Белые снегири - 59 - полностью

БЕЛЫЕ СНЕГИРИ" ИЩУТ МЕЦЕНАТА
 ПОМОГИТЕ «БЕЛЫМ СНЕГИРЯМ»



Журнал «Белые снегири» – издание благотворительное
и безгонорарное, распространяется среди участников
литературной студии, членов-гарантов литстудии и
благотворительных фондов при оплате ими почтовых расходов.


За достоверность фактов, точность фамилий, географических названий
и других данных несут ответственность авторы публикаций.
Их мнения могут не совпадать с точкой зрения редактора.

Адрес редакции: 356885, Ставропольский край,
г. Нефтекумск, ул. Волкова, д. 27
Контакты:
e-mail: vlados171@mail.ru
Тел: 8 906 478 99 78

Журнал на сайте "Стихи.ру":
http://stihi.ru/avtor/invvesti

литературно-
художественный
и публицистический
журнал
инвалидов


59 2024


издание благотворительное
безгонорарное

Нефтекумск – Вербилки
2024 г.

Редактор-составитель: Остриков Владимир Викторович
Компьютерная вёрстка: Калаленский Сергей Иванович
Организационные вопросы: Иванов Валерий Петрович
__________________________________


1. БЛОКНОТ ПОЭТА

Валерий МОРОЗОВ
(г. Ногинск)
Член Союза писателей России


СОН

Ах, как некстати эти снегопады!
А я копил отгулы за пол года...
Четыре вольных дня. И, это ж надо,
Как мне ломает планы непогода!

Тревожный сон: сквозь ночь к тебе я еду
В расхристанном попутном лесовозе,
С водителем не клеится беседа,
Солярка промерзает на морозе.

Мотор заглох. Водила смотрит косо.
Вдруг достает обрез из-под сиденья.
И, погрозив мне кулаком у носа,
Уходит в ночь, растаяв привидением.

Под 50. А снегу -- по колени,
Попытки заводиться безуспешны,
И, ничего живого не жалея,
Сжимает стужа ледяные клешни.

Буранный смерч кружит над буреломом,
Два огонька зелёных. Шесть..., Двенадцать...
И холод по спине, мне незнакомый,
И воли нет. Ни драться, ни спасаться...

В ознобе неминуемой кончины
Вдруг слышу на лице моем ладони...
Как видно, просыпаться есть причина:
-- Любимая...
-- Да, поднимайся, соня!

... Геологов внеплановый тягач
Прорвался сквозь метелей эскапады.
Летите над зимовьем ветры вскачь,
Вот ведь бывают кстати снегопады!


В ОБИТЕЛИ

         Памяти Архимандрита Иоанна (Крестьянкина)

За белой монастырскою оградой
Неяркий отблеск в келье от икон,
Перед киотом слабая лампада,
Монах седой коленопреклонен.

          Вдруг робкий стук и "Господи, помилуй!"
         И старец говорит в ответ "Аминь!"
          -- Прости, святой отец! -- Ну, что ты, милый,
          Присядь, давай. Вон, стул себе подвинь.

Что привело тебя в сию обитель?
Я вижу, ты расстроенный вконец.
"... Приидите ко Мне, -- сказал Спаситель, --
И упокою вы...". Вот я зачем, отец.

          Давно задумал с миром расставанье,
          Точил слезу священнику в плечо:
          Монашеского жажду послушанья!
          Что храм люблю! И верю горячо!

Что буду верен Господу до гроба,
Что иноческий впору мне венец...
Мой духовник ответил мне: "Попробуй".
И вот я здесь. Прими, святой отец!

          Эх, как ты далеко закинул сети!
          Не всё то лебедь, что торчит из-под воды!
          А как же жёнушка твоя? А как же дети?
          Бежишь от них, как от большой беды?

Я примечаю, дружишь ты со стопкой,
А ведь понятно даже детворе --
Греховное везде болото топко:
Хоть и в миру, хоть и в монастыре!

          К раскаянию хочу тебя подвигнуть,
          Пойди обратно, с Богом! По заре...
          И помни, брат. Не все в миру погибнут!
          Не все спасутся и в монастыре!


ОПТИМИСТУ

И по каким дорогам бы ни шел,
Повсюду я встречал и тех, и этих --
Тех, у кого все очень хорошо,
И беспросветно плохо всё, у этих.

Один нас тормошил: - Какой рассвет!
Палатки нашей полог поднимая:
Ведь, правда, здорово? Второй ему в ответ:
Да что особенного здесь? Не понимаю...

Иной, скользя по мозглости осенней,
Промок, простыл, от злости сам не свой --
Другой... Слезу глотал от восхищения
Прощальным золотом. Опавшею листвой...

Полощет ветер сиротливый куст,
Хлеб на стакане поминальном солон --
Кому стакан наполовину пуст,
Кому-то же -- наполовину полон.

Вон Гоголь, в Малороссии бывая,
Заметил же, влюбившись в тот уют -
"В любую хату двери открываешь --
Одним они скрипят, другим -- поют!"

          PS: Тут, шёл мужик. Обут в один ботинок:
          Куда, зачем, и сам не зная, шёл...
          Его спросили: -- Потерял ботинок?
          -- Да почему же потерял?
                Наше-е-л!!!



ЮБИЛЕЙНОЕ

В альбоме фотоснимки разбирая,
Ну, надо же! И я был молодой!
И тут меня спросила дорогая:
Скажи мне, только честно, дорогой,

Какой подарок хочешь, моя радость?
Ведь юбилей грядет не каждый год,
Он, знаешь, не синоним слова старость,
Быть может, нам отправиться в поход?

Как в юности! С палаткой и гитарой!
А может, купим в Эмираты тур?
Ну, можно обойтись костюмной парой,
Иль поменять на кухне гарнитур?..

Нет, милая, сегодня я не стану
Гордиться, мол, не надо ничего.
Я одного желать не перестану
Подарка редкого. Вручи же мне его!

Ты подари мне русскую рубашку,
Беленого, простого полотна,
Чтоб ворот был свободным, нараспашку,
Дышалось вольно чтоб, очнувшись ото сна.

Туман рассветный захвачу всей грудью,
Навстречу солнцу плечи разверну,
И вот, поры беспечной перепутье,
Но уж теперь я влево не сверну!

Пойду дорогой трудною, прямою,
Советам лживым встану вопреки:
"Что легче обходною, мол, тропою,
Когда не знаешь брода у реки!"

Подол рубашки должен быть широким,
Чтоб не стеснял в напористой ходьбе,
Роняя тень по рекам синеоким,
По Родине пойду, как по судьбе.

В отличии от всех других рубашек
Здесь вышей гладью простенький узор -
Из васильков и полевых ромашек,
Непонятой любви твоей укор.

Под тем узором, в нитке сыромятной
Бел-непорочен мой нательный крест,
Ведь, он ещё грехами не запятнан -
Я юн и чист на двадцать лет окрест!

А в поясок, в три нитки закрученный,
Волшебный стебель одолень-травы
Ты заплети с молитвой заученной -
От горя, от хулы и от молвы!

Рубашку новую -- без дыр и без заплаток,
Примерю к своим нынешним годам;
И уж поверь, ни свату и ни брату
Ни за какие деньги не отдам.

Смотри, как я шагаю наотмашку,
Без устали, с темна и до темна...
Ах, как нужна мне эта вот рубашка
Из русского простого полотна!


РУКИ

Не складывайте руки на груди --
Ещё придёт последняя минута,
Соцветья памяти оставив позади,
Что долго будут дороги кому-то.
     Заранее не складывайте руки!
Не "умывайте рук", когда вам предстоять
Придётся, вдруг, перед чужой бедою.
Попробуйте помочь. Простить. Понять.
Проникнуться нескладною судьбою.
          Любезные, не "умывайте руки"!
Не поднимайте руки при врагах
На окрике, раздавшемся внезапно.
Ведь, если струсишь раз, -- "Увы!" и "Ах!"
Достоинство теряешь невозвратно!
          В поспешности не поднимайте руки!
И не держите руки за спиной,
Надменностью пустою увлекаясь.
В раздерганности нашей бытовой,
Притворно несуразности пугаясь.
          Вы за спиною не держите руки!
Вы дайте-ка рукам рукомесло:
Косить, писать, рыбачить спозаранок,
Держать штурвал, баранку, дрель, весло,
Ружьё, лопату, компас, кисть, рубанок...
          И, что важней, себя возьмите в руки!
Найдите же рукам рукомесло --
Качать внучат. Со смаком "грызть науки"...
И побеждать! Уменьем, не числом!
Не дай, Господь, чтоб опустились руки!
          С какой бы вы ни встретились бедой,
          Я вас молю -- не опускайте руки!



2. СОБЫТИЯ, ДАТЫ.

Евгения КУДРЯВЦЕВА
(г. Ногинск, Московской обл.)

БИТВА ЗА ЛЕНИНГРАД
 
18 января 2024 года отмечается 81-летие прорыва блокады Ленинграда, ставшего результатом успешной операции «Искра».
В битве за Ленинград участвовали и сотни наших земляков.

Пролегавшую через Ладожское озеро «Дорогу жизни» охранял командир эскадрильи самолётов Пе-2 Пётр Иванович Васятин. Он был награждён четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, многими медалями.
 
Николай Павлович Сажеков в блокадном Ленинграде служил наводчиком и шофёром в 101-й бригаде Морской железнодорожной артиллерии Краснознамённого Балтийского флота.

Илья Николаевич Норкин (1907 г.р.) до войны работал на заводе «Грампластинка» (НЗТА). 23 июня 1941 г. он был призван Ногинским военкоматом. Многих воинов командование направило на спасение ленинградцев на «Дороге жизни». Под бомбёжкой спасая детей, рядовой Норкин не раз тонул в ледяной воде Ладожского озера, но чудом спасался сам. После очередного такого налёта и ледяной купели он тяжело заболел и скончался в госпитале.

Актёр Ногинского театра Игорь Николаевич Романов на фронте с июля 1941 г., парторг батальона морской пехоты, участник боёв под Ленинградом и на Невской Дубровке, закончил войну в 1945 г.

Евгений Иванович Кожевников 1908–1998г.
Родился в Богородске в семье рабочего. Окончив школу 2-й ступени, учился в ЛГУ на факультете языкознания и материальной культуры, был направлен на практику в Публичную библиотеку (сегодня – Российская национальная библиотека). Работал здесь в должности помощника библиотекаря, одновременно продолжая учёбу в университете. За десять лет – с 1929 по 1939 г. - Кожевников прошёл путь от помощника библиотекаря до главного библиотекаря, вёл литературный кружок. Осенью 1939 г. был мобилизован в Красную Армию, почти год служил на Карельском перешейке рядовым. В 1940 году продолжил аспирантские занятия. В сентябре 1941 г. Евгений Кожевников мобилизован на фронт, через месяц он тяжело ранен под Колпином. Закончил лечение летом 1942 г. в Тюмени, переехал в Свердловск, где находилась в эвакуации семья. Инвалид Великой Отечественной войны. В 1943–1944 годах работал на Верх-Исетском заводе инструктором по техобучению, диспетчером при заводоуправлении. Вернувшись осенью 1944 г. из эвакуации в Ленинград, работал главный библиотекарем КБО, а также в группе по созданию коллекции «Ленинград в Великой Отечественной войне», затем восстановил свои занятия в аспирантуре. В 1953 г. защитил диссертацию. До 1975 г. работал в Публичной библиотеке. Подготовил и опубликовал свыше 50 библиографических и методических работ, выступал с докладами на научных конференциях. Имя Е.И. Кожевникова занесено в Книгу почёта Публичной библиотеки.
Награждён орденом Отечественной войны, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За оборону Ленинграда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», дважды – значком Министерства культуры СССР «За отличную работу».

Юрий Гейро 1923–1944г.
Родился в Донбассе, подростком стал «готовить себя в красноармейцы», посвящал этому всё свободное время. Юра изучал азбуку Морзе по радио, поднимаясь для этого в 5 часов утра, летом и зимой, даже в сильный мороз, занимался гимнастикой, упражнялся на брусьях и турнике, колол дрова, заготавливая их к зиме. Выходил во двор легко одетым, а то и без рубашки, вытаскивал воду из колодца и обтирался ледяной водой. Катался на велосипеде, на лыжах, проходя по 6-7 километров. Иногда совершал «голодные» лыжные походы. Когда на фронте, под Ельней, ему пришлось выбираться из окружения к своим, закалка спасла ему жизнь. Юрий писал, что девять дней он питался только воздухом.
Когда гитлеровцы напали на нашу страну, Юрий Гейро заканчивал десятый класс кудиновской школы № 32 в Каменке, а жил в пос.Вишняковские дачи. Учился хорошо, любил математику, общественные дисциплины, увлекался радиотехникой, много читал...
В первых числах июля 1941 г. вместе с товарищами по школе Юра уехал под Смоленск - рыть окопы. Не дожидаясь призыва в августе вступил добровольцем в Красную Армию. Первое время служил радистом, три месяца ходил к немцам в тыл. Когда же радистам запретили ходить в разведку, Юра попросился во взвод управления и связи. Человек отчаянной храбрости, мастер ночных вылазок, Юрий Гейро в годы Великой Отечественной войны командовал группой разведчиков 63-й гвардейской дивизии. Был ранен. В 1943 г. Юрий Гейро – разведчик 30-го гвардейского корпуса 63-й гвардейской дивизии, сражавшейся на Ленинградском фронте. Участвовал в боях под Ленинградом, под Арбузовской и на Синявинских высотах. Газета «Ленинградская правда» в статье «Отвага и мастерство» в те дни писала: «Разведчики уничтожили 40 немцев и захватили 25 пленных». Ю. Гейро был награждён орденом Красной Звезды. В 1944 г. Юрий командовал ротой автоматчиков 188-го полка. Не раз, и не два ходили в разведку, тёмными ночами проникали в траншеи врага, притаскивали «языков», добывали сведения.
В тяжёлых изнурительных боях под Нарвой 11 марта 1944 г. гвардии лейтенант Юрий Наумович Гейро был убит у деревни Одросарэ и похоронен в братской могиле. Позже был перезахоронен в братской могиле на окраине Ивангорода. В 1968 г. пионерской дружине вишняковской школы было присвоено имя героя-разведчика Юрия Гейро.
 
В районе Купавны жил советский писатель, автор приключенческого романа «Наследник из Калькутты» Роберт Александрович Штильмарк (1909–1985), представитель скандинавского рода, ассимилировавшегося в России. В годы Великой Отечественной войны Штильмарк был помощником начальника штаба разведроты, защищал осаждённый Ленинград, после ранения служил в Генштабе.

Большую работу по увековечению памяти лётчиков провёл Георгий Геннадьевич Гнусарев (1917–2007). В июле 1941 г. он окончил Краснодарское авиационное училище, стал штурманом. В составе 1-го гвардейского Краснознамённого Брянского авиаполка им. Н.Ф. Гастелло и 36-го гвардейского бомбардировочного орденов Суворова и Кутузова авиаполка сражался с немецко-фашистскими захватчиками на Центральном, Ленинградском, Сталинградском и 1-м Украинском фронтах. Начинал войну в ноябре 1941 г., закончил в мае 1945 г. под Берлином. Совершил более 100 боевых вылетов, сбил несколько вражеских самолётов. На транспортном самолёте эвакуировал жителей блокадного Ленинграда на Большую землю. После окончания войны ещё 13 лет служил в ВВС.

Герой Советского Союза Владимир Никифорович Абрамов (1920-1994) начал службу в армии в 19 лет, во время войны с Финляндией. В годы Великой Отечественной войны прошёл путь до командира 85-го отдельного штурмового инженерно-сапёрного батальона. Воевал на Северо-Кавказском, Ленинградском и 1-м Белорусском фронтах. Блокада Ленинграда, Гатчина, Нарва, Тарту, Сааремаа, Выборг, Варшава, Штеттин... Работал в Ногинске председателем ГК профсоюза госторговли. В 1968 г. окончил Московский всесоюзный заочный институт Красной торговли и работал директором Ногинского треста столовых.

Василий Михайлович Домниченко (1922–2007)
С мая 1942 г. В.М. Домниченко – командир батареи 120-миллиметровых миномётов на Волховском фронте; в январе 1943 г. – участник прорыва блокады Ленинграда. Позднее – Белорусская, Варшавская, Висло-Одерская операции. Участвовал в форсировании Западного Буга и Вислы и освобождении Восточной Пруссии, в Берлинской операции. Везде он проявлял умелое руководство и незаурядное личное мужество. В 1942 г. был ранен и контужен.
В 1968 г. полковник В.М.Домниченко уходит в запас, работает военным руководителем в школах № 9 Ногинска, № № 25, 27 посёлка Купавна. Ему было посмертно присвоено звание «Почётный гражданин города Старая Купавна». Награждён 4 орденами Отечественной войны I и II степеней, 2 орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и другими.

В феврале 2008 г. на доме № 11 по улице Чкалова в Старой Купавне торжественно открыли мемориальную доску.
Учащиеся 10«Б» класса ногинской школы № 14 после выпускного вечера 23 июня 1941 г. почти все, в том числе и девушки, ушли на фронт. Вместе с учениками ушли защищать Родину учитель математики Лаврентьев и учитель истории Коваленко. Геройски сражались с фашистами Василий Великанов, Надежда Шелушпанова, Руфина Постникова, Дмитрий Солдатов, Маргарита Бондяшева, Виктор Бабарин, Евгения Горбунова, Сергей Касаткин, Анатолий Морозов, Евгений Королёв, Виктор Власов (1922 г.р., в 1942 г. окончил Саратовское авиационное училище, участвовал в обороне Ленинграда, Сталинградской битве, боях на Белорусском фронте; награждён медалями «За отвагу» и «Партизану Отечественной войны») и их классный руководитель Дмитрий Фёдорович Поголеев. Многие погибли: Александр Иванов, Евгений Пименов, Николай Слепнёв, Евгений Киселёв, старший лейтенант Василий Егоров (служил в танковых войсках, с боями дошёл до Восточной Пруссии, погиб 6 февраля 1945 г.), Анатолий Фомин (лётчик-истребитель, миномётчик, партизан одного из отрядов под Ленинградом; в 1943 г. погиб в сражении с фашистскими карателями)…

Очень много для школьного музея сделала выпускница Ногинской фельдшерско-акушерской школы, участница финской кампании Тамара Корсакова (Сверчкова) (1918–2010). В 1937 г. окончила Ленинградское фельдшерское училище. В 1939 г. началась Финская война, и Тамару Владимировну призвали в Красную Армию, она работала в госпитале под Ленинградом. Позже она работала фельдшером в госпитале № 2926 и других и в составе 262-го медико-санитарного батальона 175-й стрелковой дивизии 28-й армии дошла до Берлина. Была контужена под Сталинградом. Написала книгу «Скальпель и автомат».

Лев Николаевич Мишин 1926-2005г.
Родился в Богородске, дом родителей находился на Нижегородской улице. До десятого класса учился в школе №2 имени Короленко. в ноябре 1943 г. вместе с несколькими товарищами ушёл добровольцем на фронт.
Мишина направили в Ленинград, на Краснознамённый Балтийский флот. Ехали в северную столицу в обход – блокада города не была ещё полностью снята. По дороге в районе Вологды попали под бомбёжку, но сильно не пострадали.
В Ленинграде пробыли три дня, потом ночью плыли на барже в Кронштадт, опять попали под артиллерийский обстрел, но всё обошлось благополучно.
 В Кронштадте ребят отправили в военно-морскую школу. Лев отучился четыре месяца по специальности рулевого-сигнальщика, и ввиду того, что закончил школу на все пятёрки, ему предоставили выбор, на каких кораблях служить. Он выбрал катера – морские охотники. На протяжении войны катера вели активные действия по освобождению островов Финского, Выборгского, Рижского заливов, а также побережья Балтийского моря вплоть до Данцига, сопровождали десанты. Ходили также в длительные походы по обнаружению и уничтожению вражеских подводных лодок. Войну Лев Николаевич закончил в Данциге.
В Ногинских сетях «Мосэнерго» Л.Н. Мишин начал работать с 1952 г. Прошёл путь от ученика электромонтёра до директора предприятия (1971–1986). За время работы получил звания «Заслуженный энергетик РСФСР», «Почётный энергетик «Мосэнерго», «Почётный энергетик СССР», «Заслуженный энергетик Российской Федерации». Восемнадцать лет подряд Лев Николаевич избирался депутатом Ногинского горсовета, возглавлял районный Совет ветеранов, активно участвовал в жизни города и района, был наставником молодёжи.
Был награждён орденом Отечественной войны II степени, орденом «Знак Почёта», медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»; медалью «За оборону Ленинграда».

До и после войны на фабриках Глуховского комбината трудился и Виктор Петрович Хахалин. Все 872 дня блокады, порой под бомбёжками и обстрелами, он возил грузы по «Дороге жизни». В составе 55-го отдельного автотранспортного батальона старшина Хахалин не раз совершал рейсы на Большую землю. После снятия блокады дальнейшую службу отважный водитель проходил в 51-м автобате. Участвовал и в войне с Японией. От озера Ханка до Харбина – таков был военный маршрут шофёра В.П. Хахалина. Он награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией» и другими. После войны в течение 10 лет В.П. Хахалин заведовал культмассовым сектором в Глуховском клубе и возглавлял аналогичную комиссию при фабкоме.

Многие работники Ногинского завода резинотехнических изделий «Кардолента» в годы войны ушли на фронт, 47 человек пали смертью храбрых на полях сражений. В тяжёлых условиях блокады Ленинграда сражались А.М. Грицунов, Н.И. Степанов. Напротив проходной завода был воздвигнут памятник павшим в годы войны. На обелиске более 100 фамилий.

