Тухлый Жан устало потянулся, ему не давали спать звуки, доносящиеся снизу. Мужчина раздраженно накинул рубашку и спустился вниз по каменной винтовой лестнице. За огромным деревянным столом сидел толстяк Арно и давился ветчиной с крупной прослойкой жира и корочкой, покрытой специями. Он тщательно пропивал свое блюдо пивом, чтобы еда быстрее опускалась на дно, казалось бы бездонного желудка. Он испугался Жана, внезапно появившегося в комнате. Толстяк с щеками, набитыми едой немного прожевал и спросил:
“В чем дело, господин?”
“Ты не слышишь этот вой? Детский плач не дает мне спать, почему они еще не в кровати?” - Жан нахмурился.
“Дык сейчас и полдня нет.” - ответил Арно.
Блондин тут же задумался, а ведь и вправду, сейчас день. Режим сна здорово съехал с тех пор, как Жан взялся за старое. На вылазки за крестьянскими детишками он отправлял своих подельников в любое время дня, но вот они с Арлекиной охотились на деток зажиточных горожан, которых при свете дня будет сложновато утащить. Поэтому они выходили из башни лишь после наступления темноты.
“Чего они орут, вы когда их кормили последний раз?” - спросил блондин.
“Так это, кажется, вчера. О, точно, вчера!” - чуть было не подавился толстяк.
“Какого черта ты здесь сидишь тогда? Накорми детей и отправляйтесь с парнями по деревням, нам нужен новый товар.” - Жан.
“А, сейчас. Да, вот…” - невнятно пробормотал мужчина.
Арно надкусил кусок ветчины напоследок и отправился в подвал башни, чтобы принести наконец-то голодающей детворе еды. Скоро полдень… Тухлого Жана осенило, он быстрым шагом отправился в свою комнату, где спала Луиза. Он легко потрепал ее за плечо и убрал волосы с заспанного лица.
“Вставай парнишка, мы едем в Отрыжку.” - блондин улыбнулся.
“Что за спешка? Нам же только вечером на дело.” - зевнула девушка.
“Есть еще одно важное дельце, которое не терпит отлагательств. Сегодня наши карманы будут тяжелыми как груди Бордью.” - Жан.
“До Бастилии.” - хмыкнула Луиза.
“Конечно же, до Бастилии.” - рассмеялся похититель детей.
Далеко же было идти до Отрыжки, влажный холодный воздух будто бы поглощал все неприятные запахи. Ну или Арлекина к ним просто привыкла. Единственное, что можно было учуять это сильный запах копченого мяса из лавки на центральной ярмарке и ароматы специй, на которые у горожан не было денег. Но торговец упрямился до последнего и ждал, что к нему пожалует слуга знатного господина и скупит все по установленной цене. А беднякам уступать - ни за что. Луиза шумно втянула воздух носом и обратилась к своему спутнику:
“Есть хочу, вкусное что-нибудь.”
“Если сегодня все получится, я непременно устрою нам самый романтический ужин, который нам сможет предоставить Париж.” - он похлопал ее по плечу.
“Так куда мы идем, Жан?” - Луиза.
“В бордель, хватит трепаться об этом на улице.” - он фыркнул.
“Ладно-ладно. Кстати, а старый бордель Ангелины еще на плаву?” - Луиза удивленно вскинула брови.
“Нет уже, давно как. Из Сержи управленец, как из его матери девственница.” - блондин толкнул пьяницу, что был у них на пути.
