасад известнейшего дома
Убавил в краске, а под ней,
Бетон расчерченный неоном
И красным золотом огней.
В замёрзших платиновых призмах
Из окон виден старожил -
Живой отчаявшийся призрак
Лишён всего чем дорожил.
Покрытый нежными, как ситец,
Снегами ветреной зимы,
Лунатит глиняный сновидец,
Ловя приветливые сны.
Уйдя в забвение, печалясь,
Русалки делят свой покой
В прудах, где издавна прощались
С жестокой, сломанной судьбой.
Вскочив на плечи незнакомца,
Нечистый странник смял оков
И сжёг декабрьское солнце
Почти за несколько часов.
Огонь был краток и нечёток,
А звёзды скатывают сны
Жильцов бараков и высоток,
Озёр булгаковской Москвы.
Сегодня, съёжась, их до боли,
Сжевал проснувшийся мороз
И сдавшись холоду без боя,
Весь город впал в анабиоз.
А завтра выдержав бессилье
Он встретит раннюю весну.
Живой, но высушенный пылью
Подвластный слухам и огню.