Анатолий Берлин
Лубочный этюд
Мне давно обрыдло
в битвах и труде,
Я бы волю выбрал,
где в полях амбре.
Там в ночной кадрили
всадник проскакал,
Ухнул громко филин
и захохотал...
Дьякон на пригорке
трубку раскурил:
Табачок-то горький –
знать перемудрил.
Монастырь ковровый –
писаный лубок,
Впал в средневековый
предрассветный шок.
Лики Божьи томны –
молят, глядя в небо,
Чтобы у Мадонны
сын евреем не был.
Леший лапу лижет,
в волостях суббота,
Подойди поближе –
чу ... рыдает кто-то...
Наум Сагаловский
Побочный этюд
До чего ж обрыдло
в битвах и труде
(вижу рифму “быдло”
всюду и везде).
Леший на пригорке
ухнул, глядя в неб,
а писатель Горький
сам евреем не б.
Дьякона обрили -
чистый гамадрил,
он в ночной кадрили,
знать, перемудрил,
распилил оковы,
постелил мешок,
впал в средневековый
предрассветный шок.
У Мадонны жаба,
листья в серебре,
в огороде баба,
а в полях амбре.
Не пылит дорога,
не дрожат листы,
подожди немного,
отдохнёшь и ты.