Участником войны был и Евгений Васильевич Лескин (1899-1987) - заслуженный врач РСФСР, педиатр, депутат Ногинского городского Совета, почётный гражданин г.Ногинска, кавалер ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени. Евгений Васильевич родился 17 февраля 1899 г. в семье священника в селе Фрол-Радушный Московской губернии.
В 1923 г. окончил университет по специальности терапевт-педиатр. С первых дней Великой Отечественной войны Е.В.Лескин был мобилизован как военврач запаса и получил назначение в госпиталь № 1538 г. Вологды, лечил бойцов Волховского, Ленинградского и Северного фронтов. В 1944 г. был назначен ведущим терапевтом госпиталя. Военврач принимал непосредственное участие в боевых операциях по освобождению Новгорода и других населённых пунктов. За заслуги в военное время в 1944 г. он был награждён орденом Красной Звезды. Весной 1946 г. в звании майора медицинской службы Лескин вернулся в Ногинск. Был назначен главный врачом Ногинской детской больницы, был организатором и председателем Ногинского общества детских врачей. Сегодня в Ногинске на доме № 44 по улице Советской, где жил Е.В.Лескин, установлена мемориальная доска.

Арсений Иванович Пешин (1919-2008)
Родился в Глухове, учился в школах №1 и №5. Война 1941 года застала Арсения Ивановича Пешина в Ленинграде. Их тут же перевели под Москву в Сергиев Посад, где сформировалась 268 дивизия, эту дивизию направили в Парголово (под Ленинградом). Арсений Иванович попал в сапёрный батальон. В составе 268-й Мгинской Краснознамённой стрелковой дивизии участвовал в боях у Синявинских болот, на Невском пятачке, под Саблино и Красным Бором, в десятках населённых пунктов Ленинградской области, Эстонии, Латвии.
Закончил войну Арсений Иванович в Румынии, откуда дивизия переправилась в Ростовскую область (Новошахтинск). Арсений Иванович был помощником командира взвода в звании старшего сержанта.
В 1947 году Арсений Иванович был демобилизован и вернулся в Глухово. А.И.Пешин был награждён орденами Отечественной войны, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» (всего 17 наград). После войны Арсений Иванович 40 лет отработал слесарем на Новоткацкой фабрике Глуховского комбината, входил в состав правления Глуховского клуба.

Елена Васильевна Фролова до войны работала токарем во 2-м цехе ногинского завода «Грампластинка», отличалась активностью в комсомольских делах. В 1942 г. пришла похоронка на брата, и Елена попросилась на фронт. Её направили на курсы младших командиров. Много раз она первой улавливала звук приближавшегося к Ленинграду немецкого самолёта. Начиная с 1942 г. она более 50 раз безвозмездно сдавала кровь и стала почётным донором СССР. Во время очередного налёта фашистских стервятников одна из бомб упала на позицию прожектористов. Фролову ранило в ногу, она попала в госпиталь. По излечении Елена работала токарем в оружейно-артиллерийской мастерской, ремонтировала оружие. После войны она вернулась в Ногинск, трудилась токарем в 3-м цехе Ногинского завода топливной аппаратуры.
Девятнадцатилетняя комсомолка, выпускница педагогического училища Валя Спиридонова была одной из тех, кто первым откликнулся на призыв встать на защиту Отечества. Валентина стала санинструктором в дивизии народного ополчения. Через год она вступила в ряды Коммунистической партии, за вынос раненых с поля боя награждена орденом Красной Звезды. Довелось ей испытать тяжесть, голод и холод всех девятисот дней ленинградской блокады. В январе 1943 г., после ранения, её оставили в медсанбате 86-й стрелковой дивизии хирургической сестрой. Валентина Самуиловна награждена орденом Славы III степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За взятие Кёнигсберга» и другими.
 
Русанов Николай Тимофеевич 1918-2020г.
Родился в Белгородской области. В семье было шестеро детей, все дети работали в колхозе. После окончания школы ФЗУ в Орле работал в газете «Сасковский район» наборщиком и корреспондентом. После службы в армии окончил военно-медицинское училище, где получил звание «лейтенант-фельдшер». Участвовал в боях на Калининском, Волховском, Ленинградском фронтах. Также воевал с Японией. Медаль за оборону Ленинграда была самой дорогой для него. В одном из сражений молодой солдат был серьёзно ранен в шею, что обернулось инвалидностью. Кроме него, воевали ещё два брата. Один из них пропал без вести. Жил в Старой Купавне.
В Купавинском отделении Ногинской санэпидстанции Николай Тимофеевич проработал полвека с лишним, оттуда уходил на пенсию. Русанова неоднократно избирали депутатом Купавинского поселкового совета. В комиссии по благоустройству и охране природы он ведал благоустройством и озеленением посёлка.
Николай Тимофеевич вспоминал о войне как о времени страшном, но в то же время таком, которое сплотило и научило взаимовыручке. Научило ценить каждый миг жизни.

Плешаков Алексей Сергеевич 1914-1988г.
Родился в посёлке Щёлково (сейчас город) Московской области. Отец – рабочий текстильной фабрики, мать – домохозяйка, умерла в 1919 г. В 1926 г. Алексей переехал к отцу в Богородск. Окончив в 1931 г. глуховскую неполную среднюю школу (сейчас школа № 10), работал в Москве на авиационном заводе мастером-распределителем и в Ногинске слесарем.
Весной 1936 г. был призван в армию, службу проходил в парашютно-десантных войсках Отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии. Осенью 1938 г. демобилизовался. Работал на Глуховской отбельно-красильной фабрике бригадиром по приборам и одновременно учился в Ногинском аэроклубе, по окончании которого был направлен в Качинскую школу пилотов им. Мясникова. Из-за болезни ему был предоставлен отпуск до осени 1941 г. Приехав в г. Ногинск, работал инструктором-лётчиком в аэроклубе. Окончил Качинскую военную авиационную школу лётчиков в 1940 г. В ноябре 1941 г. призван в армию.
Алексей Плешаков воевал с осени 1941 г. по День Победы, с одним небольшим перерывом для переучивания. Участвовал в боевых действиях на Калининском, Волховском, Ленинградском и Прибалтийском фронтах. Лётчик бомбардировочного полка ближнего действия (самолёт У-2), командир эскадрильи, майор.
Всего же на его счету 144 боевых вылета, из них 110 – на штурмовике Ил-2.
Звание Героя Советского Союза А.С. Плешакову присвоено 15 мая 1946 г. с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
С 1963 по 1970 г. Алексей Сергеевич работал в Ногинске на НЗТА слесарем, позже – в Управлении автодороги Москва – Горький. Был активным общественником. Похоронен в Ногинске. На доме, где жил герой, установлена мемориальная доска (Ногинск, ул. Советская, 41).

В настоящее время на территории Богородского городского округа проживает 17 человек, переживших блокаду, и 1 участник обороны города - Мария-Луиза Диес. Районную общественную организацию «Блокадники Ленинграда» возглавляет Валентина Зиновьевна Кубракова. Когда организация была создана, в неё входили 58 человек, переживших блокаду детьми, и 13 защитников города.

Мария-Луиза Диес родилась 12 ноября 1924 года на Севере Испании в Бильбао. Семья Марии была обеспеченная, многодетная. Мама занималась домом, отец работал на металлургическом заводе. Мария-Луиза любила музыку, занималась вокалом, но 18 июля 1936 года началась гражданская война в Испании. Чтобы сохранить жизнь испанским детям, их без родителей эвакуировали в Советский Союз. Мама с сестрой эвакуировалась во Францию (но позже вернулась в Испанию), папа погиб в Испании. В 1937 году на пароходе испанские дети прибыли в Ленинград, их встречали пионеры. Жили они в большом доме испанской молодёжи, учились на испанском языке. Мария-Луиза в Ленинграде окончила курсы медсестёр. Когда началась Великая Отечественная война, помогала раненым в госпиталях. Мария-Луиза пережила голод блокадного Ленинграда, получила медаль «За оборону «Ленинграда», помнит «Дорогу жизни» по Ладоге. Ещё в 15 лет Мария-Луиза влюбилась в своего будущего мужа, с которым прожила 72 года. В 1948 году родилась дочь. Мария-Луиза отучилась на врача педиатра, муж был химиком технологом, его по распределению отправили в Орехово-Зуево, далее вместе с супругом они жили на Кубе. Позже переехали в Ногинск, где Мария-Луиза работала заведующей в Глуховской больнице, после болезни стало тяжело работать заведующей, Мария-Луиза отучилась на врача реабилитолога и продолжила трудиться в новой должности.



3. НАША ПРОЗА

Александр ВОРОНИН
(г. Дубна, Талдомского г.о., Московской обл.).
Член Союза писателей России


ВИШНИ
 
Созрели  вишни  в  саду  у дяди Вани.
У дяди  Вани  созрели  вишни.
А  дядя  Ваня  с тётей  Зоей  нынче  в  бане,
А  мы  под  вечер  погулять  как  будто  вышли.

Блатной  шансон.

                Вишню и черешню всегда любил поесть. Но как-то вишни раньше мало сажали в наших краях, а в магазинах и на рынке она была дорогая. Только в последние годы дед в деревне стал разводить вишнёвый сад и мы, если успеваем собрать урожай, варим варенье и вспоминаем его добрым словом. А до этого у всех в садах росли  только  яблони, малина, да смородина с крыжовником.
На родине первой жены, в Ростовской области, каждое лето ел прямо с дерева переспевшую, сладкую, тёмно-красную вишню. А  вот  в вишнёвом питом¬нике побывать не удалось. Зато однажды целый день в вишнёвом саду пил водку. Было это под Таллинном у двоюродного брата отца - дяди Вани Балабанова. Я тем летом ехал к сестре на свадьбу в Ленинград и решил по пути побывать у дяди, тем более, что не видел никого из его детей. Папа там бывал раньше и нарисовал мне подробную схему, как найти его хутор или мызу, как они их там называют. Но я всё равно ушёл не в ту сторону, заблудился, вышел к одинокому дому, а там за забором ходила в белом нижнем белье така-а-ая фигуристая красотка, что я после того, как она мне показала  в  какую  сторону  идти, минут двадцать ещё не мог оторвать руки от забора, любуясь ею из-за кустов. Очень хотелось закрутить с ней маленький  эстонский  романчик, тем более, что она была там одна с ребёнком лет трёх. Смущали и мешали только две вещи - огромного размера штаны и рубахи, развешанные на верёвке (а вдруг их хозяин вернётся раньше срока) и здоровенная овчарка, лежащая в тени около крыльца. Повздыхав и позавидовав хозяину таких чудных женских прелестей, поплёлся по жаре к родственникам, ругая  на  все  лады  дядьку  за  то, что так далеко забрался  от  города,  за  то, что  он  не  сосед этой  красотки  и  даже  за то, что не мог нарожать вместо парней побольше дочек. Тогда бы ноги сами несли меня навстречу к ним, и я не блудил бы по дорогам, а сразу отыскал  такой малинник.
                Дома были только один брат и отец. Тётя ушла на работу в пекарню, дочь куда-то уехала, а ещё один брат недавно погиб, вроде бы утонул. Сразу запахло большим  праздником - брат занял у меня денег и убежал за водкой, а дядя стал накрывать стол прямо в саду под вишнями. Сад был огромный. Сначала я походил среди деревьев, пробуя всё подряд, а когда увидел вёдра с уже собранной вишней, то стал есть горстями прямо оттуда. Вскоре сели за стол и гуляли до темноты, пока могли видеть стаканы на столе. Через некоторое время, услышав наши крики и песни, пришёл сосед-эстонец со своей бутылкой. Отдохнули на полную катушку. Но запомнилось застолье не этим. Так как не было женщин, то закусывали, чем Бог послал. Я, в основном, ублажал себя вишнями из вёдер. Глядя на меня,   все остальные стали тоже запускать туда руки.  Брат только успевал менять ведра на столе. Когда пришла с работы тётя-эстонка, мы уже все были пьяные, а вокруг валялись пустые вёдра из-под вишни  и  кучки  косточек. А ведь они их два дня собирали, чтобы сварить варенье на зиму. При мне тётя не ругалась, села с нами за стол и  тоже  стала пить водку. Может, даже  с горя, что мы все вишни съели. Рано утром брат проводил меня до станции. Перед этим предложил нарвать в дорогу  пакетик  вишни, так  как  дома  из  еды  больше ничего не было почему-то.   Но  я  смотреть  на  неё  не мог после вчерашнего обжорства.
                На другой год, на юге, в Симферополе, долго ждал поезда и несколько раз бегал на базар купить чего-нибудь вкусненького, побаловать себя напоследок  южными  деликатесами. То персиков переспелых, то винограда, то вишни. Куплю целый пакетик, помою там же под краном, сяду под деревом в тени и объедаюсь. Вишня мягкая, сочная, сладкая-сладкая. Не сравнить с той, что у  нас  на  рынке  продают.
                А  ещё  очень  люблю вишнёвое  варенье. Оно в тройке моих  самых  любимых,  вместе  с  малиновым  и  клубничным. Раньше  варенье подавали  только  к  чаю или  дети  втихаря  мазали  его  на хлеб, когда  не  видели родители.  В  последние  годы стало почему-то  совсем безвкусным мороженое  и есть  его  можно,  только  обильно поливая  вареньем. Любым,  не  обязательно моим  любимым.


БЫКИ

                В семидесятые годы  в нашей деревне было около ста коров и три быка в колхозном стаде.   Вместе с ними паслись   пятьдесят  частных коров. И эту  мычащую  и гадящую  на ходу орду ежедневно утром и вечером прогоняли по деревне. По  утрам  мы видели стадо, если  рано шли за грибами  или  за  малиной. В обед встречали его в поле или в лесу, когда шли обратно.  А  вечерами  все   бросали свои дела,  выходили  на  улицу  и с  интересом наблюдали за проходом стада. Быки почему-то всегда шли в конце, в самой гуще стада.  Они  выделялись среди  более низких коров своим ростом,   мощными  загривками  и  широкими  лбами. И ещё у них в ноздри  было вставлено  железное  кольцо. Иногда даже в такой давке и спешке,  в клубах поднятой  копытами  пыли,  бык  запрыгивал на корову и  на   ней  проезжал несколько метров. Пастухи  устало шли  за стадом  и  изредка   щёлкали  кнутами. В скучной и однообразной   деревенской жизни   это было  одним  из  главных  развлечений, потому что всегда что-нибудь случалось  интересное: бывает чужая корова забежит  во двор,  а  своя  пробежит  мимо  и за ней с криками  бежит  хозяйка, расталкивая  коров  руками. Иногда коровы ломали заборы  палисадников или заходили в пруд  пить  и  долго не  выходили  из воды. Один из пастухов тогда оставался и ждал, пока они напьются. А ещё стадо подгоняли две-три здоровенные овчарки пастухов.
                Во время летних доек в поле, когда между коров сновали доярки с вёдрами молока, быки вели себя тихо и никого не трогали. Мирно паслись  или лежали на  траве. За все годы я ни разу не видел драки быков и не слышал, чтобы в нашей деревне забодали кого-нибудь насмерть. Хотя из соседних деревень доходили жуткие  слухи  о быках-убийцах. Наши быки изредка только ломали рёбра мужикам, но не больше того.
                Быков время от времени меняли, перегоняли из одной деревни в другую. Старых сдавали на мясо, вместо них колхоз закупал где-то молодых.  Мой  дед Иван Кузьмич много лет был заведующим фермой и хорошо знал повадки коров и быков. Когда он ушёл на пенсию,  стадо было уже меньше и быков  осталось только  два - Соловей  и  Мишка.  Их  все  боялись,  и  никто кроме деда  не хотел   ухаживать  за  ними.  Быки стояли ночью в отдельном сарае  напротив коровника, привязанные за шею железной цепью к скобам в стене. Дед к вечеру косил им по охапке травы и клал в ясли-кормушки  (зимой - колхозное сено),   давал  по  ведру комбикорма, чтобы быки  не отощали и на коров смотрели с интересом. Ещё у них лежали глыбы каменной соли, которую они  с  удовольствием  лизали языком.  Работа была не пыльная:  в  шесть утра дед отвязывал быков и гнал их к месту сбора стада. Вечером он должен был их встретить, загнать в сарай, привязать, напоить и дать еды на ночь.  Обычно быки сами забегали в сарай, лишь иногда их приходилось искать по всей деревне или выгонять из коровника. Найти быков было нетрудно по крикам доярок, отгонявшим их от коров. За эту работу деду в то время платили какие-то копейки,   выделяли  комбикорм  и  зерно  на  трудодни   для  своей  скотины.
                Несколько раз быки мяли и деда, когда у них было плохое настроение. Как-то мы с мамой приехали осенью в деревню, а дед еле ходит по избе боком. То ли Соловей, то ли Мишка, пару раз прижал его лбом между рогов к стене сарая и сломал несколько рёбер. Дед еле успел упасть и отползти в сторону. В больнице ему забинтовали грудь бинтами, дали таблетки, прописали покой и отправили домой выздоравливать. В другой раз один из быков порвал на нём рогом одежду, но ничего не сломал, только синяков наставил. Мама с бабушкой в два голоса уговаривали деда бросить эту опасную работу, но он только ухмылялся в бороду.
                Никто из  деревенских мужиков не соглашался входить к быкам в сарай - боялись. А дед смело  заходил, разговаривал с ними, гладил по голове, по шее, похлопывал по спине, даже покрикивал на них, когда они задирали друг друга.  И  в это же время одевал им на шею цепь и застёгивал её.  Потом поил  водой из ведра, держал ведро с комбикормом,  пока они ели, так  как быки  из  баловства,  или  просто по  глупости  мордой откидывали  ведро и не могли  дотянуться  до  него.
Иногда я помогал деду загонять быков. Бежал за ними метрах в десяти сзади, махал палкой, кричал, кидал в них комками глины. В сарай заходил только после того, как  быки  были  крепко  привязаны.    Вот тогда  и  я, как  испанский  тореро,  смело  хлопал их по спине, гладил по шее  и  промеж  рогов, пока они  мирно жевали комбикорм из ведра.
                Кстати,  дед в молодые годы  был чёрноволосым,  как  цыган  или  испанец.  Возможно,  среди  наших  предков  и  был  какой-нибудь  залётный  мачо, типа  Антонио  Бандераса.  Не  просто же  так деда  всегда слушались все животные: быки,  лошади,  собаки.  Только  он один  мог  управлять   молодой и  вздорной  кобылой  Зорькой.  У  других мужиков  она  ломала  оглобли,  разбивала  телеги  и  кусалась.  Возможно,  дед знал  какое-то  заветное  слово,  как  Маугли.  Мол,  мы  с  тобой  одной  крови,  ты  и  я.  Или  что-нибудь  в  этом  роде.  За всю жизнь дед  ни разу не отрубил голову курице, не утопил ни одного  котёнка  или  щенка,  а  когда   осенью  резали  овец  и  телят,  он  всегда  уходил  в  избу  и  не  выходил  даже  посмотреть на  мясо.
Не так давно бык  чуть не забодал до смерти нашего соседа Витю Никешина. Пас он стадо в поле у большака на Сонково, километрах в трёх от деревни. Накануне  крепко  выпил, пахло от него перегаром и быку это не понравилось. А может, какая другая была причина, но бык озверел  и  неожиданно  налетел на Витю. Сбил с ног и стал бодать лежачего. Спасло Витю то, что бык ни разу не попал в него рогом - рога проходили мимо тела. Зато он сломал ему пять рёбер, руку, разбил всё лицо и порвал одежду.  Соседу надо было притвориться мёртвым, бык отошёл бы и тогда можно отползать. А он со страху стал разговаривать с ним и отгонять его, бык постоит-постоит, послушает и опять налетает. За это время Витя успевает отползти метров на десять. Так он полз до большака, а бык подбегал и бодал его. Только у придорожной канавы бык отстал от него. Кое-как Витя вполз на дорогу и еле доплёлся до дома,  хорошо хоть ноги  бык ему  не  переломал. Месяц лежал в Красном Холму  в  больнице.
                За  годы  горбачёвской  перестройки,  в деревне  не  стало  ни быков, ни колхозных коров, да и все три  молочные  фермы растащили почти до фундаментов.     Сараи  зимой распилили на дрова. На месте старой и новой ферм  летом  растут  выше  человеческого  роста  крапива  и  лопухи. В  2006 году  на всю деревню осталась  одна  корова. У того же  Вити  Никешина.
                Мне повезло – я видел живых быков на воле в деревне. А моя дочь и внуки увидят их  теперь только в кино или в зоопарке. Или на ферме в Канаде, где они сейчас проживают.