Здания вокруг становились все беднее и ущербнее, а улицы более людными. Наконец-то они добрались до деревянной статуи божьей матери, которая была своеобразным ориентиром в этой области. Одну ее грудь кто-то отколол ножом или топором, деревянный сосок все еще валялся у подножия. Вторую же просто изрезали чем-то острым, как и нижнюю часть лица. А завершалась эта композиция засохшим голубиным пометом на голове статуи. Неподалеку отсюда был портовый бордель под названием “похоть бледной трепонемы”. Похвалить заведение и его работников можно было только лишь за честность, все клиенты знали, что их ожидает после утех в этом месте. В остальном, это местечко провонявшее рыбой и самым дешевым парфюмом, как правило, один флакон на всех работниц. Женщины здесь были тоже, мягко говоря, на любителя. Самая яркая из них была Гертруда, которую завсегдатаи ласково прозвали “Гренадерша” за ее долговязость и объемные формы. Сама по себе она была очень неловкой, что лишь сильнее бросалось в глаза, когда перед тобой стоит два метра убожества. Увы, ее сложно не заметить. Гренадерша чем-то напоминала пещерного человека, у нее была мощная надбровная дуга и широкая, отвисшая челюсть. Но в постели она была почти что скромницей и покорно выполняла все пожелания клиента. Еще одна особа, достойная внимания это Аннет. Женщина с длинными волосами цвета пшеницы, которые завязывались в тугие узелки. От того, что Аннет всю свою жизнь провела в смердящем портовом районе она часто морщилась, с возрастом на ее носу и вокруг глаз стали выступать некрасивые морщинки. Нос у нее был как лопата с широким совком, а кожа была покрыта воспалениями, с которых постоянно сыпалась сухая кожа. От того ее прозвали “Чешуя”, соглашусь, не самое красивое имя для жрицы любви. Нахрапистости ей было не занимать, она уверенно подходила к любому клиенту и начинала свой стандартный разговор. На грязный ящик, служивший столом она ставила свою ногу и поднимала рваную юбку, демонстрируя черный шелковый чулок. Чешуя-Аннет начинала оглаживать свою дряблую ляжку и играть со шнурком, держащим чулок. Когда клиент устремлял взгляд вниз, она произносила свое коронное:
“Но-но, спрячь своего осетра, рыбачок. Смотреть, но не трогать.”
Трогать-то, конечно же, было можно, но за дополнительную плату.
И вот, в этот мрачноватый осенний день стены борделя “похоть бледной трепонемы” встречали стройного мужчину с его подопечным. Вид его сразу же привлек внимание работниц этого заведения. Не часто все-таки к ним захаживают такие красавцы, обычно им приходится довольствоваться каким-то спившимся жирдяем или чахлым неудачником с увядающим от сифилиса членом. Несмотря на свою скромную одежду, Жан был невероятно красив. Даже под рваными тряпками он двигался с грацией молодого ягуара, что не могло оставаться незамеченным от голодных женских взглядов. Да чего таить, иногда даже и мужских. К новым гостям сразу же подошла Гертруда, выпрямив мощную спину, чтобы груди сильнее торчали из под топа. Грузная женщина накручивала свою нечесанную прядь на палец и улыбалась, выглядело это как-то неловко. Кокетливость юной девушки, которую она так старательно изображала, абсолютно не сочеталась с двухметровой махиной в грязном, дурно пахнущем платье.
“Ты уже горишь, красавчик. Гренадерша смогла бы тебе помочь. После наших утех твоя жизнь, горькая как стакан гренадина превратится в сладкие взбитые сливки.” - она приблизилась очень стремительно и взяла Жана за пояс кюлот.
У Арлекины внутри все перевернулось от этого маленького жеста, в ней моментально разбушевалось раздражение.
“Да как, как эта страшила только позволила себе прикоснуться к Жану. К моему единственному Жану.” - она подумала.
Но ей нельзя было выдавать себя, в борделе сейчас находился парнишка Доминик с его наставником, а не пара любовников. Постаравшись проглотить обиду, девушка стояла и сжимала кулаки в карманах до боли. Ох, будь ее воля, она сейчас же накинулась бы на эту толстуху и переломала бы ее пальцы-сардельки, чтобы та не смела тянуть их туда, куда не просят. К облегчению Луизы, блондин схватил каланчу за руку и вывернул запястье.
