Прокуратор омывает руки, будто он не убивал.
Мир подлунный, оставляя пятна крови, замыкает след в овал.
Ты, нахмурив свои брови, прикусив губу,
Молчаливо трёшь наждачкой глаз шумную толпу.
Чучела из перекладин жаждут видеть страсти плоти.
Каждый взмах бича снимает слой плеча. Народ на взводе.
Источает жадно слюни чудище-орава —
Не из-за наличия Христа освобождён Варавва.
"Уксус неба переносит по миру плевочки звёзд.
Самых ярких прибивает к тени вретищ туповатый гвоздь.
Копья, воды, дерева и густые травы —
Всё напрасно в этом свете!" — говорил, что справа.
"Отрубите ноги нам, идущим на убой.
Я б убил намного меньше, будь убит тобой.
Череп, овцы, тёрн, свежие посевы —
Всё напрасно в этом свете!" — говорил, что слева.
"Тили-тили! Трали-вали!
На кого меня оставил?" —
Говорил, что в центре.
Получился цербер.
"Он зовёт Илию!" — Толковали снизу, — "Сейчас нам перережут глотки, а мы помолчим".
Иосиф из Аримафеи вышел из своего гроба.
БУДЬТЕ КАК ДОМА
Предложил он.
"Да, нам такое знакомо!" — Сказали старейшины, схватили Иосифа и запихнули его в темницу, заперев на семь замков.
Один Христос не отказался от предложенного места и закрыл за собой каменную дверь.
Но тут из воздуха появился дух, объятый пламенем и заговорил:
"Я карман, пришитый к вашей руке,
Я обувь, оставленная для присмотра за пятками,
Я то, что называют прятками,
Я молния на рюкзаке!"
И пропал вместе с телом. В то время Иосиф плакал в своей темнице. Внезапно он осознал, что
Углы, образованные пересечением стен,
Если подойти к ним, упёршись лбом вплотную,
И посмотреть своими глазами в разные стороны,
Но не во вне себя и не на кончик носа,
А как бы за нос
Так, чтобы левый глаз видел правое ухо,
А правый — левое,
Оказываются никакими не углами,
А окнами.
И в этот самый момент коробка комнаты распадается по швам, и Иосиф оказывается на ладони у человека. Человек говорит Иосифу:
— Судить меня дано лишь Богу, тебе я укажу дорогу.
— Кто ты?
— Неужели ты не узнаёшь меня?
— Ilay Golovin?
— Что? Нет! Я Иисус...
Опустил Иисус Иосифа на холме, а сам сошёл во Ад.
Ай, Тартар-Тартарары!
Отпирайте врата,
Дрожи, Смерть!
Я стучу в первый раз:
Видит ваш чёрный глаз,
Долго не выдержит дверь.
Отпирайте врата!
Когти грызи, Сатана,
От предвкушения часа расплаты.
Слетают уже заплаты,
Трещат уже толстые доски.
У мёртвых в руках чемоданы,
Животные в переносках.
Ты думаешь, это тимпаны?
Это я стучу,
Уму-разуму учу!
Отпирайте врата.
Но тут из воздуха появился дух, объятый пламенем, и заговорил:
"Я картинки, что видит закрывший веки,
Я писк, что слышит лежащий во гробу,
Я губы, держащие последнюю трубу,
Я кондачок опустошения сусека!
А ну, отпирайте врата."
Не выдержал Ад и выхаркнул из себя Сатану с такими словами:
"Долгие годы
Гомон Геенны
Перебивал собой
Дикие стоны
Тех, кто оставлен
Здесь в наказанье,
Тех, кто обрёк себя
Страшными казнями,
Но в этот час
В двери стучат —
Слишком тяжёлый груз!
Отпирай-отпирайте врата!"
Ад пуст, и все души Там.
А несколько человек воскресло и приняло обет молчания. Они написали на бумаге:
[,-!,,!:,.!,,.,.,.?,!. ,,: ",,,,,,!,." : ",—!-!" ,.]
Когда их спросили, что это значит, они все разом и умерли.