БАЯН

      
Интеллигентный человек это тот, кто умеет играть на    баяне, но не делает этого.
                Фольклор

                Меня в жизни  Бог обидел дважды – не дал мне  ни музыкального слуха, ни голоса. Поэтому  я  всегда  белой завистью завидовал певцам и музыкантам. Свои ошибки Бог  попытался исправить после рождения моей дочки: отсыпал ей талантов полной мерой - дерзай, развивайся, будешь гением в любой области. Но тут  уже не спал Сатана, который в образе первой жены  (ей тоже медведь оттоптал все уши и другие важные места), стал ставить палки в колёса нашему тандему с дочкой. До школы дочь была очень музыкальным ребёнком, схватывала всё на лету, пела и плясала так, что все ей прочили карьеру Пугачёвой или Плисецкой. Тянуло дочь и к  музыкальным  инструментам. Везде где удавалось до них добраться, она с упоением наяривала какие-то свои мелодии – на пианино, на гармошках, гитарах, барабанах, бубнах, дудочках, свистках. Мы с дочкой мечтали учиться игре на пианино в музыкальной школе. Оно стоило тогда 500 рублей в магазине, при моей зарплате инженера 140 рублей. Однако у жены при слове “пианино” начиналась истерика с беганием по квартире и битьём посуды. Так же было и со словом “скрипка”, которая хоть маленькая, но стоила почти как пианино. Пришлось нам согласиться на дешёвый баян. Но пока шли бои с жадной женой, попавшей под власть Сатаны-искусителя, дочь  остыла  к музыке. Да и тяжеленный баян ей было трудно держать на коленях и растягивать меха. На этом музыкальное образование дочки и закончилось. После нескольких лет занятий в балетной студии дочь остыла и к танцам. Мы к тому времени уже развелись, и некому стало рассказывать ребёнку перед сном про Айседору Дункан, Мату Хари и о прочих роковых красавицах-танцовщицах. Коварный Сатана сделал своё дело – как  Прокруст  уровнял  дочку с мамочкой. (Кстати, через двадцать пять лет после эпопеи с покупкой пианино, встречаю в местных газетах несколько объявлений – отдам пианино в хорошие руки бесплатно, только заберите. Вот так жизнь всё повернула. А ложка как всегда дорога к обеду. Кому теперь это громоздкое  старьё  нужно?)
                Часто бывая на разных свадьбах и проводах в армию, я всегда жалел, что не был  понастойчивей  и не  обучил дочку игре на баяне. Кроме удовольствия, это ещё и хороший кусок хлеба с маслом. На всех свадьбах в те годы играли приглашённые за деньги  гармонисты. Пластинки и магнитофон были для молодёжи, а пожилые по старинке пели под гармошку или баян. У брата Пахома играл сосед невесты Миша, у меня  на первой свадьбе - сосед по дому, у друга Бороды – наяривала на баяне двоюродная  старшая сестра. У племянницы Нэли играл дядя по мужу, у племянника Вани – дед невесты. Исключения составляли свадьбы в ресторане, когда нанятый тамада не давал никому рот открыть, а оркестр в меру сил и умения  отрабатывал свой гонорар. На свадьбе сестры в Ленинграде не было гармошки, на свадьбе брата жены в Москве и на свадьбе дочки  в  той же Москве. На моей второй свадьбе в ресторане “Дубна” тоже не было гармониста, так как сидели в банкетном зале, а танцевать ходили под живой оркестр в общий зал. Там была одна молодёжь, а для  пожилых собрали днём  отдельный  стол  на  квартире невесты. Мои родители устали ждать, пока я нагуляюсь и женюсь, а родители жены не могли поверить своему счастью, что пристроили наконец-то дочку в хорошие руки. Поэтому им было не до танцев, боялись сглазить  показным весельем  только что созданную хрупкую ещё семью.
                Из моих близких друзей  и родственников никто на баяне не играл, только на гитарах. Жил со мной на квартире в  посёлке Антропово  почти год сосед Боря, довольно неплохо игравший на гармошке. Играл он только пьяный, но весело и забористо. Гармонь у него была маленькая и не давала того многообразия звуков, как баян. Но для посёлка городского типа и это в те годы было круто. Он был единственным гармонистом на нашей улице.
                В деревне Горка у деда тоже не было  местных баянистов. На свадьбы и проводы в армию всегда приглашали с других деревень. Дядя Ваня Чижов играл вечерами на баяне, но он был любителем, не знавшим ни одной песни  до конца. Да  к  тому  же он  дачник, приезжавший только на лето из  Ленинграда.
                Виртуозов баянистов часто показывают на концертах по телевизору. И я всегда за них переживаю во время долгих пассажей – как бы у них не свело пальцы при таком быстром темпе игры. Паганини зажимал струны только одной рукой, а баянисту приходится давить на клавиши сразу двумя. В советские времена, когда к каждому празднику в Домах культуры крупные городские  предприятия  организовывали концерты для своих сотрудников, к нам часто приезжали артисты всех направлений. Многие пели и плясали под баян. А когда шло представления музыкантов ансамбля, то каждый на своём инструменте  в течение нескольких минут  показывал высшее мастерство владения инструментом: барабанщик – барабанил, трубач – трубил, гитаристы – дёргали струны, а баянисты – бросали вверх-вниз пальцы по клавишам.  Даже великая Зыкина выступала  в  сопровождении двух баянистов. Правда,  баяны у них были сделаны на заказ, а не такие,  что стояли на полках наших магазинов.
                Когда я ходил в детстве в садик, музыкальные занятия с нами проводил высокий мужчина с баяном. Есть фото, где он стоит сзади нашей группы с баяном в руках. Пианино тогда были не во всех садиках.
                Бывший начальник отдела культуры в  Дубне тоже по второй специальности баянист и часто играл на сцене, аккомпанировал  женскому хору.
                У Твардовского Василий Тёркин играл на гармони. Тут чисто патриотический ход – тальянки были наши, а баяны в основном немецкие. Было бы  некрасиво, если бы народный герой в начале войны, когда все ненавидели фашистов,  веселил солдат игрой на трофейном  баяне. Под нашу гармонь плясалось веселее. А вот маршал Жуков в войну любил поиграть на баяне. Ему и по статусу больше подходил баян, чем простенькая гармонь. Есть фото, где он в 1943 году вместе с дочкой Эрой  играют на двух баянах. После войны   игра на баяне  вошла в  моду,  и баян был самым массовым музыкальным инструментом в России.

Поговорки и выражения про баян:
- Хоронили  тёщу,  порвали  три  баяна.


ВОЛКИ

Мы – волки, и  нас  по сравненью с  собаками  мало.
Под грохот  двустволки  год  от году нас  убывало.
Мы, как  на расстреле, на землю ложились  без стона.
Но  мы уцелели,  хотя  и  живём  вне  закона.

Владимир Солоухин     1964 год

                В конце восьмидесятых годов  пришлось мне как-то поехать   в деревню одному. Все  братья  работали, а  я  был  в отпуске и решил проведать стариков, да  в лес  походить.  Август  самый грибной  и ягодный месяц в наших   тверских  краях.   Поезд на   станцию  приходит  в час ночи,  а  от неё  идти  ещё  пять километров полем мимо церкви  и кладбища.  Попутчиков  не было, а  фонарик я,  как  обычно,  забыл взять в  спешке  сборов и шёл  в полной темноте, нащупывая ногами  наезженную  колею. Луна спряталась за тучами и ничем мне не помогала.  Хорошо ещё дождя не было, а  то    скользил бы,  как  на лыжах  по  мокрой  глине. До церкви идти было проще, так как дорога шла среди некошеных полей то ли ржи, то ли пшеницы, тут с дороги не собьёшься,  высокие  хлеба стояли стеной. А от церкви я шёл уже напрямик по скошенному клеверному полю на огни деревенских  уличных фонарей.
                Пока я, как слепой,  нащупывал дорогу среди зерновых, у меня постоянно возникало неприятное чувство, что кто-то  смотрит мне в спину и идёт за мной следом. Раньше у меня такого не было. Несколько раз я останавливался, оборачивался назад и прислушивался, не слышно ли шагов, может, кто с поезда меня догоняет. Но кроме криков ночных птиц, писка мышей и шуршания сухих  колосьев  от ветра ничего не было слышно. Спичек  у меня с собой не было, так как я не курящий, а то  зажёг  бы газеты для  храбрости и шёл с факелом,  как  горьковский  Данко. Пришлось раскрыть перочинный  ножик  и  идти, размахивая  им, чтобы  было не так страшно.
                Через час я постучал в левое крайнее окно дома, разбудил бабушку, которая тут же, по давней привычке, стала охать и жалеть меня: да как ты и дошёл, да один, да темень-то какая...  Поставили чайник, я стал  вынимать гостинцы из рюкзака. Дед тоже встал с кушетки, на которой почему-то спал одетый, присел к столу покурить и узнать последние  городские новости.  Выходя  в прируб, я вдруг увидел в углу у двери охотничью двустволку. Дед не был охотником и оружия в доме никогда не держал. Я схватил ружьё, стал крутить его в руках, прицеливаться в лампу и в кошек, почувствовал сразу себя суперменом, самым сильным и смелым в деревне. Потом  переломил ружьё  и  испугался - там два патрона в стволах. А я  сдуру чуть на курок не нажал, пока играл с ним.  Откуда ружьё, спрашиваю у деда. А он и говорит, что появились волки  возле деревни, каждую ночь режут то телят, то овец, то коров. Вот мужики и решили по очереди дежурить на ферме, отгоняя волков, палить в воздух и стучать по железу. Сегодня ночью дежурить должен был дед, а он пришёл попить чайку и прилёг отдохнуть, как раз перед моим приходом. А теперь уж не пойду, говорит дед, внук приехал, причина  уважительная, скажу, что  вино с тобой пили. И после чая  дед опять завалился  на кушетку.
                Когда   я  услышал  про  безжалостных  волков, у меня сначала похолодели ноги, а потом побежали мурашки по спине от опять нахлынувшего ночного страха. Наконец-то я понял, кто смотрел мне в спину в поле. Видимо, матёрые волки учили молодых, как надо незаметно подкрадываться к добыче, идти за ней, выбирая удачный момент.  Но напасть на меня  почему-то не решились. Наверно,  я  очень  сильно махал  перочинным  ножичком  и  они  испугались. А,  может, просто сытые были.
                Утром мы ещё спали, когда бригадир стал стучать в окно и ругать деда за то, что рано ушёл с фермы и волки опять несколько тёлок загрызли. Дед вышел на улицу и под окном валил всё на меня, мол, внук приехал, пришёл за мной на ферму и  увёл  домой.  Бригадир  забрал  ружьё    и,  ругаясь  на  всю  деревню,   ушёл звонить в правление, чтобы списали с баланса этих тёлок.
                Я так разозлился на волков, за свой ночной страх и за то, что дед не уберёг коров в своё дежурство вроде  бы из-за меня, что предложил свои услуги в ночных засадах. Дед днём сходил к бригадиру, договорился и велел мне к десяти вечера быть готовым. Это  становилось похоже на  настоящее  приключение в скучной деревенской жизни, а  я  с детства  любил  всякие  авантюры. Моё богатое воображение уже рисовало  мне злобную стаю волков, прыгающих на меня  и то, как я укладывал их меткими выстрелами одного за другим. К тому же пара волчьих шкур на стене совсем не помешала бы мне в моей холостяцкой комнате. Какая романтичная девушка устоит перед парнем, который голыми руками порвал пасть матёрому волку в чистом поле. Они  во все века предпочитали хлюпикам таких вот смелых и сильных орлов. А уж в красках расписать молодой городской дурёхе победу над волком я сумею. Неплохо бы ещё иметь несколько шрамов на щеке, на руках и на груди. Она будет их гладить  дрожащей  ручкой,  томно  вздыхать  и, закатывая  глазки, шептать, что на  всё  теперь согласна,  раз  я  такой  герой.
Вот с такими мечтами я шёл с ружьём за спиной и с полными карманами патронов к бывшему деревенскому учителю по кличке Чекень, жившему на прогоне. Он был старый, маленький, худенький, такому охотиться бы только на зайцев, а не на волков. Третьим номером в нашей засаде был  приезжий  чеченец примерно моих годов, в темноте я так толком его и не рассмотрел. Чеченец жил с  молодой дояркой  на другом конце деревни. По замыслу бригадира, мы с трёх сторон должны были залечь вокруг фермы и хотя бы отпугнуть волков, если не  удастся  их  перебить  в  неравном  бою.
                И в эту ночь   тьма стояла  кромешная. Хоть глаз коли, как говорят у нас в деревне. Горели только  тусклые  лампочки  над воротами  фермы, да  еле-еле  светились маленькие окошки  изнутри. Расходиться по одному в темноту было страшно, да и не очень хотелось, поэтому мы присели в канаве у большака на Сонково и стали рассказывать всякие истории про волков, какие кто помнил. Особенно много историй знал учитель. Однажды зимой, под утро, он в окно увидел, как стая волков шла через деревню по большаку. Штук семь или восемь. Их хорошо было видно на белом снегу  при  яркой  луне. Пока он бегал за ружьём и открывал форточку, волки спустились в ручей и ушли. Догонять  он их побоялся, так как впереди шёл   матёрый волчище, который не испугается одного охотника. Чеченец рассказывал всё о каких-то горных волках,  ворующих  овец  из  отар. А я   врал  им  что-то, про удачливых  дядей  и  братьев-охотников, которых  у меня  никогда  не  было. Хорошо, что  в детстве много читал и  про  охотников  знал  кучу  всяких историй.
                Сам  я  до  этой засады  из охотничьего ружья  стрелял  только однажды в 1973 году. Был  в  ноябре в гостях у невесты в посёлке Радченко под Калининым и там большой компанией  пошли  гулять  в  лес.  Местные ребята, чтобы повоображать перед девчонками, взяли охотничьи ружья  и стали стрелять по  шапкам. Вешали  зимние кроличьи  шапки  на сук  и метров с тридцати  палили  по  ним  дробью и картечью. От моей шапки тогда остались только бока и уши. Особенно радовался этому сосед моей невесты, который  тоже был в неё влюблён  и не  мог никак  дождаться  моего  отъезда.
                Как самый опытный из нас, Чекень утверждал, что волки нападают только на рассвете  и до четырёх утра можно не дёргаться,  спокойно сидеть курить. Оба они  дымили  как  паровозы, несмотря на то, что  я   им  всё время пытался втолковать,  мол,  волки за километр учуют запах табака и сюда не придут, а зайдут  нам сзади  и  всех троих  перережут, как вчерашних тёлок. (Днём я специально ходил на ферму и смотрел на следы волчьего разбоя.  Ни одну тушу волки не утащили и даже не отгрызли  ничего, лишь  каждой перерезали горло. Мужики объяснили, что волки сытые, а режут скот только для того, чтобы обучить молодняк охотиться. На другой стороне деревни у овчарни неделю валялись несколько  овец. Их специально не убирали, то ли чтобы отпугнуть волков запахом, то ли чтобы волки ели падаль, а остальных овец не трогали. Запах  вокруг овец  и тёлок стоял  сладко-тошнотворный,   и  мухи  над  ними  вились  тучами.)
                Сначала, сидя в засаде в канаве, мы разговаривали шёпотом, время  от  времени привставали  и вглядывались  в  темноту  со  стороны  леса, не видать ли горящих зелёных  глаз в поле. Потом потеряли осторожность и говорили  уже  во весь голос. Когда небо стало светлеть, мы решили, что нападения волков сегодня   не будет и пора  расходиться спать. Перед этим Чекень заспорил с чеченцем, кто лучше стреляет, наши  русские или их абреки  с  гор. Дело шло к драке и, стараясь  их помирить, я предложил  устроить соревнование по  стрельбе. А бригадиру скажем, что увидели стаю волков и открыли  по  ним  ураганный  огонь. Чтобы тот списал патроны. Так и сделали. Пошли к старой  изгороди возле фермы, поставили на неё  всякую мелочь - спичечные коробки, пачки сигарет, камешки  с большака  (шоссейки). Отошли метров на пятнадцать и стали по очереди палить. Грохот стоял страшный, разбудили, наверное, полдеревни. От души  настрелявшись, мы с чувством честно исполненного долга  разошлись по домам  отдыхать.
                В обед меня разбудил дед, налил стопку  водки за ночную храбрость и рассказал, что, почуяв нашу засаду, волки ушли  в соседнюю деревню  Каменку и там повеселились - зарезали пятнадцать тёлок. Приезжал утром шофёр за молоком и рассказывал, что бедняги   валялись по всей территории  фермы.  Тёлки и телята почему-то ночевали на улице: то ли  места всем в коровнике не хватало,  то  ли  ночь  тёплая  была. Вот   волки  за  ними      и  гонялись  в  ограде.
                Больше в засаде я не сидел. Опытные мужики-охотники  сказали, что это были волки из другой  области,  и они  ушли домой.  Эти серые разбойники  каждую осень так делают - обучать молодняк уходят подальше от мест своего обитания, набезобразничают  в  чужих  краях  и  возвращаются  домой.  Волки  очень  умные   и  хитрые  звери.
Но  в лес за грибами  я  всё равно ходил с  самым большим ножиком, какой нашёл у деда – с локоть длиной. Он этим  кованым  тесаком  щипал лучину для  растопки самовара. А ещё я очень  жалел, что брянский партизан  не догадался  с войны  привезти  пару  пистолетов  с патронами.   Вот  тогда  бы  в  лес  совсем  весело  ходить  было.
                Не знаю, как дед сидел в засаде на волков, если дома он даже мух не обижал. Головы курицам рубила бабушка, а  овец,  поросят  и  телят  резал сосед.
                Зато  отец у меня  родом из Тамбова и я   иногда чувствую себя тамбовским волком. Так и хочется пощёлкать  зубами. Не люблю одиночества, нравится быть всегда  в  гуще событий,  в  стае и, желательно, вожаком.
                Про волков есть много стихов,  песен,  пословиц, поговорок и анекдотов. Если брать поэзию,  то  лучше Солоухина и  Высоцкого никто из современных  поэтов  про  волков  ещё  не  написал. Это классика, до которой всем далеко.


4. МЕТОДИКИ ИСЦЕЛЕНИЯ

      Валерий Петрович Иванов прислал для публикации в нашем журнале цикл статей о своем друге. Статьи, безусловно, очень полезны и нужны в наше время, т.к. несут позитивный настрой и надежду всем людям и особенно инвалидам, которым необходимо внимание и забота.
Начиная с 2011 года статьи публиковались в журнале "Физкультура и спорт". От этого издания мы получили разрешение на публикацию цикла работ Валерия Петровича в нашем журнале.


Валерий ИВАНОВ,
(г. Ногинск, Московской обл.).