“Лапы прочь, старая свинья. Где несушка Аннет?” - Жан процедил сквозь зубы.
“Сейчас…” - дылда недовольно цокнула языком и пошла искать кого-то.
Через минут пять поисков среди кучи зловонных, потных тел, содрогающихся в порочном наслаждении, к ним все-таки вышла та самая Аннет. Луиза с Жаном проследовали за ней в небольшую комнатушку наверху, которая служила складом для свечей и матрасов. Среди скомканных тряпок лежал один сверток, который то и дело двигался.
“Сколько ты хочешь за него?” - сразу же спросил Тухлый Жан.
“Тяжелый он был, 40 экю, не меньше.” - ответила Чешуя.
“Сорок? А кто же его отец тогда?” - слабо улыбнулся блондин.
“Плотник, но красивый такой. У него большие голубые глаза, прямо как у ангела.” - Аннет перебирала юбку в руках.
“Отец его, он крепко сложен?” - Луиза присоединилась к беседе.
“О да, когда вырастет, может гвардейцем стать!” - женщина достала ребенка и показала его покупателям.
Жан осмотрел его, проститутка не соврала, глаза и вправду были большие и голубые. Для его возраста ребенок был вполне упитанным и здоровым, поэтому заплатить за него было бы хорошим решением.
“Что же, я готов отдать тебе за мальца 35 экю. Ну или же 30, но с условием, что твоего следующего ребенка я обязательно куплю.” - хитро улыбнулся мужчина.
“Ладно, забирай этого ублюдка. И следующего тоже, мне их не прокормить в этой дыре.” - недовольно фыркнула Аннет.
“Славно, Доминик, отдай женщине ее деньги. А ты, цыпленочек иди ко мне.” - Жан взял младенца на руки и накрыл его тряпкой.
Так и выглядел один из источников дохода похитителей детей. Они имели некоторые договоренности с местными проститутками, называемыми несушками. Убивать и закапывать ребенка - грех. А кормить и растить та еще задача. Поэтому они продавались, а матери таили надежду на то, что их отпрысков ожидает лучшая жизнь у новых родителей, ну или хотя бы в приюте. Дети же, не всегда доходили до новых семей. Ребенку очень повезет, если его всего навсего решит взять к себе бездетная пара. Обычно, красивых малышей продавали знатным господам, чтобы они служили в качестве развлечения, что-то вроде домашней обезьянки, которая знает трюки. Хилых, недоедающих и просто страшненьких с самого маленького учили просить милостыню на улицах. Всех было сложно растить в равных условиях, денег не хватало. Поэтому большинство, конечно, представляли из себя сухие скелетики с впалыми глазами. Но попрошайничать - не самая худшая участь, что ждала детишек. Некоторые не доживали даже до пяти лет, так как сразу же продавались для языческих ритуалов местных сектантов или же просто на ингредиенты для снадобий. Пользоваться услугами Тухлого Жана не брезговала и знахарка Жаклин. Для многих порошочков ей была нужна сухая, перетертая в пыль печень младенца. Другие внутренности тоже шли в ход. Поэтому, желающих было полным полно, только и успевай детей развозить…
С периодически хныкающим грузом на руках, Жан с Луизой отправились в депортуа пасетик. Сегодня им предстояло встретиться с господином Кокилем, который уже находился в предвкушении нового товара. Словно почувствовав, к какому месту они приближаются, младенец начал плакать. Пронзительные вопли начали привлекать внимание людей вокруг. До приюта “злой самаритянин” оставалось еще немного, но преступники были вынуждены сделать маленькую остановку. Жан зашел в безлюдный переулок и начал покачивать ребенка.
“Тише тише, мой маленький цыпленочек. Не нужно кричать, скоро ты будешь дома.” - мужчина шептал тихим, приятным голосом.
Луиза же с интересом наблюдала за этой картиной. Жан никогда не был груб с детьми, скорее наоборот, он был очень внимательный и заботливый. Ему нельзя было их пугать сверх меры.
