«Над изгородью вороны откружат.
А на плите прокиснет молоко.
И разговор не клеится под ужин:
я - "про Фому", а ты мне - "про Ерём".
Буханка хлеба - явно зачерствела,
её я отнесу за упокой
души твоей, конечно же не тела,
ведь телом ты ещё иго-го-го.
Селёдка с мутным взглядом провоняет глухонемой мертвецкий коридор.
И роза в целлюлозе засыхает,
как на полу последний твой гандон.
Остывший свет луны в окно прольётся
прокисшем, про/вчерашним молоком.
"Я помню счастье дорого даётся" –
ты ценишь ром с селёдкой.
Так...
На спор.
Вина не без вины, печальный Мастер.
Ты ничего не сделал чтобы БЫТЬ.
Из воронов воронка - это к счастью.»
– вещает за меня блокнотный лист.