Новые методики исцеления

                ФИЗВОКАЛИЗ — ГОЛОС ЗДОРОВЬЯ

Анатолий Иванович Попов, пройдя долгий сложный путь, создал бесценную оздоровительную систему — физвокализ, способную не только избавить людей от профессиональных заболеваний, связанных с речевой деятельностью, но и укрепить здоровье, продлить полноценную жизнь, отодвинуть, если не исключить старость! Так считают ученики А.И. Попова. И мне трудно с ними не согласиться. Ведь я хорошо знал Анатолия Ивановича, занимаюсь по его системе и чувствую на себе ее благотворное влияние. Но обо всем по порядку.
Толя Попов был очень музыкален — пел замечательно с раннего детства. В 14-летнем возрасте в 1939 году поступил в старший детский хор Московской консерватории, одновременно занимаясь вокалом в музыкальной школе. Его вообще очень интересовало все, что связано с голосом, с развитием вокальных способностей. Например, он задавался вопросами: почему многие люди не могут хорошо петь, имеют хриплые, скрипучие или глухие голоса и можно ли восстановить у них естественные, по убеждению Попова, качества – красивый сильный голос, хороший слух, а вместе с ними и певческие способности. Он стал много читать, пытаясь найти ответы на волнующие его вопросы. И, например, отметил для себя, что в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» во втором сне Веры Павловны все герои великолепно пели. А ведь это были люди «светлого» будущего, в котором все будут гармонично развиты. Получается, что и писатель считал способность хорошо петь естественной для гармонично развитой личности.
В 1941 году Попов был призван на фронт, участвовал в обороне Москвы. В Великую Отечественную войну в армии он заразился туберкулезом. Причем заболел редкой и очень тяжелой его формой — туберкулезом подчелюстных лимфатических узлов. Часто температура его тела превышала 40 градусов. Попова отправили умирать в эвакуационный госпиталь. Ему было всего 19 лет. Шел тогда 1944 год.
Он выжил, хотя к туберкулезу добавились бесконечные ангины и воспаление миндалин. Врачи ему говорили «Вы не только петь, говорить не будете!» Операцию по удалению гланд Попову сделал уже после войны блистательный хирург Иван Александрович Казанский. Врачи же все равно твердили свое: «Петь не сможете! Нового горла вам не вставить». А ведь до болезни Попов пел очень хорошо оперные партии, ему даже прочили карьеру И.С. Козловского.
Для кого-то приговор врачей мог стать трагедией, но не для Попова. Огромная вера в себя и природная смекалка подсказали правильное решение. Он начал вслух читать стихи, и вскоре понял, что палочка Коха боится его голоса. Впоследствии Попов стал всем советовать начинать укрепление своего здоровья именно с чтения стихов отечественных поэтов. Ведь русский язык так певуч. Читая вслух произведения Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Попов почувствовал, что горло перестало болеть, а голос его окреп. Благодаря декламации организм насыщался углекислым газом, который в свою очередь расширял мелкие кровеносные сосуды (эффект, схожий с действием дыхательной гимнастики по Бутейко). В результате улучшалось кровоснабжение больных органов и воспаление рассосалось. Таким образом Попов вылечил свой туберкулез.
Но пришло время, когда, одно чтение стихов перестало удовлетворять Попова. Пора было переходить к пению. Голос его восстановился, однако певческие навыки были частично утрачены. Анатолий Иванович вспоминал любимых певцов, и, конечно, своего кумира Федора Ивановича Шаляпина. Его пение всегда пробирало Попова до «мурашек». И он задумался: в чем тайна голоса этого великого певца? Вспомнив статную, прямую фигуру Федора Ивановича, его могучий голос, исходящий откуда-то из глубины его тела, Попов понял, что замечательному пению Шаляпину помогают многие его мышцы. Кстати, Федор Иванович Шаляпин говорил, что поет пятками. Однако, звук, как известно исходит от голосовых связок (складок). Следовательно, организм поющего, как и говорящего, превращается в звуковой биоинструмент, вибрирующий от стоп до головы. Звуковые волны распространяются только в упругих средах, к которым относятся газы, жидкости и твердые материи. Все это есть в человеке. Воздухом наполнены ротовая и носовая полости, трахея, бронхи, легкие. К тому же тело человека на 75% состоит из воды, а остальное — это костно-мышечная система, от которой тоже зависит звучание. К слову, итальянцы, беря высокие ноты, говорят, что поют коленями.
Изучив, какие мышцы участвуют в звукообразовании, Попов понял, что нужно делать, чтобы хорошо петь. Так было положено начало созданию новой системы, которую он назвал физвокализ. Она позволила Попову не только вернуть свои певческие способности, но и достичь мощности голоса в 130 децибел. Так, спустя много лет, Анатолий Иванович ответил на свой давний вопрос. Люди плохо поют оттого, что не задействуют при пении звукообразующие мышцы, перенапрягая при этом гортань, что часто приводит к спазму голосовых складок.
А.И. Попов утверждал: правильное звучание создает особую звуковую волну, которая массирует внутренние органы, каждую мышцу и даже клетки тела человека, расшлаковывая их. Организму зачастую просто недостает вибраций собственного голоса. Этот дефицит и восполняет физвокализ — мощное средство самоисцеленя, которое нормализует физиологические и психофизиологические процессы в организме, создавая оптимальный нервно-мышечный тонус, особенно благотворно действуя на дыхательную, сердечно-сосудистую и пищеварительную систему (в первую очередь, улучшая перистальтику кишечника). В общем, все в организме связано: для хорошего звучания голоса нужно специальным образом натренированное тело (мышцы), а уже вибрации, которые сопровождают пение или речь в виде биоакустического резонанса во всем теле, начинают оздоравливать его.
Чтобы натренировать мышцы, участвующие в звукообразовании, Попов предложил вначале всего несколько упражнений. Постепенно их число увеличилось до почти 4-х десятков. Вот некоторые, из которых в дальнейшем сложился физвокализный комплекс. Все они выполняются из одного исходного положения: стоя в третьей балетной позиции — пятка левой ноги упирается в середину стопы правой.
1. Руки держать под углом 30 градусов от тела, ладони смотрят друг на друга. Нужно напрячь мышцы ног, живота, спины и через несколько секунд резко бросить руки вниз.
2. Поднять руки до пояса и произнести «Говори». После этого, подняв руки до предела вверх, сказать «Спи». Затем, резко бросая руки вниз, произнести «Ной». Получается «Говори спиной».
3. Слегка сжать кулаки и положить их на тазобедренные суставы. Затем начать сильно на них давить, каждое нажатие сопровождая звуками: «юн», «ен», «ин», «ян». Их надо стараться произносить так, чтобы они исходили из глубины тела и все оно вибрировало.
4. Руки опущены вниз. Сконцентрировать внимание на кончиках пальцев рук. Сделать движение руками, как будто хотите пальцами проткнуть пол. Эти действия надо сопровождать звуками: «со», «ни».
Все эти упражнения помогают оздоровить организм и обладают омолаживающим эффектом.
Это, как и многое другое, я узнал от Анатолия Ивановича Попова, познакомившись с ним много лет назад.
В восьмидесятые годы прошлого века в Москве в Лужниках работал Народный университет здоровья. По субботам там читали лекции специалисты по вопросам здорового образа жизни. Я постоянно посещал эти лекции. Особенно мне нравились выступления Анатолия Ивановича Попова — автора системы физвокализа, по которой он занимался и с группами желающих.
Конспектируя его лекцию 17 октября 1987 года, я написал, что Попов создает музей Шаляпина в доме, где жил певец в 1904—1907 годах. Его адрес : Третий Зачатьевский переулок, дом 3. Там организуется Центр Шаляпина, где будут проходить занятия по физвокализу. Эти занятия будут вести специально подготовленные инструкторы. И действительно, занятия постоянно проходили до конца 2000 года, когда дом поменял собственника. В те годы у Попова появилось немало учеников.
С закрытием Народного университета здоровья, к сожалению, общение с Анатолием Ивановичем на время прервалось. Возобновить встречи удалось в 2007 году. Тогда я пригласил Попова в Ногинск, в наш клуб здоровья «Движение», и вскоре встреча с ним состоялась в зале Центральной районной библиотеки. Он прочитал нам лекцию и провел практическое занятие по физвокализу. Я сделал видеозапись этой встречи.
Попов рассказал, что физвокализ был признан как оздоровительная система в 1981 году и в доказательство показал письмо Российского Государственного Университета Физической Культуры (РГУФК), полученное им. В нем в частности говорилось, что автором предлагается способ оптимизации мышечной координации звукообразующего комплекса при выполнении специализированных физических упражнений, направленных на развитие качественных характеристик голоса и оптимизации биоакустического резонанса нервно- мышечного аппарата. Результаты исследований, выполненные в 1981 году во ВНИИФК (Всесоюзном научно-исследовательском институтом физкультуры), продемонстрировали, что предложенная методика физвокализ позволяет повысить работоспособность и уменьшить время постнагрузочного восстановления у спортсменов. Несомненно, что методика физвокализ может быть широко использована в целом ряде оздоровительных технологий и образовательных программах». Письмо подписал ректор РГУФК А.Н. Блеер.
А.И. Попов очень хотел создать документальный фильм «Профилактическая физическая культура физвокализ — культура тела и культура голоса». Но он не был снят: не нашлось материальных средств для его создания. А насколько проще было бы изучать эту методику, посмотрев такой фильм!
А. И. Попов приезжал в наш город еще дважды, он хотел открыть в Ногинске кабинет физвокализа. Потом много раз мы обсуждали этот вопрос по телефону. В трубке звучал звонкий голос молодого человека. И пел он как юноша даже в преклонном возрасте.
Я часто вспоминаю, как пел он у меня дома, куда я его пригласил после встречи с ним в нашем клубе. Мы сидели с Анатолием Ивановичем в комнате у окна, смеркалось. Он попросил свет не включать. И вдруг запел. Мы с женой услышали чистый, звонкий, молодой голос. А ведь это пел 82-летний человек! Звучали неаполитанские песни. Непрерывное пение продолжалось четыре часа! Казалось, что звучало все тело Попова, и я ощущал на себе воздействие его мощного голоса. Думаю, что каждая клетка моего организма вступила в резонанс с целительными звуками. Пение было завораживающее, и я сожалею, что не сделал видеосъемку этой поистине лечебной процедуры. Кстати, голос (речь и особенно пение) человека, владеющего методикой физвокализа, действительно оказывает на слушателей оздоравливающее действие.
А какой оптимист был Анатолий Иванович! У него были огромные планы и главный из них распространить физвокализ в различных городах страны, но не успел. Летом 2009 года, на 85-м году жизни он скончался. У Попова остались ученики, которые активно занимаются физвокализом.
В мае 2010 года в гостях в нашем клубе здоровья «Движение» была его ученица Светлана Адольфовна Москотина. Она привезла отпечатанное описание упражнений комплекса физвокализа и показала, как его выполнять. Благодаря этой «шпаргалке» в моей памяти всплыли многие упражнения, которым я научился у Попова. И я не только возобновил занятия физвокализом, но и вовлек в освоение этой системы членов нашего клуба. Думаю, что и вы, дорогие читатели, можете присоединиться к нашим занятиям.

Продолжение следует



5. ЛИТЕРАТУРНОЕ  ТВОРЧЕСТВО  ЛИТО « ПРИЧАЛ» г. СВЕТЛЫЙ               
                КАЛИНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

Литературное объединения «Причал» города  Светлого образованное в феврале 2008 года в 2023 году отметило свой 15 летний юбилей на базе Светловской централизованной библиотечной системы им. Фёдорова Н.Ф.  Директор Сергей Александрович Суздалев поздравил членов окружного литературного объединения и подарил прекрасный юбилейный сборник  стихов и прозы, оформленный сотрудниками библиотеки. Презентация этой действительно уникальной книги «От сердца к сердцу» почти на 200 страницах с произведениями 14 авторов стала главной частью творческой встречи. Конечно, было много воспоминаний. Как в  2008 году при Дворце культуры  возникло литобъединение «Луч», выпускались первые сборники «Ветер с набережной», «Луч». Уже «Причал» поначалу насчитывал 14 авторов, ныне почти 30. Это люди разного возраста, необычных профессий – от пожарного до строителя, ветеринара, учителя до сотрудника окружной администрации и журналиста. Большую роль в сплочении сыграли «Светловские вести», где зачастую впервые публиковались «причальцы», и городская библиотека, которая для них всегда предоставляет площадку для встреч со светловчанами и стала окном в широкое культурное пространство.

За период  работы объединением изданы сборники:  «Наших муз родной «Причал»  в 2012 г., "Фарватер души" в 2015 г. Подготовлены поэтические страницы в литературных альманахах, «Балтика», «Паруса истории», в сборниках – «Волшебная страна детства»,  и других. Многие поэты имеют свои странички в  российском литературном портале «Стихи-ру» и «Проза-ру». Неоднократно по решению редакционной комиссии становились номинантами интернет порталов «Поэт года», «Писатель года» с получением права издания произведений в ежегодных альманахах на соискание национальной литературной премии. Литературное объединение «Причал» постоянно обменивается опытом, своим творчеством с коллегами из литобъединений Калининграда, Балтийска, Славска, Полесска, Пионерского, Чкаловска, Зеленоградска, Светлогорска, Нестерова, Гвардейска. Само собой «юный» юбилей не обошелся без поэтических откровений мэтра светловской поэзии Анатолия Кардашевского, других членов ЛИТО и заразительных песен председателя «Причала» Александра Стешенко, который по традиции под аплодисменты зала завершился гимном юбиляров на слова пять же Анатолия Борисовича Кардашевского, где звучит: «Нас сплотило слово русское, в нем – начало всех начал!».
               
СТЕШЕНКО Александр Васильевич
Председатель литературного общественного объединения «Причал» г. Светлый.  Родился 15 июня 1954 года в Оренбургской области в семье учителя. В 1968 году семья переехала в Киргизию, в г. Фрунзе. С 1995 года проживает в Калининградской области в г.Светлом. Образование высшее, окончил Алма-Атинский зооветеринарный институт, обучался в аспирантуре Всесоюзного научно-исследовательского ветеринарного института птицеводства (г. Ленинград-Ломоносов). Работал главным ветеринарным врачом крупнейшей птицефабрики в Киргизии, главным ветеринарным врачом Светловского и Балтийского округов Калининградской области. С 2001 по 2020 год доцент кафедры «Зоотехния» в ФГБУ ВПО «КГТУ» (г. Калининград). Имеет научные труды. Стихи начал писать с 17-ти лет. Будучи студентом, придумывал песни и пел под гитару. Печатался в районных газетах, в литературных альманахах, «Балтика», «Паруса истории», в сборниках – «Волшебная страна детства», «Наших муз родной «Причал»  в 2012 г.,  в 2015 г. - в сборнике "Фарватер души" и других. Номинант национальной литературной премии «Поэт года 2014, 2015, 2016, 2017, 2018 г.». Лауреат первой степени 5-го областного фестиваля поэзии и авторской песни «Тёркинские чтения». Автор сборника стихов  «песноПлетие», 2021 г. - 136 с. E-mail:steschenko-a@mail.ru


БАЛТИЙСК   
               
Когда дождём лоснящееся море
Щекочется широкой полосой,
На Северном, да и на Южном моле
Рыбак встречается с рыбацкою мечтой.

Засеребрит салачная удача,
Азарт растёт сильнее с каждым днём
И стар и млад по волнорезам скачет
С особой страстью даже под дождём. 
            
Маяк Зелёный подмигнёт игриво
Собрату Красному на фоне крепостей
И в путь морской отправится красиво
Кильватер большегрузных кораблей.

Дряхлеющие липы по-немецки
Берёзкам русским, что-то говорят
И лебеди зимой глядят по детски
И улетать южнее не хотят.

Братаясь с героизмом и отвагой
Здесь кровь и доблесть смешаны с золой
И кости лезут из песка ватагой,
И души, искалеченных войной.

Историей богат балтийский край,
Скорбит угрюмо цитадель Пиллау
Над книгой судеб обретавших рай
И чтит снискавших боевую славу.

Веками над израненной землёй
Волна балтийская, то плачет, то смеётся
Живёт Балтийск - форпост страны родной
И сердце героическое бьётся.

 
 ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ

 Я в воронке порохом пропахший!
 Кровь и снег, и небо надо мной.
 Боли нет. Чудовищно уставший!
 Даже ног не чую под собой!

 Я не павший, нет, ещё не павший!
 Я не павший, я ещё живой!
 Но, по-видимому, без вести пропавший –
 Батальон в атаке за рекой!

 Ты зачем в глаза мне смотришь мама?!
 Уходи, здесь беспощадный бой!
 Я вернусь, я обещал, с наградой!
 Я ещё не павший, я живой!

 Я не павший, нет, ещё не павший!
 Я не павший, я ещё живой!
 Но, по-видимому, без вести пропавший –
 Батальон чуть слышен за рекой!

 Ворон, прочь! Лети проклятый вестник!
 Не надейся лакомиться мной!
 Передай привет моей невесте,
 Третий день в воронке, но живой!

 Я не павший, нет, ещё не павший!
 Я не павший, я ещё живой!
 Но, по-видимому, без вести пропавший –
 Батальон не слышен за рекой!

 Лето! Детство! Голоса родные!
 Земляничные поля в густой росе.
 Много нас, мы вечно молодые!
 Что ж ты мама, плачешь по весне?!

 Я не павший, мама, я не павший!
 Я не павший, мама, я с тобой!
 Говорят, тебе, что без вести пропавший –
 Ты не верь им, может и… живой!


С.   ЕСЕНИНУ

Отлюбил, от скандалил, от плакал
И по первому снегу побрёл
Златокудрый, задорный, крылатый
В дом небесный, который обрёл.

Ах, декабрь, тебе ль его песни
Заметать завывая и скалясь
Ведь одна одинёшенька в сердце
У него лишь забава осталась!

Запах ладана вьётся и кружится.
Сбросят лебеди пух на поля
Под тальянку пушинки закружатся
И оснежат кругом тополя.

Над Ваганьковским месяцу-другу
Не взбодрит щёки лёгкий мороз
Разбитную берёзку - подругу
Ветер пьяный целует в засос.

Может там среди звёзд не умело,
Как в любимой его стороне
 Любят девушки в синем и в белом,
Айседора, Лала, Шаганэ.


ЗАВЕРШЕНИЕ

Привет вам, первые морозы,
Шлёт месяц ясный, златогривый
И на поникшие берёзы льёт
Свет безжизненно унылый.
Жуёт траву с беззубой прытью
Заря едва полуживая
И ветер, словно невод рыбок,
Листву в кормушку собирает.
Вдруг дождь пойдёт
И вновь затихнет
Пронизан ленью серебристой
И лужи необычно чисты,
Как будто знает наперёд,
Что порождает хрупкий лёд.
И я в печальные мгновенья
Жду своего перерожденья.

 
ПОТЕРЯ 

Угнал коня мой белый ангел.
На горизонте вместо гор
Теперь заката вижу пламя
И облаков багряных спор.
Теснятся, вертятся, толкают
Друг друга в пышные бока -
Беспечные, они не знают
Вершин оснеженных пока.
Не знают ледников хрустальных,
Чистейшей, благостной воды
И горных рек шум усыпальный,
Иль грозный рокот в дни весны.
И там, на девственных вершинах
Парит в любви душа моя
Ведь там, в предгорьях Ала – Тоо
Любовь моя – Киргизия.
Там прах моих родных горючий
Омыт слезами и дождём
И куст шиповника колючий
хранит покой их день за днём.


ПОДСОЛНУХ

Обнимаю подсолнух.
Целую в медовые губы.
Солнцеликий и терпкий
Пьянит ароматом цветущим
И шершавым листом
Мои слёзы стремиться размазать.


УТРО

Утопаю в росистых, высоких, нескошенных травах
Мир причудливый, звонкий, до полудня свой берегущих.
Я червей накопал и плетёным, мостком пробираюсь
К озерку, порыбачить, лесному в кувшинках цветущих.


РУТИНА

Проходят дни, без зависти и злобы.
Затем недели, месяцы года.
Я улыбаюсь ласково народу,
И проку нет в итоге ни фига!
Что делать дальше, с этим я не знаю.
Обиды нет и это неспроста.
Вот радуюсь очередному ходу
Правительства и снова жизнь пуста!

               
ВОТ ОНО ЧТО…

Зима - балтийское ненастье.
Семь раз меняет резко нрав,
То льёт дождями – плач от счастья,
То жжёт морозом зелень трав.

Ждёшь снега чистого, святого
И обновленья каждый год,
Но не сбываются надежды
Опять не та, не те, не тот!

Мурлычет кошка на коленях
Ещё сосиски можно съесть,
Но над свинячим поголовьем
Нависла «африканки» смерть.

Лютует кое - где пороша,
В избытке кое - кто живёт
И тяжелеет жизни ноша
Традиционно в Новый год.

Средь мишуры и гномов в масках
Грустить приятель, не спеши
Ведь Новый год не просто сказка,
А обновление души.


                НЕХРИСТЬ 
               
     Назойливо звонит телефон. Понимаю трубку.
– Это ветеринарка?
– Нет, – говорю, – это ветеринарный врач.
– У меня заболела свинья, помогите, приезжайте, пожалуйста, –  затараторила слезливым взволнованным голосом пожилая женщина.
– Что с ней?
–  Лежит, тяжело дышит, ничего не ест, вся горячая, наверное, температура высокая.
– Как вас зовут?
–  Да Валентина, бабушка Валя я!
     Записав адрес и назначив время встречи, я приступил к сбору сумки-укладки, положил туда необходимые инструменты и препараты.
     Весеннее утро набирало обороты, благоухала растительность. Яблоневый цвет сводил с ума. Несмотря на спецодежду, не очень-то приятно в такое утро посещать грязный и вонючий свинарник с огромной больной свиньёй, неизвестно чем заразившейся.
      Ах, мотоцикл «Урал» с люлькой! Такая незабываемая, надёжная машина, ветер в лицо, размеренный рокот мотора, здоровые лошадиные силы и бензин по восемь копеек литр! Да что там эти копейки: на каждой заправке водители грузовых автомобилей, увидев мотоциклиста, с чувством благоговения заливали бесплатно полный бак! 
     Въезжаю в посёлок. Вот и домик бабушки Вали. Взволнованная, она уже ждёт у калитки, всплескивая руками:
–  Ой, доктор, совсем у меня беда! 
– Что ещё случилось? Неужели свинья успела помереть?
– Да нет, жива она ещё, только кровь не останавливается!
– Откуда кровь, чем она поранилась? – насторожился я.
–  Да не поранилась она, посмотрите!
     Великолепная упитанная свинья украинской белой породы, еле передвигая ноги, слабо похрюкивала, металась по загону и трясла головой. Вся голова  окровавлена так, что даже глаза оказались залиты кровью и животное, ничего не видя, натыкалось на стены, также обильно забрызганные кровью. Присмотревшись в полумраке в кровавое месиво, я с удивлением обнаружил, что у свиньи отсутствует половина левого уха, из которого струйками фонтанирует кровь. 
 – Что же у вас произошло? Что случилось? Кто на неё напал?
– Да ничего не случилось, это Задерипупенко Степан, наш сельский знахарь, молитву читал, ну, чтобы у свиньи температуру сбить. Затем сказал, что ничего не получается, видимо, надо пустить дурную кровь, взял нож и отрезал свинье ухо. Дурную кровь-то выпустил, а остановить кровотечение не может. Целый час заговаривал, чтобы кровь остановилась, но ничего не получилось, потом выпил от расстройства стакан самогона и, увидев, что Вы подъехали, ушёл задами домой. Да вы не серчайте – он всем тут кровь заговаривает.
 – Да, тяжёлый случай, – обалдевший от ситуации, возмущённо пробормотал я. – Значит так, теперь я буду заговаривать. Давайте мне кочергу! Есть у вас кочерёжка, железная?
– Есть. 
– Несите.
– А зачем она вам? Неужто Степана отлупить хотите? – удивилась баба Валя.
– Да нет, бабушка, Задерипупенко бить не будем, это вы с ним сами разбирайтесь. Вначале надо прогнать из сарая кочергой всю нечистую силу, а потом я кровь сам заговаривать буду! Для начала накалите мне эту кочерёжку докрасна на газовой плите и быстро несите в сарай, и, пока я буду заговаривать, приведите сюда Степана, я хочу ему в глаза посмотреть.
–  Да он не пойдёт, он сам испугался что натворил.
–  Зовите, зовите, у него такая мощная сила, да и молитва, видимо, серьёзная, без его присутствия трудно будет справиться. И сто граммов от стресса ему не помешают, старался ведь.
     Бабушка накалила увесистую кочерёжку, осторожно подала мне и пошла за Степаном.
     Между тем обессилевшая, измученная болезнью и обескровленная свинья спокойно улеглась в уголке, уткнувшись своим пятаком в стену. Я почесал ей брюхо, затем возле отрезанного уха, быстро и решительно зажал его в руке и провёл по линии отреза раскалённой кочергой. Зашипело, запахло жареным мясом,  но пока свинья сообразила, что происходит и попыталась подняться, кровотечение было остановлено.
     Выглянув во двор, я увидел, как огородами бабушка Валя вела Степана. Он нехотя шёл за ней, виновато опустив голову.
    При почёсывании свиньи я обнаружил подкожные припухлости различной величины, разбросанные по бокам и животу. Они ещё не проявились на коже в виде багровых пятен, но было очевидно, что животное заболело рожей. Это широко распространённое заболевание свиней, но правильное и своевременное лечение способствует полному выздоровлению. Приготовив для инъекции лечебную дозу противорожистой сыворотки и антибиотики, я ожидал подкрепление, так как у свиньи после прижигания уха категорически потерял доверие. Увидев хозяйку, свинья успокоилась, благополучно приняла две инъекции и улеглась.
    Степан, худощавый, суетливый старичок неопределённого возраста, с нескрываемой хитрецой виновато оправдывался. Принятый самогон проявлял в нём некое ребячество, глазки бегали, он явно смущался и юлил.
– Так, Степан, отвечай, зачем свинье ухо отрезал?
– Кровь дурную надо было пустить, молитвы-то не помогали.
– А что за молитвы читали, может, мне напишите, я тоже хочу научиться вашему методу.
–  Нет, не могу написать, это секрет, сразу силу свою потеряю, нельзя.
–  Стало быть, слабая молитва-то, раз не помогла, а может, согрешил чего ненароком?
– Да нет, вон, неделю назад Иван сосед себе ногу вилами проколол, так я ему за десять минут кровь заговорил, и он сейчас уже бегает по совхозной ферме бычков откармливает.
– А что же свинья?
– Да что? Иван-то крещёный, а свинья ведь нехристь. Я ухо отрезал, а об этом и не подумал.
–  Вот окаянный! – всплеснула руками бабушка Валя. Сначала режет, а потом думает! Да ладно уж, допивай свою дозу, нехристь, опорожняй посуду.
    Степан с чувством собственного достоинства опрокинул стакан и захрустел огурцом.