“Из него получился бы отличный отец.” - задумалась Арлекина, смотря на то, как Жан воркует с ребенком.
Но она сразу же себя одернула:
“Какой отец, это же его работа. Он похититель детей, а не любезный папаша. Нам всего-то нужно заткнуть этого мелкого гаденыша.”
Когда ребенка удалось успокоить, они быстро добрались до приюта. Кокиль как всегда был наверху, в своей комнатушке. Золотая клетка над прогнившим деревянным поддоном в виде остальной части приюта. Сирот стало гораздо меньше, чем в прошлый раз, когда Жан здесь появлялся. Большинство так и не оправилось и они умерли, мучаясь от болезни в своих неуютных кроватках. Кокиль встретил прибывших в бордовой шелковой робе поверх тела, щеки его нарумянены, а под глазом стояла мушка в форме звездочки. На его письменном столе стояла фарфоровая ваза с белыми лилиями. Жан тихо рассмеялся:
“Гюстав, не боишься ли ты, что бидулле тебя схватят и отправят гнить в самое сырое и темное место на свете?”
“С чего это вдруг, позволь поинтересоваться? Я налоги плачу, против власти не возникаю. Я очень порядочный гражданин, который занимается благотворительностью, чего не скажешь о тебе.” - он упер руки в боки.
“Ха-ха Гюстав, твоя голова дырявая, как ночной горшок епископа.” - блондин покачивал ребенка.
“Что это ты говоришь такое, негодяй. Смотри-и, смотри же, вот моя учетная книга, тут все в порядке! Рассуждать он берется, ты погляди!” - Кокиль сорвался с места и потянулся за огромной книгой.
“Кокиль, чертов ты придурок. Я о лилиях, это же символ дома Людовика. Сейчас даже духи с лилией считают за молчаливый протест, был бы ты поосторожней с этим…” - сказал блондин.
“Ах ты об этом, сразу бы так и сказал мне. А то думаю, меня уже какая-то завистливая мразь сдала, куда сдают…” - выдохнул с облегчением мужчина.
“У меня чудесный товар, мой дорогой друг. Взгляни-ка, к нам ведь недавно приезжал дофин Испании, тайно, естественно. Так вот, он забрел в бордель и обрюхатил там одну. Его милое личико станет отличным дополнением к твоей коллекции, когда он подрастет, ты оденешь его в шелка и бархатный голубой камзол, который будет восхитительно смотреться с его огромными глазами цвета василька. Ты, как человек знающий, уже должно быть заметил, что мальчишка будет выглядеть как греческий бог, не меньше. Ну-ка, что скажешь?” - Жан любезно улыбнулся, демонстрируя младенца, который мирно лежал у него на руках.
“Знаешь чем завлечь меня, Тухлый Жан. Конечно, от моего взгляда не ускользнуло, что он королевских кровей.” - самодовольно заметил Кокиль, поправляя ворот накидки.
“И сколько ты за него хочешь?” - спросил он с нетерпением.
“Ну, так цена бы ему была 100 ливров, но тебе, как старому приятелю отдам за 80.” - ответил блондин.
“Восемьдесят? Это такая цена, знаешь ли, многовато будет.” - почесал немытую макушку хозяин приюта.
“Ну, ничего страшного, ты не единственный покупатель. Мы тогда пойдем, а то еще нужно успеть на сделку.” - Жан пожал плечами и развернулся.
“А, стой. Ладно, я возьму, слышишь, возьму, говорю!” - окликнул его Кокиль.
“Тогда уж плати 90, мне до следующего недалеко идти. По рукам?” - блондин обнажил белоснежные зубы.
“По рукам! Иди к Гюставу, малютка.” - мужчина протянул свои лапища в язвах с противной улыбкой на лице.
