КАЗНЬ
Свидетель
Был час шестой. В долине Ханаана
Утихли сполохи чудес, и туча
Песчаная примчалась из пустыни
И в изголовье храма улеглась.
Потом земля дрожала под ногами,
Но мы привыкли здесь к землетрясеньям,
И говорят, что треснула завеса,
Но я не видел, не могу сказать.
Потом задул Самум – безумья ветер,
И забивал носы и рты казнимых,
И мы укутались в свои талифы,
Стыдились друг на друга и взглянуть.
И молча в город все толпой вернулись,
Хоть было обсудить что по дороге,
Но плотно затворил уста нам ветер,
И тихо разошлись все по домам.
И лишь один мальчишка любопытный
(Наверное, прогуливал он школу),
Остался досмотреть развязку драмы,
Чтобы друзьям потом пересказать.
Потом явились ушлые собаки,
И с ног казнённых обгрызали мясо,
И вороньё слетелось над крестами,
И понял я тогда – всё было зря.
Мальчик
Я спрятался в камнях на расстоянье,
Чтоб не узнала мать – она не любит
Подобных зрелищ. Да и я не очень.
Но просто одного из них я знал.
Был час шестой, к концу тянулось время
Я, честно, ждал, что он освободится,
Или друзья его ему помогут
Их было много у него, я знал.
И с ним они делили кров и пищу
И с ним они по улицам ходили.
И я ходил за ним, но он не видел,
А если б видел – что-нибудь сказал
Потом самум, как тысяча волынок
Взревел, швыряя пыль в глаза конвойных.
Ну и толпе тогда пришлось несладко.
И все бежали. Я не убежал.
Я взгляд его хотел поймать, но только
Он был уже далёк, но я решился –
И я махнул ему, чтобы он понял,
Что в этот миг он вроде не один.
Потом мне что-то в глаз, видать, попало -
Песчинка острая, и я заплакал
(Мать говорит, что слёзы всё смывают)
И больше ничего не увидал.
Когда ж улёгся ветер, стало видно,
Как псы голодные бежали в гору,
И лишь один из них поворотился
Назад, и взглядом встретился со мной.
Собака
Мы, как обычно, сбились под горою,
И ожидали окончанья казни.
Но эти люди так нерасторопны -
Нет чтобы сразу взять да и убить
Потом самум примчался из пустыни,
И завывая, точно волк пещерный,
Крутил и рвал знамёна и палатки ,
И праздная рассеялась толпа
Потом исчезло солнце в тучах пыли,
И три повешенных одни остались,
Как три стрелы, направленные в небо,
И под камнями двинулась земля.
И только человеческий детёныш
Лежал в расселине камней и видел,
Как умер тот, кого он знал, наверно,
И плакал, как испуганный щенок.
Тогда вороны жадные слетели,
Нам указав законную добычу,
И мы пошли на сладкий запах крови,
И ели все. Но я не стала есть.