У тёти Кэто было трое детей, все младше Эдика. И все девчонки. Муж тёти Кэто ещё с осени сорок первого был на фронте. И она одна управлялась с хозяйством. Да ещё на ферме дояркой работала. Ни свет- ни заря убежит на утреннюю дойку. А после дойки остаётся на ферме с телятами управляться. Потом дневная дойка. После неё домой прибежит, по хозяйству чего-то поделает и снова на ферму, вечерняя дойка, как её пропустишь. А от маленьких девчонок какая помощь? Разве, что только самая старшая Нуца. Она и в доме приберёт, и обед немудрёный сготовит, и за маленькими сёстрами посмотрит.
Теперь всеми мужскими делами занимался Эдик. Дров нарубит, печь затопит, воды принесёт, в хлеву почистит, овечке корма даст. Тётя Кето нарадоваться на него не могла.
- Какой у меня теперь помощник! – говорила она женщинам на ферме, - золото-ребёнок!
-Это сынок Марии? – спрашивали её.
- Да, Марии, Царствие ей небесное! Хорошего сына воспитала.
По деревне упорно ходили слухи, что здесь завёлся некто нечистый на руку. То козу у людей выдоит, то корову, то курица пропадёт, то из кладовой кукурузу или фасоль утащит. Слухи-то ходили, а поймать никого не могли. И время когда он, а скорее всего даже они, придут и к кому придут не предугадать было. Кражи происходили то днём, то ночью, поди-ка вычисли.
В один из дней тётя Кэто подменилась на ферме с другой дояркой и собралась по делам в город. Нуцу и Эдика она решила взять с собой. Двух младших Кето отвела к родственнице мужа, а с Нуцей и Эдиком пошла по дороге в сторону города. При выходе из деревни их нагнал колхозный газик. В нём сидели шофёр и три женщины – председатель колхоза и двое бригадиров направлялись в районный центр.
В машине было единственное свободное место. Поэтому на ходу всё переиграли и Кето поехала одна. А ребятишки отправились домой. Дети, конечно, немного расстроились, но они прекрасно понимали, что Кето сэкономит уйму времени, уехав в райцентр на машине. Они пошли домой, но решили идти не по деревне, а короткой дорогой, через пригорок сразу к огороду, а там через плетень и уже дома.
Накануне очень дымила печь, еле-еле смогли её растопить. Тётя Кето сказала, что скорее всего надо чистить дымоход от сажи и копоти. Вот Эдик с Нуцей и решили его почистить. А надо сказать, что печка в доме у тёти Кето была вовсе не буржуйка, а настоящая каменная – пристроенный к стене очаг-камин с широким дымоходом.
Дети, само собой, не знали как чистят печи-камины. Но решили, что надо взять веник и скребок, залезть по верёвке внутрь дымохода и соскрести копоть со стенок. Так они и сделали. Залезли на крышу, привязали к трубе верёвку и спустили в дымоход. Затем по этой верёвке спустились в дымоход сами. Дети были худенькие, тонкие, а дымоход широкий, так что они свободно в нём уместились и немедленно стали соскребать сажу со стенок. Конечно в дымоходе было душно, пахло гарью и они время от времени спускались по верёвке вниз, спрыгивали в топку, выбегали на улицу, отдыхивались и вновь по верёвке спускались в трубу. Дело помаленьку двигалось. И дети уже представляли, как обрадуется Кето.
В какой-то момент дверь в дом приоткрылась, и в комнату крадучись пробрались две фигуры. Одна из фигур открыла ларь к котором хранились фасоль и кукуруза и стала выгребать их в мешок. Другая фигура рылась на полках платяного шкафа.
И вдруг из камина выскочили два чёртика. Худые, небольшого росточка, чернющие с головы до ног. У одного из чёртиков торчали в разные стороны два рога, а у другого рожки, видимо, были маленькие и затерялись среди всклокоченных волос.
Фигуры вначале оторопели, они словно приросли к полу.
Чёртики уставились на них и один из чёртиков писклявым голосом произнёс: «Гости!» и двинулся в сторону фигур.
Фигуры издали дикий умопомрачительный рёв, огласивший всю округу и плавно перешедший в нескончаемый визг. Запинаясь за собственные ноги фигуры ринулись к выходу и стали ломиться в дверь, но та не поддавалась. Фигуры охватила паника. К тому моменту как к дому Кето сбежались люди фигуры с отчаянными воплями ломились в дверь, но дверь прочно держала оборону. Фигуры что есть силы бухались в неё с разбегу, но только поотшибали себе бока и плечи.
А дверь, надо сказать, была толстенная, дубовая и очень прочная. Она сама словно нокаутировала долбящихся в неё. Стукоток стоял страшенный, но всё без толку, дверь проявила стоический характер и чудеса героизма! Фигуры поняли, что в яростной схватке «они и дверь» победа осталась за дверью и стали метаться по дому в поисках другого выхода. Наконец они сообразили, как ещё можно выбраться из ловушки и вывалились друг за другом в разбитое окно.
И вот что интересно испугаться-то испугались до умопомрачения, а вот мешки с награбленным из рук не выпустили. На этом-то и погорели. У одной из фигур в мешке оказалось ожерелье из бирюзовых бусин, старинный перстень и кусок ткани. Все тотчас узнали ожерелье и перстень тёти Кето, которые до войны она носила по большим праздникам.
Так совершенно случайно были пойманы воры, несколько месяцев обворовывающие своих односельчан. Ими оказались два брата-пьяницы, которым каким-то образом удалось не попасть в армию.
Чего же они так напугались воры объяснить не смогли, а только не переставая кричали «Черти! Черти! Черти!» Воров увели и местный участковый запер их до приезда милиции. Позже, когда у них дома провели обыск, то обнаружили много чего краденого. Хозяева этих вещей, конечно же, тот час опознали свои вещи.
Старшие ребята, комсорг колхоза и трое представителей комсомольской ячейки, подошли к дверям толкнули их внутрь и двери распахнулись.
- Так вот оно что, двери-то вовнутрь открываются, а они в них ломились! – сказал один из комсомольцев.
Когда комсомольцы вошли в дом Кето, они увидели двух чумазых ребятишек, мальчика и девочку, которые старались под рукомойником отмыться от сажи и копоти. У девочки две тугие закопчённые косички торчали кверху, как рожки. И комсомольцы поняли всё.
- Печку чистили? – засмеялась комсорг.
- Ага! – ответили Эдик с Нуцей.
Со словами «А вот и наши чёртики» комсомольцы вывели ребятишек на крыльцо. И тогда грохнул дикий хохот.
Потом люди ещё долго судачили о проделках воров и все пришли к единодушному мнению, что ворюги выслеживали кого нет дома, и тогда шли воровать. А по ночам орудовали в хлевах тех, у кого не было собак. Вот и оставались непойманными. Вечером, когда Кэто вернулась из города и шла по деревенской улице домой, каждый встречный считал своим долгом рассказать ей эту историю. Причём в лицах и красках.
Через несколько дней Эдик сказал тёте Кето, что хочет вернуться в Хашури, потому что вдруг пришло письмо от папы. Тётя Кето, конечно, расстроилась, но отпустила мальчика домой, при этом взяв слово, что если ему будет трудно, то он обязательно к ним приедет. Они его всегда очень ждут.