На том и порешили. Жан со своей возлюбленной отправились в центр города, чтобы купить что-нибудь вкусненькое. Она все еще любила сладости, но питательную, теплую пищу стала ценить больше. В самом сердце Парижа до них доносились ароматы свежей выпечки и жареного мяса, которые сильно выделялись среди прочих, не самых приятных запахов. Здесь недалеко проживал повар, однажды работавший у знатного господина. Но его нанимателю пришлось выехать из страны в срочном порядке, поэтому мужчина решил открыть что-то вроде едальни. Не растрачивать же свой талант попусту! Хотя, в общем-то, кроме готовки он ничего и не умел. К нему и повел Жан свою дражайшую Луизу. Хозяин заведения знал цену своим навыкам, потому и цены здесь были для многих заоблачные. Тем не менее, мужчина с легкостью обогатился за счет тех, кто хотел вкусить блюд, которые напоминали бы им о дореволюционных временах, когда такая еда была не роскошью, а обыденностью. Шарль - так звали повара, обустроил помещение на свой вкус. Небольшие окошки закрывали тяжелые пурпурные шторы из бархата с вензелями, на каждом столике был кованый медный подсвечник, здесь даже был ковер - что-то вроде расшитого гобелена, на котором красовались маленькие феи из ирландских легенд в окружении цветов и зеленых зарослей. Мебель здесь тоже была весьма симпатичной, резные деревянные стулья с подушками, эпохи ренессанса. Арлекина чувствовала себя несколько неуютно в такой обстановке, будто она не заслуживает здесь находиться. Такое роскошное место вроде бы не для уличных бродяжек, как они с Жаном. Но она ошибалась, здесь рады каждому, у кого есть деньги. Пара села за столик у окна и к ним сразу же подошел повар, радушно встречая гостей.
“Бонжур, приветствую вас, благородные гости! Надеюсь, вы насладитесь нашим гостеприимством и отличной кухней. Что я могу вам предложить?” - громко сказал усатый Шарль.
“Бонжур, месье. Эм..” - Луиза неуверенно взглянула на Жана, как бы спрашивая, что они могут взять.
“У нас сегодня все деньги мира, Доминик. Проси что захочешь, я все куплю.” - Жан откинулся на спинку стула.
“Вот это правильный подход, господин. Вы не пожалеете, у нас лучшая кухня во всем Париже!” - рассмеялся мужчина.
“Потому мы и пожаловали. Я знаю, что у вас всегда свежий лосось, будьте добры. И белого вина.” - обратился к нему блондин.
“Прекрасный выбор, господин. Просто замечательно! Вам будет подан лосось в красном вине со спелыми томатами и мелко нарезанным зеленым луком. К нему так же хрустящие багеты с золотистой корочкой и восхитительно мягкие внутри!” - повар так воодушевленно рассказывал, что рты посетителей начали наполняться слюной.
“А мне фазана, если у вас такое есть, конечно.” - сказала девушка.
“Несите фазана для настоящего гурмана! Блистательно, бесподобно, молодой господин! Для вас принесем сочную фазанью грудку в соусе из меда и розмарина, пикантную, перченую, если вам острота и пряность по вкусу. Предлагаю проводить лето нашими лучшими овощами, у нас свежайшая морковь, баклажаны и цуккини, ох это будет просто первоклассный гарнир, поверьте мне! К нему бы еще красного вина с нотками сливы и корицы…” - глаза Шарля горели от любви к своей работе.
“Да, думаю это отличный вариант, месье.” - скромно ответила Арлекина.
“Тогда слушаюсь и повинуюсь, блюда доставим сию же минуту, уважаемые гости!” - радостно, чуть ли не вприпрыжку побежал на кухню мужчина.
Луиза с инетерсом наблюдала за ним. Как человек в такое ужасное время смог заработать деньги честным трудом, это удается отнюдь не многим. Это вызывало лишь восхищение, небольшая корчма была приятным, уютным уголком, где ты забывал о тех кошмарах, что ждут тебя на улице. Хотелось бы пробыть тут как можно дольше и запечатлеть это заведение в памяти в малейших деталях, чтобы эти воспоминания могли согревать сердце. То, как мужчина относится к своему делу очень сильно отражалось на обстановке вокруг. Любовь способна строить великие вещи даже в самые темные времена.