                ВОРОНЁНОК

Воскресный день располагал лениво потягиваться в постели, но утренняя прохлада уже манила распахнуть настежь окна и насладиться глотком свежего воздуха. Пересилив сладкий соблазн сонливости и стряхнув с себя остатки сновидений, я вышел на балкон. Очевидно, не все разделяли моих чувств, и весенний двор, зажатый пятиэтажками, был пуст, только редкие любители собак выгуливали по кустам и углам своих питомцев. Правее на небольшом островке зелени возмущённо галдели серые вороны. Я бросил взгляд на свой припаркованный напротив автомобиль и с ужасом увидел большое чёрное пятно на белом капоте. Что за клякса?! Это же дыра в лобовом стекле, мелькнула мысль, наверное, кто-то разбил по пьяни, кинув камень. Но ведь сигнализация не срабатывала, тогда что это может быть? Неожиданно пятно задвигалось! Я быстренько надел очки и подумал – наверное, кошка шалит. Они любят погреться на тёплом капоте, но ведь утром машина холодная! Распахнув окно и высунувшись наружу, я увидел ворону, которая силилась через стекло пробраться в салон и всё время скатывалась со стекла. Мне стало смешно, и я крикнул: «Эй, ворона, ты, что там делаешь?!» К моему удивлению ворона отреагировала на окрик и повернулась в мою сторону.
- Ты с кем это там уже разговариваешь? – откликнулась жена.
- Да вон ворона сидит на моём автомобиле, посмотри, – ответил ей. Затем призывно взмахнул рукой, продолжил: «Ворона,  ну давай, лети ко мне, угощу!»
И тут случилось чудо!  Взмахнув крыльями, птица влетела на балкон прямо мне в руки, я её поймал, как мячик, и посадил на спинку стула.
- Принеси скорее хлеба! – крикнул супруге.
- Ты что с ума сошёл, какой хлеб, какая ворона?!
- Да вот, – говорю, – посмотри, сама прилетела прямо в руки!
- Сейчас же отпусти её, она, наверное, больная, бешеная, ещё нам заразы в квартире не хватало!
- Ладно, ладно, успокойся, конечно, отпущу, сейчас оденусь и отпущу. Никакая она не бешеная!
- Закрой балконную дверь! Смотри, чтобы в комнату не залетела! На вот, возьми хлеб, только корми её на улице!
Между тем птица спокойно сидела на спинке стула и слушала наши прения.
Наконец, мы нашли коробку и я осторожно, очень медленно, чтобы не испугать, присел на корточки напротив вороны, начал её осматривать и спокойно с ней разговаривать, то есть подавать голос.
Передо мной сидел молодой воронёнок, слёток, который, видимо, этим утром только что вылетел из гнезда, но летать ещё как следует не научился (отчего и кричали вороны – родители), и с любопытством смотрел на меня. Я подставил коробку, и он без труда туда спрыгнул. Выйдя из подъезда, я обратил внимание на котов, озабоченно снующих в придомовых палисадниках, видимо, открывших свой сезон охоты. Вероятно, это и послужило причиной такого необычного поведения гостя.
Я открыл машину, поставил коробку на переднее сидение и покормил воронёнка. Вначале он хлеб не ел, но когда я свернул мякиш в виде червячка, он с удовольствием брал кусочки из рук и глотал.  Я решил вернуть дитятю, родителям, но воронья пара куда-то исчезла, и необходимо было ждать, когда они появятся. Времени у меня не было, и мы поехали на дачу. Вечером они также не появились. Я переселил  воронёнка в более просторную коробку и оставил на ночь в машине, иначе он бы стал лёгкой добычей для котов. Наступило утро, я услышал знакомый вороний гвалт, вышел на улицу и увидел, что вороны ищут свою потерю. Я вынул коробку из салона, поставил её возле машины, а птенца вынес на открытое место, чтобы они его увидели, тем более он начал отзываться на их призывы, а сам отошёл и сел в машину. Вороны сразу подлетели к нему и начали воспитывать. Немного подождав, я убедился, что малыш в надёжных руках, вышел из машины, чтобы положить в багажник коробку. И вдруг снова разинул рот от неожиданности! Воронёнок слетел с дерева на землю и, покидая ошалевших родителей,  прямиком бежал ко мне!  Вороны летели за ним. Ну, думаю, ещё чего доброго нападут на меня. Я снова взял его в руки и отнёс подальше от машины, но он снова возвращался. Ситуация накалялась. Если у ворон кончится терпение, то мне невольно придётся его воспитывать! Уехать прочь тоже нельзя – коты вокруг не дремлют. Наверное, надо спрятаться и подождать. В очередной раз я подкинул его на дерево к воронам и быстро спрятался в машине. Просидев около часа, и, поглядывая искоса, я убедился, что он всё-таки примкнул к родителям и запрыгал по ветвям за ними. Я облегчённо вздохнул и поскорее уехал. А вороны так и остались жить, где-то поблизости, но воронёнка я больше не видел.


                ВОРОНА

     Зажатое меж городских пятиэтажек небольшое обрамлённое ивами болотце, поросшее камышами в зависимости от времени года, жило своей непревзойдённой волшебной жизнью. Зимой ребятня бегала по замёрзшему озерцу, напрочь вытаптывая камыш, иногда поджигали сухие остатки, которые горели, словно порох, и тогда приезжала пожарная машина и «огнеборцы» тушили огонь,  деловито бранясь и грозясь в адрес поджигателей.
Весной оживала буйная растительность. Всё живое неистово брало верх над временным тленом и решительно занималось самыми важными неотложными делами. Разноголосый хор лягушек наперебой перекрикивался особо влюблёнными самцами, которые старательно и неистово исполняли серенады, как бы извещая горожан о начале брачного периода и скором наступлении лета. Они решительно не хотели знать, что там происходит у людей, главное, чтобы у них всё начиналось с любви!  Нельзя терять ни минуты!
Вслед за лягушками и птицы засуетились, выбирая себе возлюбленных и укромные уголки для обустройства гнёзд.
Появилась в болотце и утка, кряква. Она облюбовала себе место для гнезда именно здесь, в уже ставшем практически непроходимым, заросшем камышами оазисе, гарантирующем спокойную и безопасную жизнь для потомства.
Нет ни лис, ни охотников, да и до судоходного канала не более ста метров. На протяжении месяца ночами периодически слышалось возмущённое, непродолжительное кряканье утки. Возможно, она реагировала на обилие праздно шатающихся по камышам котов или поругивалась с селезнем, а может, с воспитательной целью одёргивала  уже развивающихся питомцев. Затем всё затихало. Видимо наступало время, когда всё семейство должно было покидать насиженное место и отправляться в большое плавание. Переход необходимо совершить скрытно, не привлекая любопытных глаз. Заботливая утка выбрала раннее утро. Именно в этот момент я и оказался невольным свидетелем и участником чуть было не состоявшейся драмы.
 С едва забрезжившим рассветом, по долгу службы, готовясь к отъезду, я вышел на придомовую стоянку автомашин, расположенную напротив болотца.
Внезапно моё внимание привлекла какая-то возня среди автомашин, затем послышалось отчаянное крякание утки и писк утят. Я подошёл поближе и присмотрелся. Под колёсами стоящих автомобилей разворачивалось настоящее сражение между уткой и кем-то ещё. Из-под них в разные стороны летели пыль и перья, раздавалось хлопанье крыльев, отчаянное крякание, а вокруг хаотично метались перепуганные жёлтенькие утята.
 Я громко закричал и затопал ногами:
-Это что ещё такое! Немедленно прекратить!!
Комок борющихся выкатился из-под машин на площадку и распался. Потрёпанная и взъерошенная утка отбежала в сторону, а за ней из-под машины, словно птеродактиль, тяжело взлетела ворона! В клюве она держала отчаянно пищащего и барахтающегося утёнка!
-Ну всё… – мелькнула мысль, – это конец для малыша. Я замахал руками, затопал ногами и снова закричал ей в след:
-Ты что делаешь? Отпусти сейчас же! Нельзя! Ух, я тебе! Дыхание перехватило, даже сам от себя не ожидал такого возбуждения. С ужасом смотрю ей вслед и вижу, как она поднимается на крышу пятиэтажного дома.
-Эх, думаю, испугается и бросит сейчас утёнка, тот и разобьётся об асфальт, ни вороне и ни утке не достанется!
И тут ворона обернулась, услышав мои гневные крики, и, едва не долетев до крыши, неестественно помчалась обратно, спикировав на автомобильную стоянку. Подлетев к асфальту, она присела и выпустила несчастного утёнка на землю, буквально в двух трёх метрах от моих ног и взлетела на крышу близстоящего киоска. Утёнок перевернулся и начал барахтаться!
 -Живой, похоже!
Я подбежал, взял его в руки и начал осматривать. Тем временем из травы выскочила утка, а за ней появились пять перепуганных утят. Она решительно не хотела оставлять в беде своё чадо!
Утёнок пришёл в себя. Он обречённо вертел головкой, лихорадочно соображая, какому зверю ещё он попал в лапы и что теперь делать. Его чёрненькие глазки-бусинки отчаянно бегали и искали спасения. Сердечко билось изо всех сил, стремясь вырваться из груди.
К счастью, пушистое тельце, ножки и крылышки, оказались целыми и невредимыми.
Я показал утёнку маму-утку, а утке утёнка и выпустил его из рук. Как он отчаянно побежал к своим собратьям! Ожидавшая малыша утка радостно закрякала, и вскоре всё семейство скрылось в траве.
От души отлегло. Я поднял голову, ворона перелетела на крышу пятиэтажки и с высока внимательно наблюдала за моими дальнейшими действиями.
Удивительно, но весь её облик не показывал какой-либо досады или сожаления, что у неё отобрали добычу, а именно благородство и любопытство отражалось в каждом её движении, в каждом жесте!
- Молодец, ворона! – крикнул я. – Подожди меня, я сейчас!
В тот же момент я вынес краюху серого хлеба, разломил её на несколько частей и положил неподалёку.
-Ворона, это тебе, на!
Помахал ей на прощание и ушёл, чтобы не мешать. Уже из окна увидел, как она слетела с крыши и приняла лакомство, затем подхватила кусочек покрупнее и унесла на крышу.
Неожиданно промелькнула мысль: «А не тот ли это воронёнок?»
Всё может быть.
Уж очень знакомая и порядочная ворона.


КРУПЕНИЧ Юрий Адамович
(литературный псевдоним Георгий Набатов)

Родился в городе Калининграде в 1952 году.
Окончил Калининградское мореходное училище, Калининградский государственный университет.
Ходил в море на рыболовных, научно-поисковых и торговых судах.
Работал в местных и областных органах власти.
Член Союза писателей России с 1994 года.
Автор  книг прозы «Судовое время», «Идеалист», «Адмирал Белоус», «В море и на берегу», сборников стихов  «О море, женщинах и кораблях», «Исповедь анклавитянина», «Записки вольного калининградца».
Лауреат и дипломант областных, всероссийских и международных литературных конкурсов. Лауреат регионального конкурса «Журналист года».
Живет и работает журналистом в городе Светлом.
Авторский сайт adov.narod.ru
E-mail: krup39@mail.ru


Юрий КРУПЕНИЧ

ПРИХОД

Проходим Датские проливы,
Настрой у всех совсем другой.
Себя почувствовал счастливым,
Как будто дома я с женой.
Цвет глаз у Балтики зеленый,
Как у супружницы моей,
Такой же нрав порою вздорный
И та же линия бровей.
Но все же лучше, когда штиль
Характер женский означает.
И пароходу – ровный киль,
И для мужчины нет печали.
Идем по Балтике мы лагом,
Наш траулер домой спешит.
Под молоткасто-красным флагом
Имеет он парадный вид.
Народ готовится к приходу,
Наводит личный марафет.
Пес судовой наш беспородный
Шлет лаем берегу привет.
Мой чемодан из желтой кожи
Вместил что было здесь со мной.
За срок, который в море прожит,
Достоин встречи я с землей.


750

Семь с половиною веков назад
Основан Кёнигсберг - Калининград.
В судьбе испытал он немало изломов,
побыл он под прусской и русской короной.
Дал миру известных имен он когорту,
На западе русском стал городом-портом.
Его посещал Петр, наш государь,
И в дар принимал чудо пруссов - янтарь.
И надо ли спорить, чей город теперь,
Не лучше ль в Европу отсель открыть дверь?
А как называть город, время решит,
Пока же, как видим, оно не спешит.
Но все, что здесь было, история помнит,
И все, что свершится, пустило тут корни.
Достоин похвал прусский каменотес,
Брусчатка тех лет, как десерт для колёс.
Наш долг починить Кёнигсберга мосты,
Поправить на кладбищах старых кресты.
Прибраться в лесах и почистить ручьи,
Пока же они, как ни странно, ничьи.
И в мыслях нам всем разобраться пора,
что завтра нельзя отделить от вчера.
Что ждет наш анклав через год, через два,
не скажет, боюсь, ни одна голова.
Повывелись в рощах Бальги колдуны,
Молчат семь веков у дорог валуны.
И Балтика сотни столетий шумит
и волнами пишет нам свой манускрипт,
И чайки разносят вдоль берега весть
о том, что тут было, что будет, что есть.      


БАЛТИЙСКАЯ ЗИМА

Нас балует балтийская зима,
снежинки тают прямо на лету.
Под красной черепицею дома
хранят в каминах вечную мечту.
О том, что человеку нужен мир
и небо без креста над головою,
чтобы Господь его за все грехи простил
и одарил успехом и здоровьем.
Чтоб каждая речушка стала чистой,
и лес стоял на месте пять веков.
Чтоб аистов не гнали трубочисты,
чтоб море награждало рыбаков.
Летят снежинки, как соцветья нежные,
недолго ждать теперь нам до весны,
когда в лесу появятся подснежники,
и я увижу вновь цветные сны,
Родною стала мне эта земля
с балтийским побережьем, пруссов тайнами.
Вновь станут здесь зелеными поля,
и к нам вернутся истины начальные.
И рыбы в водах Балтики прибавится,
и лоси будут вдоль дорог бродить.
Все в мире этом снова возвращается...
И с верой в это радостнее жить...



ДУША

Бывает так: земля не вертится,
и корабли теряют ход.
Живет во мне душа-нахлебница.
Стихов не пишет, ест да пьет.
Порастеряв свою отзывчивость
и порастратив доброту
моя душа стала обычною
и непохожею на ту,
с которой я на свет явился,
с которой истину искал,
с которой в женщину влюбился
и против подлости восстал.
Команду лишь услышав “Вира”,
увидев якоря кулак,
я был готов пройти полмира.
чтоб разобраться, где и как.
А вот теперь земля не вертится,
и корабли врастают в лед.
И в лучшее уже не верится,
Счастливым дням закончен счет.
Но если шар земной расколется,
и реки повернутся вспять,
то пресвятая Богородица
душе поможет прежней стать.


МАРШ ОПТИМИСТОВ

Пусть небо будет всегда чистым,
И будут чистыми моря.
Мы – поколенье оптимистов,
Планете всей хотим добра.

Пусть солнце светит над землею
И урожай дает полям.
Хоть не знаком я, друг, с тобою,
Нам вместе строить дружбы храм.

С тобой мы новый мир построим.
В котором радостно всем жить.
Хотя наш шар земной огромен,
Душа к душе протянет нить.

Будь ты в Нью-Йорке иль в Париже,
А, может, ты в Москве живешь,
Тебя я скоро, друг, увижу,
Ведь и меня ты где-то ждешь.

Нас всех мечта объединила
О счастье, мире и любви.
Все вместе мы - Вселенной сила,
Друг друга ты лишь позови.

На площадях назначим встречу
И в небо пустим голубей.
С разноязыкой нашей речью
Мечта нас сделает родней.


О ВЕЧНОМ

Пусть загнусь, как алкаш, под забором
три копейки в кармане найдут.
И дворняги классическим хором
Мне прощальную песню споют.
Я чихал на чины и награды
И у доллара не был слугой.
Лез туда, куда мне и не надо,
Больше всех хотел жизни другой.
Я примерным не стал семьянином,
Непутевым считаюсь отцом.
Радикальным зовусь гражданином,
Дон-Кихотом сражаюсь со злом.
Голубятник, поэт, диссидент,
Че Гевары горячий сторонник,
Я искал в жизни правды момент,
Против танков воюющий конник.
На другой бы родиться планете,
Человек где добрее зверей.
Не нашел я след счастья на свете,
Растерял своих верных друзей.
Я хотел повторить путь Христа
И людей обратить в свою веру.
Но, увы, я мессией не стал,
Не приблизил счастливую эру.


МАРТОВСКИЕ ЖЕНЩИНЫ

Весною пахнет. Что со мной?
И кровь быстрее в венах льется,
и снова я, как молодой,
и сердце учащенно бьется.
Гляжу на женщин с озорцой,
с любой готов повеселиться.
Как пел когда-то Виктор Цой,
пора дождем опохмелиться.
Любая женщина - как остров,
необитаемый притом,
а  я - последний из матросов,
что уцелел в жестокий шторм.
шлю комплименты я блондинке,
шатенку взял под локоток.
Эх, эти связи - паутинки,
ах, этот мартовский ледок...
Лишь только ступишь на него,
а он уже ломается...
ну, кто мне скажет, отчего
все в марте женщины мне нравятся?..


КАРДАШЕВСКИЙ Анатолий Борисович
         Родился в 1934 году в Московской области. Профессиональный военный, с 1982 года в отставке. Двенадцать лет, с 1985 по 1997, проработал в пожарной службе города Светлого. Творческая поэтическая деятельность началась в юности – в 1958 году написаны первые стихотворения о природе, которые были опубликованы в сборнике стихов «Верность», Публиковался в сборниках «Ветер с набережной», «Наших муз родной Причал», «Фарватер души», в журнале «Балтика», в альманахе «Слово», в газете «Светловские Вести».


ГИМН «ПРИЧАЛУ»

Нас сплотило слово русское,
 В нём начало всех начал.
 Сердца зов к перу почувствовав,
Собрались мы на «Причал».

Припев:
 Наш «Причал» в словесной гавани,
Наш «Причал» – язык родной
От «Причала» уходим в плаванье
 И к «Причалу» идём домой!

Если есть в ком искра божия,
В ком горит любви свеча,
Не пугайтесь троп не хоженых,
Приходите на «Причал».
Припев

Пусть шумят шторма житейские,
Как бы ветер ни крепчал,
Будет жить и будет действовать
Наших муз родной «Причал».
Припев


23 ФЕВРАЛЯ

Мы чтим товарищей в погонах!
В истории не раз бывало:
От разоренья и полона
Россию Армия спасала.
И были, были времена,
Когда на вызовы судьбы
Все – от князей до голытьбы –
Вдевали ноги в стремена!
И надо ль память ворошить,
Чтобы доказывать простое:
Достойно Родине служить
Считалось
Доблестью мужскою.
И что мы знаем наперед,
Какие вдруг подуют ветры?
Мир хрупок,
Как весенний лед,
И дай нам Бог,
Чтоб был он крепким.
А армия была и есть,
Источник Доблести и Славы,
В ней наша Сила, наша Честь,
Достоинство и Щит Державы!
2001г.


МОЯ СТРАНА

И под крылами самолёта,
И из вагонного окна
С неясной грустью и заботой
Родная видится страна.

С любых высот необозрима,
В любых краях неповторима,
В размахе рек, лесов, полей
Она всех краше и милей!

Россия – целая планета!
Её и мыслью не объять,
И, вопреки словам поэта,
Хочу умом её понять.

Тот мир, что Богом ей подарен,
Живёт всё время и во мне:
Мои Поэты, мой Гагарин,
Моя Победа в той войне!

Она прошла сквозь потрясенья,
И это – тоже всё моё,
И в моих думах нет сомнений
В высоком промысле её!

