Был вечер, питающий сумерки грудью.
И тени на окнах дитём засыпали.
А в зале толпа, листьев брошенных судьбы.
Шуршали словесно слетевшихся в зале.
Её я увидел цветочком и может быть Алым...
Что сорвана кем-то и кем-то забыта.
Она в стороне наклонившись стояла.
Как ангел без крыльев у этого быта.
Глаза её виделись раненой лани.
Тоскою, что смочены в жизни обильно.
И взгляд её чувственный нежностью ранил.
По самую душу любовно и сильно.
И в море людском взбудораженном зыбком.
Я лебедя видел, что крылья на взмахе.
Что чувствам моим были некою пыткой.
В желании кинутся к ней без рубахи.
Ночь сдохла и пала, и грезились сини.
И тени людские сливались из зала
И мне показалось, один я в пустыне.
И то, что я видел, мираж оказалось.