“А он за словом в карман не лезет, такой болтун. В хорошем смысле, конечно же. Шарль так любезен!” - улыбнулась Арлекина.
“О, еще как любезен! Но только, если ты не его поставщик. С них он три шкуры сдирает, потому и славится самыми свежими и вкусными продуктами.” - ответил Тухлый Жан, поглядывая в сторону кухни.
“Ха-ха, а он не так прост выходит!” - засмеялась девушка.
“Вовсе не прост. Какому-то остолопу не под силу такое построить.” - блондин кивнул приближающемуся подавальщику с бутылками вина.
Ужин прошел просто замечательно, Арлекина радовалась в душе, и даже немного злорадствовала тому, как они отдыхают, пока их коллеги по цеху давятся мясом не первой свежести, пропивая это все разбавленным пивом, которое они украли у монахов. Давно они так не ужинали вдвоем, свободно болтая. Помнится, один из последних разов был до казни Мари. Пара сидела в одной из комнат малого Трианона при свете свечей, они беседовали до утра, наслаждаясь приятной терпкостью бургундского вина из Шардоне. Именно в эти моменты они были близки как никогда, весь мир словно затихал, оставляя их вдвоем. Так и сегодня, влюбленные заговорились, что не заметили, как на улице стемнело. Это означало, что пора покидать таверну и отправляться на дело. С небольшой тоской, но все же невероятно счастливая, девушка вышла вслед за Жаном и они отправились в Люксембургский квартал, где проживали аристократы. Их целью были двойняшки четырех лет. Вечером в доме месье и мадам Де Бреси проходил прием, вина на который доставлял один человек из банды старого рынка. Конечно, похититель детей не мог не воспользоваться этой возможностью и с помощью знахарки Жаклин, все гости уже должны были свалиться мертвым сном от одного зелья, что было добавлено в бочки. Жирдяй Арно уже подогнал повозку, на которой доставлялись бочки, поближе к заднему двору поместья. Дело оставалось за малым, нужно было похитить детей, как ни странно. Луиза с Жаном стояли в переулке неподалеку, готовясь к вылазке. Мимо них прошел патруль, который вскоре должен был отправляться на другую улицу, а значит можно было действовать. Похитители надели плащи и черные маски, все необходимое они проверили заранее, а если точнее, то платки и концентрированная настойка из маковых семян и болотника, чтобы усыпить детишек. Удостоверившись в том, что улица пуста, Тухлый Жан сделал жест двумя пальцами, означающий, что они должны выходить из временного укрытия. Они тихо пробрались на задний двор, перелезши через забор, каждый из них старался максимально мягко ступать по опавшей листве, что так и норовила зашуршать в самый неподходящий момент. Дети пары Де Бреси спали на третьем этаже, поэтому блондин достал веревку и раскрутив ее немного, ловко накинул на выступ оконной решетки. Жан с ловкостью ночного хищника вскарабкался по стенам здания, абсолютно бесшумно, он зацепился за парапет, ожидая свою подельницу. Тихо выдохнув и прикрыв глаза на мгновение, Арлекина тоже стала забираться наверх. Она преодолела второй этаж и обрадовалась, все-таки это не так сложно.
“Ну вот я уже и здесь, чего было волноваться.” - подумала про себя она.
Утратив на мгновение бдительность, Луиза немного оступилась и ее опорная нога соскользнула вниз, девушка повисла на веревке, пытаясь упереться в стену. Жан тихо цокнул языком и показал, чтобы она схватилась покрепче за канат. Придерживаясь за здание, он начал затягивать ее наверх, поднимая веревку. Даже в ночном зяблом воздухе он вспотел, спасали перчатки, иначе из скользких рук Луиза уже полетела бы вниз. Приложив недюжинные усилия, мужчина все же затащил ее и прижал к себе, придерживая за талию. Одними глазами, что блестели под тенью капюшона он указал на комнату.