И невозможное – возможно,
Любого начинанья суть!
И пусть сегодня осторожно,
Чтобы удачу не спугнуть,
Она и в этот век тревожный
Продолжит свой великий путь!


СОЛДАТАМ ПЕРВОГО ДНЯ ВОЙНЫ

 Когда в сорок первом разрывы
 В июньский рассвет ворвались,
 Священным солдатским порывом
 Стал долг – умирай, но держись!
«Вот-вот подойдёт к нам подмога,
 А мы задержать их должны…»
 Она подошла к ним… Дорогой
 Жестокой и долгой войны.
 Они не увидят блиставший
 Победных салютов огонь,
 Они не увидят упавших
 К стенам Мавзолея знамён.
 Они не узнают, чем жили
 И как мы сегодня живём,
 Они не дошли, не дожили
 До мира, что ими спасён.
 Алеют в июне рассветы,
 Последняя гаснет звезда…
 Они не увидят всё это,
 Но мы о них помним всегда!
 2001 г.


12 АПРЕЛЯ 1961 г.

                1.
Мы на Земле живём давно
И тайны многие открыли.
Лишь во Вселенную окно
До той поры не «прорубили».
Века в историю текли,
Мечты упорно в небо звали.
И, наконец-то, сын Земли
Проник в космические дали!
Он подвигом своим затмил
Деянья сказочных героев,
И преклонились перед ним
Хозяева дворцов и тронов!
Достигнув звёздной высоты,
Из недр народных русский парень
Стал воплощением Мечты
И нашей гордостью – Гагарин!

                2.
Я помню день тот до деталей:
В нём спрессовался целый век,
Тогда в космические дали
Поднялся первый человек!
Мир ликовал: «Гагарин, браво!»
Он – молодой герой страны
– Там был один, но дал нам право
Осознавать: в полёте – « М Ы»!
Венчался труд отцов и дедов
В их дерзновении крылатом.
И велика была Победа –
Сестра Победы в сорок пятом!
Горжусь, что подвигом столетья
Нам восхищаться довелось.
И, думаю, тысячелетье
С полёта в космос началось!

                3.
Всё также сияет апрель,
На новые старты настроен.
Но всё по-другому теперь,
И небо сегодня другое…
Привычно рассветы небес
Ракетные грохоты будят .
В космический дом – М К С
– Давно уж прописаны люди!
Но первый гагаринский взлёт,
Открывший полётную эру,
По-прежнему в космос зовёт
Великою силой примера!
                2011 г.


ПЕСНЯ О "БУРЕВЕСТНИКЕ"

 В 90-е годы кинотеатр «Буревестник» стал торговым центром.

В нашем городе прекрасном гордо реял «Буревестник»,
не над морем в небе грозном, а на улице Советской.
Он сверкающим фасадом, как раскрытыми крылами,
восхищал гостей приезжих, наполнял нас гордым чувством.
Он с широкого экрана вел рассказ простой и честный
о стране своей великой, о делах людей достойных.
Он вещал о нашей силе, о победе над врагами,
славил подвиги героев на войне святой и правой.
В нём народные артисты с горожанами встречались,
говорили об искусстве, исполняли песни века.
В нём на утренниках детских сказки добрые с экрана
помогали юным душам отличать добро от зла.
Не природы злые силы, а общественные бури,
«рынка» жёсткие законы,
оборвали гордой птице её поднятые крылья.
И теперь наш «Буревестник» прекратил полёт свой смелый
в безысходности суровой над пучиной равнодушья.
Может быть, в сознанье нашем вдруг проснётся сила духа
и поднимет к новой жизни его сломанные крылья...
                2001 г.

                ***
Даны нам свыше испытанья
Не для мучений и страданий,
Не для того, чтоб жизнь хулить,
Даны нам свыше испытанья
На право в этом мире жить.
И к счастью брачного единства
Даны божественным венцом
И испытанья материнства,
И испытанья быть отцом.
И вслед за чистым и прекрасным,
За чудной песней и стихом
Есть испытания соблазном
И испытания грехом.
Есть испытания на властность,
И на богатство тоже есть,
И на заслуженную знатность,
И на заслуженную лесть.
А когда мало дней осталось
На этот светлый мир смотреть,
То испытания на старость
Ещё придется одолеть!
И бесполезен пыл гаданий
Себе судьбу наворожить...
Оценкой всяких испытаний
Нам будет собственная жизнь!
                2004 г.

  ***               
Ах, как провести свободные дни?
– Вопросы суетного круга.
Но мне повезло: я в обществе книг
Нашёл себе верного друга.
Без всяких путёвок, забот о рубле
Пустился в мир длительных странствий.
Круиз совершая на «корабле»
Поэзии – Ю. Левитанский.
Там, с первой страницы, строка за строкой,
Как в мудрого старца советы,
Вникал я в то, что коснёшься рукой,
И в разные «стороны света».
Я с ним посетил и высокий Парнас,
И очень простые сюжеты,
И тот «не написанный вечный рассказ»
О женщине – долге поэта.
Советую всем, кого дали влекут
И тянут к себе, словно в Мекку,
 - Любое открытие сделаешь тут:
Пожалуйте – в Библиотеку!
                2008 г.

ЛЮБИМОЙ

Зачем тебе домашняя собака?
 Готов я заменить её собой,
И будет мне ни капельки не жалко
Расстаться с человеческой судьбой.
Хлопот тебе со мною будет меньше,
Я сам себя, в чём надо, обслужу,
И дела нет мне до красивых женщин,
Коль есть одна, которой я служу!
Мне никакого повода не надо:
Я сам случайных не хочу потерь.
Мне выше всех привычная награда
– Передо мной распахнутая дверь!
Любую я перенесу разлуку,
Когда, явившись, ступишь на порог,
Лизну тебе приветливую руку,
И скромно сяду возле твоих ног!
                2001 г

***
Не знаю, чем мне объяснить
К тебе особенную нежность,
И мою школьную прилежность
Все наши чувства сохранить.
 Годов ли мудрость такова,
Или иное пониманье,
Но заменяю на молчанье
Я все ненужные слова.
Я тихо на тебя смотрю
И что-то по-другому вижу,
И ты дороже мне и ближе,
И я судьбу благодарю
 – За всё, что пережить пришлось,
 3a наши пройденные дали,
За всё, о чем с тобой мечтали,
Пусть даже что-то не сбылось...
                2003 г


А. С. ПУШКИНУ

 "Ох, лето красное! Любил бы я тебя..."
Зачем Вы эдак, Александр Сергеевич!
При том, как экологию губя,
Нам зной да пыль – теперь такая мелочь!
И комары, и мухи – не резон,
Чтоб лето обижать неосторожно.
У нас вот кончен отопительный сезон
 – Я за квартиру меньше буду должен!
А помните, у Вас мечта была
В страну Петрарки тайно удалиться?
Сейчас туристам самая пора,
И пол-России хлынет за границу!
А солнце, море, золотистый пляж,
А женщины, как нимфы, грациозны...
Порой подумаешь, уж это ль не мираж...
Нет! Не любить такое невозможно!
И летом появились Вы на свет,
И, говорят, в раю всё время лето...
А что Вы есть у нас – завидней доли нет,
ВЫ НАШЕ ВСЁ – и знаете об этом!
                2012 г.

ГРОЗА

Ничто грозу не предвещало,
И день был солнечный такой,
Торжественно и величаво
Ходили тучи над Землей.
И вот уже одна, большая,
Зловещим холодом полна
Порывы ветра поднимая,
Вдруг накатилась, как волна!
И неожиданно, и резко
Из этой тучи грозовой,
Сливаясь с грохотом и блеском,
Посыпал дождик проливной!
И, словно дерзостью сконфужен,
Вдруг удалился с ветерком...
И захотелось мне по лужам,
Как в детстве, шлепать босиком!
                2013 г.


ВЕСНА

Уж солнце настойчиво греет…
Стихи о любви, о весне
Писать бы теперь, по идее,
Но как-то не хочется мне.
Что толку копаться в забытых
И модных сегодня словах –
Поэзия жизни сокрыта
В цветущих весенних садах!
Люблю я с природою ладить:
Возделывать грядки, сажать,
Ладонями грядки погладить,
Лопату в руках подержать.
Щедрот урожайных награда  –
Предел моих вешних забот,
Корпею над рифмами грядок    
В строке огородных работ!
Наверно, крестьянские гены
Настойчиво тянут к земле…
И нету приятнее темы,
Чем думать о ней по весне!


Анатолий ГАЛУНИЧЕВ
     Галуничев Анатолий Александрович. 71 год. Закончил журфак МГУ. Работал в многотиражной газете «За фосор», областной газете «Южный Казахстан» ( город Чимкент), республиканской газете «Советская Киргизия», ныне «Слово Кыргызстана» (Фрунзе – Бишкек). С 2008 года и по настоящее время – корреспондент газеты «Светловские вести» (город Светлый Калинградской области).
 Автор книг «Есть только миг…», «Публикации прошлых лет», публикаций в журнале «Литературный Кыргызстан», многих альманахов и сборников. Лауреат премии Союза журналистов СССР, удостоен Почетного знака Союза журналистов РФ «За заслуги перед профессиональным сообществом». Участник последнего съезда Союза журналистов СССР в 1991 году.

               
ПО ГОРОДАМ И ВЕСЯМ РОССИИ
   ДОРОГИ, ДОРОГИ…

В конце июля 1971 года мне  срочно понадобилось покинуть Казахстан и доехать до ближайшего российского города с юридическим институтом, чтобы успеть на вступительные экзамены. Едва удалось  сдать книги в библиотеку, забрать документы из КазГУ,  занять 40 рублей под честное слово у знакомого и рвануть на вокзал. В кассах билетов нет. По старой схеме за двадцатку договорился с проводницей, спросив – когда будем в Саратове? - В 11, 31 июля, - уверенно ответила она, занятая другими пассажирами с билетами. Едем.  Что-то подозрительным мне показался график движения поезда. Изучив его внимательно в 10-й раз, понял, что в Саратове будем в 11 часов… ночи 31 июля.
 - Я и говорила, что в 11, - подтвердила опять уверенно проводница. Хоть выходи. Ведь я рассчитывал на 11 утра, чтобы успеть сдать документы в приемную комиссию до 17-00. Саратов – первый российский город с вузами по пути следования поезда Алма-Ата – Москва.
Отдав двадцатку проводнице, ночью я вышел на перрон саратовского вокзала и утром смотрел, как маменьки вели своих сыночков и дочек на первый вступительный экзамен. 
  В     «Горе от ума» Чацкий восклицал — Поеду в глушь! Карету, мне карету! Этой глушью был Саратов. Побродив по старому, красивому городу с чудными балконами на бывших купеческих домах, посидев на берегу Волги, решил посмотреть героический Волгоград – Сталинград. На теплоходе место в трюме (3-й, или 4-й класс) стоило копеек 30-40 всего. По громкой связи объявляют: - Внимание, по правому борту сейчас будем проплывать утес Стеньки Разина! Все высыпали на палубу. Вот утес! Включают музыку – «Из-за острова…». Щелкают затворы фотоаппаратов. Объявляют вновь:
- Сейчас будем…
Опять включают магнитофон. Вновь защелкали фотоаппараты. Когда всем надоело, кто-то из бывалых показывает: - Да, вот этот самый утес. Запоздало грянула музыка… Заехав с парнем-соседом по «каюте 4-го класса» в город Камышин, пообедав у его знакомых в столовой местного мясокомбината, еще где-то побывав, вскоре я приплыл в город - герой, где меня никто не ждал. В этом степном мегаполисе многое чего удивило. Сама протяженность города вдоль берега – почти 80 км! Сейчас, говорят, за сто! Дом Павлова, Старая мельница, о которых столько читал. Разумеется, Родина-Мать и поражает, и подавляет. Каков гнев! И все-же более впечатлила набережная с надписью на невысокой длинной стене вдоль реки – «Здесь насмерть стояли гвардейцы Родимцева». Стена, получается, рубеж, где они стояли. А до воды – всего метров 20-30! Хоть как прикидывай, не понять, как их немцы не затолкали в Волгу или вообще не смешали с песком на таком крохотном клочке? Привычное слово «подвиг» здесь понимается иначе, чем выкладки в учебнике истории. Однако деньги, несмотря на жесточайшую экономию, неумолимо таяли. Уже мимо магазинов невмоготу проходить, где на витринах торчат колбасы, окорока да сыры всякие.
  Сходил было на пристань. Там амбалы (так зовут портовых грузчиков) насупились. Мол, вали, парень. Согласились на разовую работу, когда объяснил, что уехать не на что. Ночевать на берегу надоело. Почти на последние 50 копеек снял койку на теплоходике, превращенном в дешевую гостиницу у пристани. Рядом устроился грузин по имени Василий Иванович. Утром будит меня: - Вставай, завтракать пойдем. - Да, рано еще, - говорю. Приходит в полдень. Зовет на обед. Когда ответил, что уже поел, он, посмотрев внимательно, спрашивает: - Что, денег нет? Устав что-то придумывать, кивнул. Так он повел меня в кафе, которое оказалось закрытым. Василий Иванович посмотрел напротив. Там – мощное здание самого шикарного по тем временам ресторана в городе «Волгоград». - Пойдем, - решительно сказал он и мы уселись за столик в огромном зале с гигантскими зеркалами. Все блистало. Правда, я сидел в брезентовых штанах и не очень свежей рубашке. Чудный грузин, помню, заказал превосходные котлеты по-киевски, всякую закуску и немало спиртного. Из ресторана мы вышли страшными друзьями, на следующий день Василий отправил меня за свой счет опять в Саратов, взяв слово обязательно приехать в гости. Я вроде даже поклялся.
  В Саратове на последние деньги дал маме телеграмму. Получив перевод, приехал в Куйбышев, затем в Сызрань, откуда на станцию Безенчук, где проходил службу в армии мой одноклассник Юрка Сурхайханов. План у меня уже созрел.
Ироничный, весьма начитанный Юрка выделялся в нашем классе. Кавказец, по национальности лезгин. Он всегда был полон таких сумасшедших идей, что сбивал с толку меня, увлекал, о чем мы подолгу болтали на балконе его квартиры. 
  В десятом классе отец, живший с другой семьей в Москве, забрал Юрку, чтобы он получил столичный паспорт и закончил там школу.  И вот я, зная про его родичей в Москве, приехал к Юрке. Конечно, не только за этим. За короткое время еще не испарилось школьное братство, наша чудная, беззаботная чушь и безответственная трепотня у него в квартире. И мы прекрасно и счастливо провели почти неделю на сеновале, где меня устроили возле вертолетной части, опять с упоением неся всякую чепуху.
 Поскольку с поступлением на очное отделение я примерно пролетел, оставалось попробовать на заочный. Юрка дал мне координаты своего отца и пожелал удачи с перрона захудалой станции по имени гробовщика из «Двенадцати стульев» Безенчука. Его папа с женой встретили, как родного. Получалось, он работал большим начальником на одной из строек. Пообещал с трудоустройством. Для поступления на заочный обязательно требовалась справка с работы. Вернулся расстроенный. В Москве из «лимиты» принимают только после армии. Задерживаться было неудобно и я, сказав, что знакомые есть, поехал ночевать на Казанский вокзал. На Комсомольской площади на трех вокзалах ночевал поочередно, поэтому милиции не примелькался. А в Москве к концу августа похолодало и приходилось днем ходить по солнечной стороне, на теневой уже зябнул. Мои попытки где-нибудь устроиться ни к чему не привели. На АЗЛК (автозавод имени Ленинского комсомола) вроде обрадовались, но опять без армии отказали. Значит, и на заочный пролетел.
  Купил за последние деньги плацкартный билет и на четвертый день был  в Чимкенте с твердой решимостью отправиться в армию. Помог мой военкоматский сосед. Он по знакомству пристроил меня было на службу в Польше. Однако я уговорил его поменять на Дальний Восток. Он поудивлялся странному желанию, но выполнил просьбу. В военкомате тоже удивлялись, когда отказался еще от предложенной отсрочки. Мол, ты уже учился, поступишь на следующий год. А вдруг не повезет? Провал на вступительных означал потерю еще одного года. Нет. Только в СА. Из-за меня от Польши отказался и сосед Генка с пятого этажа. И вот мы в «пятьсот веселом». Наши мамы помахали нам с перрона и мы, открыв бутылочку, тронулись на Хабаровск. В Джамбуле (ныне Тараз) под окном крутился паренек. Я подозвал его, спросил, может ли он купить быстренько спиртного. Тот согласно мотнул головой. Я сунул ему деньги. Из соседнего отсека тоже ему всучили, затем из другого. Посмотрел как парень скрылся за дверями вокзала и понял, что не увидим его никогда. Поезд тронулся. На всех других станциях, благо почти везде уже бывал и знал дислокацию торговых точек, дело взял на себя. Просто выходил через окно на другую сторону (на выходе стояли сопровождающие и никого не выпускали). Ехали долго, но весело. А куда торопиться? Служба уже идет!
Поезд уносил нас все дальше на восток. Позади остались тоскливые степи Казахстана. Попутчики пели, шутили, спали, ели, писали письма, которые отправляли с каждой  станции.  Я умудрился выскочить в Барнауле, даже проехать остановку до магазина на трамвае. В памяти остались кинотеатр «Дружба», два-три основательных дома. Новосибирск, Красноярск, Иркутск, станция Слюдянка на Байкале с мусором в прибрежной воде, Чита, Биробиджан, где не увидел ни одного еврея и в последний раз командировал себя в магазин.
  Боже, до чего же огромен СССР! Больше десяти дней едем (как состав с призывниками пропускал даже товарняки). Перед Хабаровском на какой-то станции бросил мелочь пацанам на перроне, посыпалось из других окон. Мальчишки обалдело собирали монеты, видимо, не веря в такое счастье. Остальное выкинул в Амур, проезжая по длинному железнодорожному мосту. 
 В Хабаровске на каком-то сборном пункте ночью нас с Геной определили в химбатальон учебной, очень известной дивизии, правда, в разные взводы, но жили мы в одной казарме. Располагалась она на окраине города. В обиходе часть называлась сержантской школой, то есть через полгода мы уже сержантами разъедемся по самому большому в то время Дальневосточному Краснознаменному военному округу вдоль всего тихоокеанского советского побережья от Владивостока до Северного Ледовитого океана. Служба давалась трудно, иногда зубы стискивал, но на это заранее настроился.
  Дивизия, в которую входил наш химбат, считалась особенной. Нас с первых дней приучили – и вне строя, без пригляда, солдат солдату всегда отдает честь. Видимо, не случайно, к нам привозили иностранные военные делегации стран Варшавского Договора и те давали высокую оценку системе подготовки в этой учебной дивизии.
 Как наиболее успешному курсанту после экзаменов меня распределили в  благополучный для службы (по мнению начальства) Благовещенск (и название обязывает). Вдруг услышал, что были назначения и на Курильские острова, и на Сахалин, и на Камчатку, а одному, самому нерадивому досталась Чукотка с удивительным названием «Бухта Провидения». Тот в курилке не плакал – рыдал. Впрочем, командиры разного уровня предупреждали: кто плохо будет заниматься, того пошлем туда, «где по веревочке …»,  в общем в туалет ходят.
    Меня это страшно заинтриговало. Несчастный Ткачев (почему-то запомнил его фамилию) засомневался, что есть доброволец туда ехать, но как это сделать? С командиром взвода у меня сложились нормальные отношения и мы порой беседовали на отвлеченные темы. Когда я подошел к нему с предложением поменять меня с потенциальным «чукчей», он не поверил. Спросил и про здоровье. Говорю – нормальное, просто мне удалось попасть аж на Дальний Восток, а тут есть возможность увидеть и Чукотку! Нельзя упускать такой шанс. Он дал день на размышления. На следующее утро я подтвердил свое желание. Молодой лейтенант покачал головой и как-то печально сказал: - Потом не упрекай меня… Счастливый Ткачев отправился в благополучный Благовещенск, а я  на самолете в Анадырь.
 После майского цветущего, уже теплого Хабаровска столица Чукотского национального округа хмуро встретила сугробами, промозглостью и плотным туманом. Сопровождавший команду майор через каждые полчаса строил всех, производил проверку по списку, боясь самовольной отлучки кого-нибудь за чем-нибудь. На одном из построений сосед в шеренге «поплыл», нудно заныл: куда вы нас привезли?  У многих настроение тоже испортилось.  Примерно через сутки мы полетели дальше. | 

