(максима)
У Природы есть лишь жгучая потребность в размножении и смерти как форме своеобразного дыхательного процесса для поддержания собственного существования, именуемого Бытием. А влечение и любовь сочинены белковыми организмами, чтобы легче было мучиться в самом этот утомительном процессе размножения...
Как, вы ещё не прочитали ‘Крейцерову сонату’ ?
А у Льва Николаевича ‘Крейцерова соната’ Бетховена это как раз любовный повод и триггер, что хитро подбрасывает Природа человеку, ‘облагородившему’ своё существование понятиями, к которым Сама столь равнодушна. Только вдох-выдох, вдох-выдох!
Выдох, - это насильственная смерть госпожи Позднышевой. А вдохи, это её дети...
Лишь чуть позже, после того как по совету ‘глупого’ врача, жена господина Позднышева перестаёт рожать, Природа (которой, разумеется, все одно, от мужа или от любовника та станет это делать) перестаёт в ней нуждаться. И гений Толстого предугадывает никчемность такой ЛГ как для Природы, так и для сюжета любого литературного произведения.
Возникает ещё один вопрос, - а с чего судьи (читай Природа) были столь снисходительны к господину Позднышеву, осудив его за убийство жены всего-то на 11 месяцев. Давайте не забывать, у папаши пятеро детей. Их надо поставить на ноги, вырастить, чтобы и те, через каких-то там 10-15 лет, непосредственно включились в этот процесс вдоха-выдоха, вдоха-выдоха.
А как же любовь?.. — спросите Вы.
Ой, не смешите натуралистов-позитивистов, тем более таких серьезных, как Ипполит Тэн или Эмиль Золя!
Ну и чтобы меня уличить в нелогичности моей теории, Вы бросите на стол последний ‘веский аргумент’, — Почему же Природа не позаботилась о долгой детородной функции юных героев Шекспира? Сам драматург, нет сомнения, ещё ‘поиграл бы’ и нашёл бы сценические способы усложнить свой сюжет.
Это лукавый Шекспир, для которого весь мир - театр, но не Природа, у которой от сложной любовной игры уже началась жуткая мигрень. И чтобы умалить её остроту, Природа строго одергивает автора, за что зритель Ей только благодарен, поскольку тот раньше получает внетеатральную жвачку ‘катарсиса’, чтобы сообщить (прежде всего себе) - родись я на пол века раньше Шекспира, то написал бы об этом ничуть не хуже! А то и!.. Чем черт не шутит!