“Спят.” - он шепнул.
Луиза кивнула и они пробрались вовнутрь через окно. Несмазанные петли немного скрипнули, но не потревожили крепкий детский сон. Похитители разошлись по разным сторонам комнаты, туда, где стояли небольшие кроватки. Тухлый Жан указал на мешочек на поясе, из которого он уже достал стеклянный бутылек. Девушка последовала его примеру. Когда они смочили ткань, Мужчина показал на пальцах “1, 2, 3” и они одновременно приложили пропитанные снотворным тряпки к лицам детей. Послышалось лишь тихое мычание одного из двойняшек, но вскоре их тела обмякли, а дыхание стало ровным. Преступники схватили одеяло и быстро укутали детей в него. Мужчина указал пальцами вниз, в сторону окна, чтобы Арлекина начинала спускаться. Она тотчас же выбралась из комнаты обратно, на оконную раму и тихими, быстрыми прыжками, держась за веревку и отталкиваясь от стен спустилась на землю. Когда она была внизу, Жан снял канат с металлического выступа и крепко завязал его вокруг верхней части одеяла. Он проверил, насколько хорошо эта конструкция выдерживает вес двоих детей и свесил их вниз прямо с третьего этажа. Луиза стояла под окнами, готовясь принимать улов. Мужчина плавно, постепенно спускал груз, приговаривая:
“Котята в мешке, попались, мои хорошие.”
Арлекина еле устояла на ногах, когда в ее руках оказались два тяжеленных как для двух детишек тела.
“Вот ведь жирные гаденыши, они их что-ли на убой там кормят?” - подумала она.
Похитительница осторожно положила их на землю, стараясь не потревожить. Дело сделано, можно и Жану спускаться. Он без малейшего напряжения спустился менее чем за минуту, словно он делал это тысячу раз. Погодите, он делал это явно больше тысячи раз, признаться честно. Уже на заднем дворике он с легкостью ухватил мешок и они быстрым шагом направились к повозке. Как только они забрались вовнутрь, Арно дернул за поводья и они поехали к башне Несль.
“Как прошло? Все гладко?” - он поинтересовался у Тухлого Жана.
“Без пота, практически, хаха.” - устало улыбнулся блондин.
“Да, ребята они не капризные, только жирные на редкость, прямо как ты.” - буркнула Луиза.
“Значит кормить их не надо будет, с такой-то прослойкой долго продержатся.” - не отводя глаз с дороги сказал Арно.
“Но-но, не кормить. Будешь такую чушь нести, это тебе голодать придется, бурдюк несчастный. За этих котят дорого заплатят.” - Жан поправил шнур на плаще.
“Дорого, а сколько ж это дорого?” - спросил толстяк.
“Ну уж побольше чем за тебя, свинья усатая. Хотя такой кишкоблуд и даром никому не всрался.” - засмеялась девушка.
“Да что ты понимаешь, сопля несчастная. Бабам такие нравятся, чтоб всем телом навалился и ух, аж дух перехватывает.” - Арно отвлекся и телега подскочила на камне.
“Дух перехватывает от твоей вони, готов поспорить. Не каждая девка выстоит в таком смраде, вот и падают штабелями, как ты там говоришь. Сознание теряют.” - Арлекина не унималась.
“Да я не об этом, они любят сильных, больших мужиков. Чтоб смотришь, сразу видно - мужик и вот те, панталоны мокнут.” - толстяк повернулся на них и повозка подпрыгнула еще раз, только сильнее.
“Прекратить треп. На дорогу смотри, чучело брюхатое. А то мы не доедем.” - Жан пихнул жирдяя в спину.
“Да едем-едем.” - насупившись ответил Арно.