                ЧУКОТКА

 Бухта Провидение ослепила нас белизной снегов при ярком солнце на синем небе. Мы шли в часть по дороге среди сугробов в человеческий рост. Сам райцентр Провидение находился на другом берегу закованной в лед бухты, а часть, где предстояло служить, – напротив, в поселке Урелики, недалеко от аэродрома. В этот же день командир химвзвода отдельного батальона лейтенант Косынкин и представил своему личному составу меня своим заместителем. Как положено и учили в Хабаровске, поприветствовал: - Здравствуйте, товарищи! - Здравствуйте, здравствуйте, - хмыкнули иронично и не очень дружелюбно в не очень стройном строю. Похоже, то, чему нас учили в образцовой хабаровской дивизии, мягко говоря, разительно отличалось от действительности, о существовании которой, в так называемых, линейных войсках, мы смутно слышали и догадывались. Стало понятно, что налаживать контакт с таким контингентом будет непросто. Тем более, узнал, каким до меня был зам. Служака – зверь, по их словам. Гонял по полной программе до своего дембиля, у каждого постоянно были бесконечные наряды вне очереди. Я видел его мельком. Он жил в соседней казарме, по сути прятался там, так как уже ждал самолет. Как-то передал мне ключи от химсклада. Мой «личный состав» все-таки подкараулил своего бывшего замкомвзвода на пути к аэродрому и примерно отдубасил за все прошлые обиды.
Мне меньше всего хотелось кем-то командовать. Командиром  отделения назначили Олега Поцелуева родом из киргизского Фрунзе. Ребята в основном были из глухих деревень Дальнего Востока. Лишь у одного образование в 9 классов, а Ратушный, например, вообще с шестью классами. Как они рассказывали, у них на родине только председатель колхоза имел 10 классов. Больше не требовалось. А тут накануне осени в часть пришла учительница, сообщив, что у нас открывается вечерняя школа, занятия будут проходить прямо в «красной комнате» казармы. На мое предложение записаться всем, половина ответила отказом. Отговорки разные – мы уже все забыли, не сможем, да кто это даст нам свидетельства или аттестаты? Еще больше перепугал, когда предложил всем сразу записаться в 11-й, выпускной класс. Первым заголосил, конечно, Ратушный – да кто ж меня с шестиклассным возьмет даже в восьмой – девятый? Объяснил так: ты дома начал учиться в десятом, но оставил учебу, работать надо, семье помогать. Справку, скажи, вышлют. И так – всем. Самым убедительным аргументом стало мое заявление, что сам сяду за парты с ними и буду заниматься, помогать. Скажу то же, что и они, свои два курса университета, естественно, скрою С большими сомнениями в реальность затеи они приступили к занятиям. Все получилось, как и предполагал. Учительница поинтересовалась еще некоторое время, когда же пришлют справки. Почта с «материка», как здесь зовут остальную часть страны, понятное дело, ходит плохо и долго. Потом и забыла совсем. 
На промежуточных и выпускных экзаменах все передавали мне свои варианты заданий и я решал их. Учительница вовремя вежливо отлучалась. И каждый потом сдавал «выполненную работу». Сомнения их грызли до самого конца. И каково же было велико удивление, когда по весне перед всем строем и грозным командиром части по фамилии Дикий учительница торжественно вручила им аттестаты зрелости об успешном окончании 11 классов. Такое же получил и сам, то есть стал с двумя средними образованиями. Узнав об этом, их родители не могли поверить чуду. Ведь теперь их Вовки, Петьки после армии не иначе главными инженерами станут в колхозе.
 А сам не переставал дивиться этому краю. Его дикости, естественности, простым людям, доверчивым, но спитым чукчам. Они могли гонца послать за 50 км, ждали его с нетерпением, чтобы по прибытию вылить в ведро содержимое из бутылок или флаконов, которые он принес в рюкзаке, и в кругу черпать кружками «огненную воду». Ходили далеко потому, что в единственных магазинах работали только русские с запретом продавать местным спиртное в будни. За выходные скупалось все. Поэтому и ходили. В поселках, куда заезжали в ходе учений, местные пацаны на страшном морозе (кожа на руках схватывается с металлом), без варежек карабкались на танки с кличем: - Мой папа – танкист! 
Наш отдельный батальон, по расчетам способный держать целых полчаса оборону до подхода основных сил, состоял из всех родов войск, кроме собственной авиации, морского флота и ракетного оснащения, подчинялся напрямую штабу военного округа. Демонтированных ракетных площадок видели немало. Сам это связывал с негласными договоренностями после Карибского кризиса. Так рядом все, ближе, чем Куба от   американского побережья. Если с высокой сопки в хороший бинокль посмотреть на Берингово море, то можно увидеть американский остров Святого Лаврентия, где полно военных баз. Стратегические же самолеты и наши, и «потенциального противника», регулярно пролетают над проливом между этим островом то на север, то на юг. Мой комвзвода со странной фамилией Косынкин к службе тоже не особенно тянулся. Любил анекдоты об армии, особенно про старшину с фразой «Здесь вам не тут…». Как потом сам признался, попал в военное училище случайно – не поступил в институт, а туда с такими оценками брали без разговоров. В этом смысле он не одинок был в СА. Тяготили его не только специальные занятия по всяким ВОВ (взрывчатым отравляющим веществам), но и политзанятия, которые обязан проводить только офицер. Однажды темой были страны НАТО. Он перечислил их, в том числе Голландию и показал ее на карте. По соседству прошептал Ратушному спросить его про Нидерланды. Ратушный поднял руку. Косынкин – вне себя от счастья: вот, наконец, и Ратушный чем-то интересуется. Однако услышав вопрос, он крепко задумался. Немного потыкав указкой по Европе, переместился ниже в Африку. Затем обследовал Северную и Южную Америку. Тут закончилось время. - Так, Ратушный, сейчас все перекурите, а после перерыва мы продолжим, - и отправился в комнату для офицеров. Там ему, конечно, все объяснили. Вернулся серьезным и довольным. - Так на чем мы закончили? – как бы забыв, обратился он ко всем. – Ах, да! Ратушный, вот ты спрашивал про Нидерланды. А известно ли тебе, что Нидерланды – это официальное название Голландии, о которой я уже говорил. Это вот здесь…
И на этот раз точно указал на карте. Он и впрямь в географии «плавал», возможно, и Швейцарию, по-моему, всерьез считал страной, заселенной исключительно швейцарами. Но после этого случая под любыми предлогами перепоручал мне, кроме специальных занятий, вести и политические. Кстати, замполит заинтересовался мной и нередко что-то просил, в том числе оформить ленинскую комнату. Возможно, какую-то информацию он получал от жены, которая работала библиотекарем в части. Там я часто брал историческую, политическую, античную литературу, разные энциклопедии. С любопытством рассматривал сохранившееся полное собрание сочинений Сталина. Как-то замполит обратился с совсем уж необычным предложением – принять участие в собрании военнослужащих батальона, на котором надо было осудить отщепенца Солженицына с его клеветническим «Архипелагом ГУЛАГ». Причем, основная роль по его плану отводилась мне. С очень серьезным видом я дал согласие (от чего тот просто в восторг пришел поначалу), но с одним условием – самому прочитать этот пасквиль. - А зачем? – искренне изумился он. – Мы тебе подготовим материал. - Это будет не убедительно, - попробовал объяснить ему. Мол, я читал некоторые его вещи и могу говорить о них конкретно, а то, что не читал, не видел, как об этом можно рассуждать, домысливать? - А где это ты читал такое? – насторожился политрук (среди военных мало кто разбирался в литературе, не говоря об искусстве и прочем). - Так в журналах наших… - И что же там было? - Ну, разное. «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича», например. Еще «Про бычка, который с дубком бодался». Знаете, когда познакомишься с текстом, можно более аргументированно выступить, а так, просто не знаю…
Обалделый политрук, прекрасно видя, что над ним явно издеваются, а против сказать нечего, зло махнул рукой (типа сказав – Да пошел ты!) и больше ко мне не обращался. Это меня вполне устраивало. Безусловно, я уже знал о «ГУЛАГе» по маленькому радиоприемнику, который у нас во взводной каптерке был настроен на клевещущий «Голос Америки». Этот «голос» мы слышали лучше, чем хриплый всесоюзный далекий «Маяк». А я тогда к 20 августа через журнал «Юность» послал поздравление Василию Аксенову с его юбилеем (40 лет), не зная, что он выслан уже из СССР. Тем не менее, письмом из журнала меня поблагодарили за поздравление одному из авторов издания (оно тоже сохранилось). По этому радиоприемнику узнал, что в Москве в театре на Таганке поставили «Гамлета» и принца датского сыграл сам Высоцкий. Об этом написал Корнилову, еще служившему в Североморске, и тот сильно удивился, откуда мы все там Чукотке такое знаем. В центральных же газетах – ни гу-гу. Кстати, и песенку сочинил, хотя никогда рифмоплетством не занимался: «Ты служишь на Кольском, а я на Чукотском…». Как-то здорово и невзначай подшутил над Поцелуевым (фамилия еще та!). Дневальный неожиданно подзывает меня к телефону. Из штаба спрашивают – Где Косынкин, он должен проводить занятия с офицерами по химзащите? Говорю – заболел. Понятно. Подхожу к Олегу. Так и так, Косынкин заболел, сам знаешь, кто-то должен в штабе провести занятия по радиационной разведке. Ты этому учился, я – химзащите. Давай, иди…
Поцелуев важно взвалил на плечи всякие приборчики, типа устаревшего ДП-5А, и потопал к штабу, вход в который нам был виден из окна казармы. Все прильнули к стеклам. Видим, как Олег зашел. Минуты через три вылетел и помчался к нам. На всякий случай, сам заранее ушел к другу Пашке, в соседнюю роту, где располагались артиллеристы. Вернулся, когда узнал, что Олег успокоился. Как живописали очевидцы, и он рассказывал сам, в штабе дежурный спросил цель его визита. Поцелуев рапортовал: для проведения спецзанятий с офицерским составом! Там, даже часовые у знамени части упали, обхохотались. Вот он и рванул назад в казарму творить возмездие за неуставные шуточки… Потом сам смеялся, вспоминая эту проделку…
 Поскольку мой взвод во всем отдельном батальоне был самым компактным, нас чаще всех посылали в караул с хорошим названием «Цветок», что для других – танкистов, артиллеристов, саперов, не говоря о пехоте, - считалось редкой удачей. В этом ущелье на берегу соседней тихой бухточки летом и в самом деле на полянах рябило от обилия самых разных цветов, собирали и грибы, ягоды. Всего отправляли 10 человек, в том числе комвзвода Косынкина и кашеваром, кого-нибудь из наших. Четверо заступали на сутки, другие четверо сменяли. Мы с Поцелуевым начальниками караулов. В перерыве можно было с автоматом побродить по берегу, поохотиться. Благо патронов после стрельб оставалось достаточно. Зимой стреляли и любопытных нерп. Когда идешь по берегу, они, похоже, под водой слышат шаги и высовываются из выдутых в толстом льду лунок наполовину, чтобы посмотреть, кто там шастает. Мишень очень удобная в этот момент.
Мне жалко было стрелять наивных и любознательных тюленей. Ребята, до армии некоторые работавшие охотниками в уссурийской тайге, неплохо пуляли, выделывали шкурки. Чукчи при нас ловко пальцем вынимали у нерп глаз – для них лучший деликатес - и съедали сразу сырым. Мясо никто не ел – сильно пахло рыбой, как и у птиц, которых там целые базары. Бывало, проходишь, а над тобой проносится туча пернатых, дашь очередь, не целясь, обязательно несколько упадет – так их много. Опять же среди птиц наиболее простодушными оказались бакланы. Заняли мы как-то позицию на утесе. С трудом подбили одного из ружья (попросили у старлея – ему дали очередное звание). Основательный Пальцев из тайги прикрепил баклана повыше словно живого. Что началось! Пролетает даже вдали стая, увидит наше чучело и сразу сворачивает прямо на нас курсом. На подлете с 5-6 метров Пальцев дает дуплетом и в воде куча добычи. В караульной ощипываем всех, потом долго мочим в уксусе с луком, вытравливаем запах рыбы специями, но все равно дух рыбий остается, хотя кушать уже можно.
 Зимой на «Цветке» можно было побаловаться пельменями из оленины. Мимо складов оленеводы гнали на соседнюю бойню свои тучные стада. По словам одного из них, он и не знал сколько их. Может, три тысячи, а может, и пять. В пути волки нападают, больные отстают. А отдать нам два-три оленя для него не вопрос – бери. Мы пытались сами поймать. Идем к стаду с веревкой на уровне рогов. Так те как рванут вперед! Поэтому, чтобы мы не распугали всех, чукчи сами арканом выхватывали сколько надо из стада и отдавали нам.
  Еще мы любили на «Цветке» стрелять по ночам трассирами по скалам противоположной горы. Интересное зрелище с многочисленными рикошетами. Без этого служба в армии, наверно, была бы совсем скучна. А ведь за такое не гауптвахту можно было схлопотать. Одного посадили в дисбат за кражу снаряда со склада, который он зачем-то прятал в тумбочке (мы все ахнули в казарме, когда старшина нашел среди зубной пасты и щеток), другого за несколько патронов.
Однажды пошел прогуляться с Коськиным, еще кем-то. Издалека видим на косе стоит ГТС. Подошли – никого. Они порылись и нашли ружье с биноклем. Мне не понравилась эта затея. Ведь ближе нас в округе никого нет, да следы на снегу уж, точно заметят. Но не убедил никак. На обратном пути мимо проплыл вроде пограничный катер, который направился к гусеничному тягачу. Даже издалека было видно, как люди вышли на берег, осмотрели ГТС и быстро вернулись на катер. Уже темнело. Коськин с напарником кинулись к сугробу под склоном, закопали «трофеи» и мы двинулись дальше. Поравнявшись с нами, катер осветил нас прожектором и стал приближаться к берегу. Кто-то грозно крикнул с борта: - Эй, вы были у тягача? Отдайте ружье с биноклем!
 Мы ничего не знаем, примерно так, ответил знаками Коськин, и пошли. Там попытались выйти на берег. Увидев, что Коськин с дружком сняли с плеча автоматы, те постояли и поплыли восвояси. Позже от геологов и погранцов приходили в штаб, интересовались, поискали в казарме. На том и закончилось. В очередном карауле на «Цветке», когда сошел снег, Коськин нашел ворованное и куда дел не знаю, но нехороший осадок остался. 
  Поскольку в этой части Чукотки лес не рос – только карликовые березки вокруг камней, на Новый год изобрели железку в виде елки и обмотали ее бумагой, вымоченной в зеленке. Получилось ничего, когда навесили побрякушки вместо игрушек. Комбат имел привычку всех строить ближе к 12 ночи и поздравлять, заодно проверить состояние личного состава. Офицеры вне себя от злости. Сейчас у них в теплом доме стол накрыт, жена, дети празднуют, а тут приходится торчать на плацу и смотреть как над Провидением уже салютуют. Зато мы первыми не только в стране - во всем мире встречали Новый год, который, я знал, для меня будет дембельским.
А какое на этом крае света северное сияние! Не оторваться. Всполохи по всему небу то замрут, то  шурша, потрескивая, мигая, сверкая, змейкой пронесутся над головой. На нечастые цветные все, даже чукчи, выходили смотреть. И я никогда не пожалел, что сменил в учебке Благовещенск на этот удивительный край, где и вправду ходят в отхожие места, хотя не по веревочке, но через вырытые в снегу туннели с потолком из досок и фанеры, а пурга бушует неделями то в одну сторону, потом еще неделю в другую и сносит с ног. Просто поразительно – когда-то ведь видел арктические рисунки Рокуэлла Кента, и краски тех пейзажей Аляски, сходные с чукотскими, казались вымыслом прекрасного художника. В бухте Провидение и других местах, где бывал, сделал свое небольшое открытие: ничего он не выдумал, никакая это не фантазия, просто он рисовал с натуры, как есть и что видел. Разумеется, ближе к демобилизации я твердо решил, что делать дальше.
 И вот меня, не в пример бывшему замкомвзводу, «тепло» (то есть хорошо посидели, повспоминали с непременными взаимными обещаниями «не забывать») мой личный состав проводил на аэродром, откуда, переждав очередную пургу, вернулся в уже знакомый Анадырь. Тут ничего не изменилось и также пришлось долго ждать рейс на Москву. Полетное время – 11 часов, но где ни посадка, то задержки – в Тикси, Диксоне, Амдерме. В целом получилось почти три дня.
 В Москве встреча опять же с Юркой Сурхайхановым. Потом – Чимкент. Сразу - в декабрьские горы. Опять Москва, учеба на журфаке в МГУ. Было много городов. Кроме казахстанской целины -  Вологда, Ярославль, Семипалатинск, Тбилиси, Сухуми, Сочи, Киев, Тула, Санкт – Петербург, Царское село, Минск, экспедиции по Западному и Центральному Тянь – Шаню, Памиру, сотни восхождений, встречи с пиками Ленина, Победа, Хан – Тенгри и много других замечательных уголков России и бывшего Союза. Просто потрясающая страна!



МАКСИМКИНА Татьяна Владимировна

    Родилась в городе Мурманске в семье военнослужащего. Детство и юность провела в Калининграде, где окончила среднюю школу, затем Калининградский технический институт. После окончания института была направлена в г. Светлый на судоремонтный завод, с которым связана вся трудовая биография.
С 1999 г. занималась  в литературной студии «Алатырь-Слово» под руководством калининградского писателя О.А. Каштанова. Посещала литературную студию «Камин Паустовского», руководимую писателем Юрием Николаевичем Курановым. В 2001 г. принята в «Союз Свободных писателей» г. Калининграда. С 2009 г. является членом литературного объединения «Причал» г. Светлого, с 2013 г.- членом литературного объединения «Эклога» г. Калининграда.
Имеет публикации стихов в газетах «Калининградская правда», «Янтарный край», «Светловские вести», в журнале «Балтика», альманахе «Отрадный берег», сборниках «Наших муз родной причал», «Фарватер души», «Живая вода».


     РАЗВЕДЧИКАМ ГРУППЫ
        «ДЖЕК»

Узнаём из книг мы о войне.
Сколько бед вам выпало на долю!
В бывшей Пруссии, во вражеской стране
Шли бойцы, как будто в минном поле.

Парашюты спрятать не смогли,
И они повисли на берёзах.
От врагов людей вы берегли,
Ничего не зная о прогнозах,

Ночью шли, скрываясь от врага,
Добывая сведенья для фронта.
А вокруг не русская тайга:
Видно днём почти до горизонта.

Не хватало пищи и воды,
Набухали влагою шинели,
Заметая от врагов следы,
Укрывались лапниками ели.

Две радистки, юные совсем,
За спиною рации таскали.   
Было трудно. Трудно было всем.
Немцы очень долго вас искали.

Погибали парни по лесам,      
И погибли девушки – радистки.
Смерть ловила вас по голосам,
Совершая лютые зачистки.

Трое лишь смогли из десяти
Выжить в том аду неимоверном,
До конца Победного дойти,
Восхищая мужеством безмерным!

Сохранила имя группа «Джек»,
Командира память уважая.
Самый младший в группе человек
Книгу написал, отображая

Всё, что испытать вам довелось.
А ему, мальчишке, многократно.
И, о чём мечталось, всё сбылось,
Но какой ценой невероятной!

Обелиски у дорог стоят,
Каждый обозначен поимённо.
Обучают взрослые ребят
Не ронять Российские знамёна.

Не забыть ваш подвиг никогда.
Мы несём цветы к могиле братской.
Из руин восстали города
На родной земле Калининградской!


ДИНЕ  РУБИНОЙ

Да что там ямбы и хореи!
Так сладко, Дина, ты поёшь,
Что я от счастья просто млею,
Когда ты за собой ведёшь,

Я в рай Венеции с тобою
Без самолёта попаду,
И надышусь твоей любовью,
И мир прекрасного найду.

Ступлю на южные причалы
На крыльях грёз, как наяву
Все эти арки и каналы
И без гондолы проплыву.

Я за тобой отправлюсь к Риму, –
И там я тоже не была.
Потом вернусь обратно в зиму,
В которой жизнь всю прожила.

Конечно, есть в России лето,
И есть прекрасные места.
Устами каждого поэта
Воспета эта красота.

И ты поёшь, как канарейка.
Интеллигентна, хороша.
И повторяешь, что еврейка,
И что болит твоя душа.

Твоя изысканная проза
Меня волнует неспроста,
Как наркотическая доза,
Хотя я тут совсем чиста.

Твой слог без ямбов и хореев
Течет свободно, как река.
Талантом славились евреи
Во все века, во все века!


Я  УСТАЛА

Я устала. Я очень устала.
Не хочу даже ваших стихов.
Жизнь меня удивлять перестала
Ароматами терпких духов.

Есть другие сюжеты и звуки,
От которых спасения нет.
Мне связали удавкою руки,
И не вижу я солнечный свет.

Был он раньше весёлый и яркий,
Дни бежали, летели года.
Получала от жизни подарки,
А теперь всё ушло в никуда.

Ароматы духов улетели,
Появился безудержный страх.
Всё, чего мы когда-то хотели,
Превратилось со временем в прах.

Остаётся по жизни скольженье,
И работа без края – конца.
Остановка. И вздох. И движенье.
И надежда на милость Творца.


    РЫБАЧОК

Гармонии в жизни так трудно достичь!
Мужчина – охотник, а женщина – дичь.
А если рыбак он, то женщина – рыбка.
Возможно, у вас появилась улыбка.

Оно и понятно, но следует знать:
Азарт рыболова ничем не унять!
Уж нет и наживки, уж сломан крючок,
А он продолжает удить, дурачок!


МОЙ СВЕТЛОГОРСК

Приятная свежесть прохлады               
И птиц озорная трель.
Весне я безумно рада,
Мне б только уйти теперь
От привокзальных улиц,
Где вечная суета,
Сюда, где земли коснулась –               
И на; сердце чистота.               

Смотрю на наряды сосен,
Облитых апрельским светом.
Они и зимой и в осень
Колючей «листвой» одеты. 

Березы, еще нагие,
В застенчивом ожиданье.
Подруженьки дорогие,
Спешила к вам на свиданье.

Иду по знакомым тропкам
И слушаю пение птиц.
Море синеет робко,
Не вижу его границ.

Близится край обрыва,
Ластится к платью бриз.
Цепляясь за ветки ивы,
С опаской смотрю я вниз.

Вот оно, море, рядом.
Бескрайностью вод пьянит
И манит далёким взглядом,
И тайны земли хранит.

Застыть бы мне тут, остаться
Врасти бы в песчаный брег.
Не хочется возвращаться
Обратно в ХХ век!
                1999г.

 ПРЕДНОВОГОДНЕЕ

Может, снег мы все проспали?
В декабре то дождь, то град.
Может, зря мы покупали
Лыжи, санки для ребят?

Новый год опять без снега
Дети будут отмечать?
Собирать конструктор «лего»,   
На каникулах скучать?

Где позёмка удалая,
Лёд на речке голубой?
Видно, королева злая
Забрала мороз с собой.

Вспомнилась картина в рамке,
Детской сказки идеал:
Ледяная дама в замке
Среди тысячи зеркал.

Герда Каю помогает
Растопить кусочек льда.
Королева злая тает,
Остаётся лишь вода…

Интернет даёт прогнозы:
Минус будет в январе.
Значит, всё-таки морозы
Вновь послужат детворе!    

Лыжи с санками помчатся,
И найдут дорогу в лес.
Как прекрасно возвращаться
В детство, полное чудес!
 
Снег пушистый, снег искристый
Обязательно придёт.
Город Светлый белый, чистый
Снова встретит Новый год!


ВНУЧКЕ

Я спокойно жить стараюсь.
Телевизор не смотрю,
Но всё реже улыбаюсь,
И без повода острю.

Рукодельем увлекаюсь.
Скажем так: чиню бельё.
С внучкой чтеньем занимаюсь,–
Вот сокровище моё!

Ей косичку заплетая,
Я плету судьбы сюжет.
Всю себя ей отдавая,
Не жалею прошлых лет.

Что же с ней, хорошей, будет?   
Как-то сложится судьба?
Пусть меня она забудет,
Помнить будет имя «Ба».

Как мы жили по соседству,
Как мы блинчики пекли.
А вот мы с сестрою в детстве
Жаль, без бабушек росли.

Нам на смену поколенья
Вырастают, как грибы.
Внуки – чудное явленье
И подарки от судьбы!


 ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ
   
Я, не внимая совету,
Съела селедку вчера.
Бессолевую диету
Мне бы устроить пора.

Больше использовать фруктов,      
На сельдерей налегать.
Даже молочных продуктов   
Надо теперь избегать.

Меньше лежать на диване,
Больше ходить с рюкзаком.
Меньше мечтать о нирване,
Меньше сидеть под замком.

Стало запретов всё больше,
Меньше – приятных минут.
Хоть и живут люди дольше,
Если статисты не лгут.

Возраст здоровью помеха,–
Это я знаю сама.
Жить невозможно без смеха,–
Он прибавляет ума.

Он прибавляет желанье
Страхи свои пережить.
Даже с потерей сознанья
Долго и весело жить!

Лишь бы другим не в обузу,
Чтоб никого не грузить.
Чаще проведывать музу,
Чтобы хандру победить.

Жить, несмотря на запреты,   
Весело жить, не страдать.
И, распевая куплеты,
Верить, любить, созидать.


 КРЕМ  ДОЛГИТ В ЖЁЛТОЙ  УПАКОВКЕ

Утром намазалась кремом «Долгит»,–
Хрящик теперь ни один не болит.
Лёгкость такая, что впору летать.
Разве могла я об этом мечтать?
Сразу забыла, как старый артроз
Душу и тело доводит до слёз.
Даже колено болеть перестало.
Я прикупила себе и «Фестала»,
Капель для сердца, мозгов и для глаз.
Я бы продолжила этот рассказ,
Только пока я лекарства скупала,
Пенсия быстро куда-то пропала.
Даже на хлеб не оставила, дура.
Переключила каналы: «Культура»*
Не отберёт у меня ни гроша.
Ею и держится только душа.

Я-то, конечно, не против рекламы,
Если она не доводит до драмы.
Только на пульт нажимаю: «Долгит»!
Сразу внутри, как огнём, всё горит!
Хоть бы почаще меняли пластинку!
Видеть устала я эту картинку.
Вязнет в ушах уже жёлтая пачка.
Кроме «Культуры» везде эта жвачка!

Низкий поклон вам, родная «Культура»!   
Вам отсылаю сие письмецо, 
Как надоела вся эта халтура!
Вы уж простите за это словцо.   
К вам отношенья оно не имеет, 
Сердце моё от него каменеет,
Но обойтись без него не могу:
Душу реклама скрутила в дугу!

* «Культура» – телевизионный канал



    Зоя Николаевна НИСТРАТОВА

родилась в Калининграде, с 1980 года живет в Светлом, много лет пишет стихи. Является членом Союза Свободных писателей г. Калининграда и членом литературного объединения «Причал» г. Светлого. Регулярно публикуется в литературном альманахе «Янтарные россыпи», литературных сборниках  Дома Ветеранов «Мудрость». В 2019 году выпустила книгу стихов «Золотая пора».


ОТШУМЕЛА ОСЕНЬ ЗОЛОТАЯ

Отшумела осень золотая,
Уложив на землю блёклый лист.
И курлычет, улетая, стая
Журавлей постылый ветра свист.
Лес вдали объят густым туманом.
От земли восходит в небо пар.
А рябины милой куст багряный.       
На душе так тихо и спокойно,
Будто навсегда ушла беда.
В жизни жребий выпал мне достойный,
И никто не причинит вреда.


ЛЕДЯНАЯ НОЧЬ

Веточки берёзок в зимнем хрустале.
Зазвенели нежно, в чудном, дивном сне.
Всюду треск скрипучий, знать идёт мороз.
Сосны, ели застыли в предвкушеньи грёз.

С ветром леденящим, вдруг пришла метель.
Укрывая ёлки в снежную постель.
Где мороз коснётся, превращалось в лёд
Лапы елей хвойных от сугробов гнёт.

На лесной тропинке заметая след.
Вдруг завыла въюга в сумрачный рассвет.
И укрылись звери, в этот лютый час.
Ни следов в округе, лишь зимы окрас.

Где- то слышно дятел громко застучал.
А мороз сильнее по утру крепчал.
Будто не на шутку разошёлся он.
Рисовал узоры на деревьях крон.


ЗИМУШКА - ЦАРИЦА

Принакрылись ёлки
Белоснежным пухом
И кружат снежинки
По утру над лугом.

Зимушка- царица
Нынче к нам явилась
С ледяным морозцем
За окном резвилась.

Белым покрывалом
Распушилась праздно
Иней на берёзах
Прихватила властно

Не успела осень
Лист сорвать венчальный
Как она с усердьем
Строит лёд зеркальный.

Раскрасавица зима.
Раскудрявые берёзы
В белоснежной бахроме.
Серебристые снежинки
Распластались по земле.

Мягким белым покрывалом
Застилают лес, луга.
Снежным, тёплым одеялом
Укрывает их пурга.

В дрёме песней колыбельной
Заиграла Мать-Метель.
След сметая неизвестный,
Согревала снегом ель.

Чуть подпрыгивая, близко
Пробегал зверёк лесной.
Видно, вылез шалунишка,
Поиграть решив с зимой.

Нарядились ёлки в платья,
В новогодний свой наряд.
В чистом, белом одеянье
Как на выданье стоят.



БЫСТРОВА Ольга Николаевна

     Родилась в Хабаровске. Жила на Украине, где окончила школу и институт культуры. Работала на Северных Курилах. Заочно отучилась и получила диплом факультета журналистики ДВГУ. Работала в СМИ Дальнего Востока, Урала. А также в МЧС, библиотеке, преподавала в школе. Стихи сочиняла со школьных лет.


ПЕСНЯ О КАЛИНИНГРАДЕ

Ты -  России милой западный форпост,
От России нашей - рощи из берез.
Родины великой все мы сыновья,
И через границы - мы одна семья.

              Припев:
 Калининград - балтийский бриллиант,
 Калининград  -  стал краше во сто крат,
 Калининград -  поднялся из руин,
 Калининград - с Россией ты един.

 Янтарный край, а ты его глава,
 И золотятся в небе купола.
 Морских традиций ты достойный сын,
 Гордись, держава, городом своим!

В войнах и сраженьях  город устоял,
Только, возрождаясь, еще лучше стал,
"Рыбная деревня" манит горожан
И гостей заморских из далеких стран.
               Припев:

Есть в Калининграде  множество чудес,
Есть канал широкий, настоящий лес,
Остров, кафедральный там собор стоит,
Вековые тайны до сих пор хранит.

               Припев:
Над Калининградом облака плывут,
Новые кварталы как грибы растут,
Отовсюду слышен звонкий детский смех,
Древний, современный ты - красивей всех!


ПОСВЯЩЕНИЕ ГОРОДУ: ЦИММЕРБУДЕ - СВЕТЛЫЙ

Шесть столетий люди здесь живут.
Это сколько ж было поколений?!
Прошлое всплывает там и тут
На фрагментах брошенных строений.

Представляю, как,  давным-давно,
Юная пруссачка напевала
О любви, как в нынешнем, кино,
А потом от той любви, страдала.

Выходила на берег реки,
Что каналом стала постепенно,
Слезы горькие глотала от тоски
И молила  Господа смиренно.

Рыбаки, и сети, и баркас…
Циммербуде – рыбная деревня.
Вот такой, вот, прошлого запас,
В день сегодняшний шагнул степенно.

Нынче, это русская земля.
Православный храм и кирха рядом,
Об одном и том же говорят,
К лику, обращаясь, скорбным взглядом. 

О природе, сказочной, вокруг
Вам любой поэт красиво скажет.
Пенье птиц, прелестный этот звук,
Больше слов о городе расскажет.               

Если птицы в городе поют,
Травяные колосятся нивы,
Значит, люди жили и живут
В месте удивительно счастливом.             

Смесь эпох, кусочки как в панно,
Мозаичном, город наш любимый,
Молодеть, в веках ему дано,
В образе своем неповторимом.

Берегите этот тихий край,
Место света, радости, покоя.
Потому что даже на Валдай
Уезжать из Светлого не стоит.

Смутные проходят времена.
Вот и эти, верю, растворятся,
И опять наш город и страна
К новым достиженьям устремятся…




6. ПОЭЗИЯ НАШИХ СЕРДЕЦ

Леонард СИПИН
(п. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.).

М. О. РЕКА ДУБНА..

  Притомилась,  устала  старушка,
  Закружилась  в  крутых  берегах.
  Волга-матушка,  вспомни подружку,
  Что  течёт,  средь  могучих  дубрав.

  Светлый  плёс, голубые зарницы,
  В  омутах,  водяные  живут
  Словно  старую,  добрую птицу,
  От  напастей  лихих  берегут.

  Где болота да дебри лесные,
  Где прохлада  в  зелёных шатрах,
  Где в ложбинах туманы седые,
  Древний  дух  пребывает в веках.

  Перекаты, с малиновым  звоном,
  В  родниковых  глазах синева,
  На  лугах,  под берёзовым схроном,
  Насмерть сходятся тетерева.

  След лосиный, медвежьи берлоги,
  Чёрный  дрозд на рябинных кустах,
  Волчьи тропы,  глухие  дороги,
  Журавлиные  танцы  в полях.

  Ой  Дубна, ой дубравна  сестрица,
  Берегов твоих  скромный  узор,
  Что-то часто, ночами стал сниться,
  На  крутом берегу  тёмный  бор.

  Неужели  пора расставаться,
  Не  поверю в душевный  обман,
  Не  успел я  нацеловаться,
  С  тонкой  вербой в весенний дурман.

  Видно  мы  из единой  породы,
  Породнились  с  тобой  навсегда
  Твои  бурные, вешние  воды,
  И  мои  золотые  года.


НАЧАЛО

 Всё  начинается  с дороги,
 Когда  мечты -  ещё  не тлен,
 Когда ещё не  сбиты  ноги,
 И сердце  жаждет  перемен.

 Когда любовь  прекрасной розой,
 Нас  манит в заповедный сад,
 И  жизнь не  обернувшись прозой,
 Нам  не  готовит  скуки  яд.

 Мы верим  в счастье, словно дети,
 И  верим  в  вечность бытия,
 Ценя  одно на этом свете
 Своё незыблемое "Я".

 Как  будто мир весь на ладони,
 Как  будто время  лишь фантом,
 А  дни летят, шальные  кони,
 Срываясь  в  пропасть табуном.


ЗЕРНО

 Зерно,  не   склёванное   птицей,
 Упало  на  земную  грудь,
 Сосна   могучею  десницей,
 Благословила   этот  путь.

 Пройдя  все  таинства рожденья
 Весной, подняв травы  платок,
 Обрёл  свободное  движенье,
 Упругий  тоненький  росток.

 Малыш  тянул ручонки к  свету,
 Живую   воду  пил  земли,
 И  песен  звонкую монету,
 Над  ним  роняли соловьи.

 Он  слушал   тишину лесную,
 Смотрел  на   бледную  звезду,
 И  тяжесть  чувствовал  земную,
 И  нежность  к  отчему   гнезду.

 Умчалось лето, свет  зарницы,
 Остался  в зелени  кудрей,
 В  багрец  и   золото  одета,
 Стояла  осень   у  дверей.

 За ней  зима,  стихи  и  проза,
 Всё  выкрасила  в  белый  цвет,
 Земля  закована  морозом,
 И  снег   лежит,  как   белый  плед.

 И   ждать весны, как  дня  рожденья,
 Пока  скрипя  земная  ось,
 Приводит  в  мерное движенье
 Хрустальный  глобус. Удалось

 Зиме  оставить  отпечаток,
 На  нежной   коже  малыша.
 Но крепла лишь от этих схваток
 Его   незрелая  душа.

 Он  рыл  упрямыми  корнями
 Тугой  суглинок, чернозём,
 Нежно-зелёными ветвями,
 Обнять  старался  небосклон.

 И  ждал, когда наступит время,
 И  ветер  зёрна  разнесёт,
 И   по  весне  младое   племя,
 Побегом  буйным   прорастёт.


АПОСТОЛ

 Жениться  по любви иль по расчёту?
 Любовь не долгожительница - факт,
 Подписывать финансовую ноту?
 На брачный понадеявшись контракт.

 Спохватимся - остался хлеб насущный,
 И зашатались хрупкие мосты,
 Уже не снятся золотые кущи,
 Всё больше сновидения пусты.

 А внуки в рост и дети возмужали,
 Морщины положили вечный грим,
 И память слабовата на детали,
 И чудится лишь с белых яблонь дым.

 А вспомни, лебединою четою,
 Глаза в глаза, и бликами кольцо,
 Я целовал под свадебной фатою
 Смеющееся,  милое лицо.

 И сколько было этих поцелуев,
 Кто их сочтёт на выпитых губах,
 И Гименея золотая сбруя,
 На гвоздике висит не при делах.

 Любить земную женщину непросто,
 Капризы вдруг, разбуженная страсть,
 И не о том ли говорил апостол,
 На женскую указывая власть.

 Как часто не хватает этой власти,
 И брачные слабеют удила,
 И ревность, ревность, как подмена страсти,
 И буйная пропала голова.

И покатились слёзы и упрёки,
Наговорили лишнего в сердцах,
И только жизнь выдерживая сроки,
Отпоит нас бальзамом горьких трав.


  ЛЮБОВЬ

 Это был первый мужчина,
 Которого я любила,
 Бессонных  ночей причина,
 Я его боготворила.

 Он старше меня был вдвое,
 Но я миры открывала,
 Он был некрасив собою,
 Но я, красавицей  стала.

 Волнуясь бежала к двери,
 Он целовал мне руки,
 Он приходил нежным зверем,
 Чтоб излечить от скуки.

 Не свадебными свечами,
 Мерцали звёзды по-волчьи,
 Встречала его ночами,
 И умирала с ним молча.


ТРЕК

Ну что, мой друг - прощай оружие?
Калиф серебряный на час.
Тускнеет голубое кружево,
Не держит, провалился наст.

И снег, буквально метастазами,
Ни валенки, ни сапоги,
И лужи вдоль дороги язвами,
И слепнет день, и ночь ни зги.

Какой финал тебе мерещится?
Предновогодний ледоход?
За пазухою солнце плещется
Готовится солнцеворот.

Слеза из под ресниц горошиной,
Зима напишет новый трек,
Хитон на яблоню наброшенный,
И дышит девственностью снег.

И петли заячьи в осиннике,
Барханы синие в полях,
И звёзды жёлтые полтинники,
Под стреху жмётся мёрзлый птах..

Лишь горожанин не в заложниках,
Брезгливо морщит бледный нос,
За руль усевшись внедорожника,
Решает жизненный вопрос.



Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
(г. Талдом, Московской обл.),
Член Союза писателей России

***

ВАС ПРОШУ МЕНЯ БЛАГОСЛОВИТЬ,
ЧТОБ ДО СТА ЛЕТ С РАДОСТЬЮ ДОЖИТЬ
И ЛЮБИТЬ, НАДЕЯТЬСЯ, ПРОЩАТЬ!
С ВЕРОЙ КАЖДЫЙ НОВЫЙ ДЕНЬ ВСТРЕЧАТЬ!..

ЕСЛИ БОГ МНЕ ДАСТ ВСЕГО ТРИ ДНЯ...
ПОМОЛИТЕСЬ В ХРАМЕ ЗА МЕНЯ...
СТАВЬТЕ СВЕЧИ И ДОБРО ТВОРИТЕ...
И ЗА ВСЁ ЕГО БЛАГОДАРИТЕ.


ЭЛЕГИЯ

Я ПО УЛИЦАМ ЭТИМ БРОЖУ...
ЗДЕСЬ ПРОСТОРНО И МНОЖЕСТВО СВЕТА...
НО ЛЮБВИ ТАКЖЕ НЕ НАХОЖУ
(А ТАК ХОЧЕТСЯ ЧТО - ТО И ГДЕ - ТО... )

СЕРДЦУ ОТВЕТА...

СНОВА В ПОЛЬШЕ...
А, МОЖЕТ, В КРЫМУ...
ПО БОЛГАРИИ НОЧЬЮ ГУЛЯЮ...
ЧТО СО МНОЮ?..
ОПЯТЬ НЕ ПОЙМУ...
И О ГРУЗИИ
(И О ПРАГЕ Я)
ТОЖЕ МЕЧТАЮ...

ЧЕРНОГОРИЯ МАНИТ ВОЛНОЙ,
РЕСТОРАННОЮ ВКУСНОЮ РЫБОЙ...
НО ОПЯТЬ ПРОСЫПАЮСЬ...
С МОСКВОЙ
И СУГРОБОВ ВОРОЧАЮ ГЛЫБЫ!!
ЗА ВОДОЙ НА КОЛОНКУ ХОЖУ,
В МАГАЗИНЫ, АПТЕКИ, МУЗЕИ...
А ЕЩЁ В РДК, ГАЛЕРЕИ...
НО С НАДЕЖДОЙ НА ЙОГУ БРОЖУ
И КАК БУДТО СОВСЕМ НЕ СТАРЕЮ...

ГРОМКО ПЕСНИ И ГИМНЫ ПОЮ
И ПОУТРУ НАДЕЮСЬ НА ЧУДО...
АХ, ЗА ЧТО Ж Я РОССИЮ ЛЮБЛЮ?!..
И ЕЁ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ...

МОЖЕТ, МАНИТ НАС КЛИЧ ЖУРАВЛЯ,
ЛЕБЕДИНАЯ ВЕРНАЯ ПЕСНЯ?
ЗНАЮ: ВАМ НЕ ПРОЖИТЬ БЕЗ МЕНЯ,
ЕСЛИ СЕРДЦЕМ ПРОНИЗАНЫ ВМЕСТЕ.

14.02.2024г. 22-40.




Людмила КУЗЬМИНА
(п. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.)

ЛЕЙТМОТИВАМ ЗИМЫ

Вот так рывок -- мороз за двадцать!
А воздух минус наярил.
Но было время разогнаться,
С семи на минус двадцать сбил!

Вот это стынь!
                Хватила с лихом
Вняла' призывам, скинув цепь,
Оставила Дворец Ледовый "свита",
С приказом к оттепели: "Замереть!"

Растущий Коляда веселье дарит
Слепящим золотом лучей,
В голубизне небес гуляет,
Зимы посылы все сильней!

Сухая скрепа ледяная
Жмёт влагу, сухость разносив,
Мороз с нешуточной отвагой
Несёт Зимы победный стих!
06.01.2023г.(утро)


ЛИТАВРАМ ЗИМЫ

Мороз за тридцать!..
                Стынь на марше!
Румянит Коляда дымок.
Печь благодетельна теплом кадящим,
Зима разматывает срок.
От влажной пышности
являет Солнце
                струящееся серебро.
Кристаллы нитей
                ткут "оконца",
В блестящей Яви полотно!

Набросил небосвод
           одежды голубые
                и вывел Солнце погулять.
Морозный жезл подкинув стыни,
задвинув вьюг хмельную рать.
Лицо Зимы изменчивое очень,
Устойчивость Ей вовсе не грозит,
Сияет Солнце,
                сон Природы прочен --
Январской кульминации зенит!
11.01.2023г.(утро)


ЦИКЛЫ СТИХОТВОРЕНИЙ

Ольга МУРАВЬЕВА
(г. Москва)
Член Российского союза писателей

1. ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ
 
ВСТРЕЧА С ПЕТЕРБУРГОМ

* * *

Там, где шпиль над Невой
Словно пик золотой,
Там, где Пётр меня ждёт,
И коней своих Клодт
Завещал мне на долгую память...

Где Исакий-гранит
В ожиданьи стоит, -
Твоих улиц парад -
Ленинград, Петроград! -
Ни за что не забыть, не оставить!

Петербург-побратим!
Сколько лет, сколько зим!
Наконец-то я здесь!..
Дай вот только присесть
Да причёску - с дороги - поправить...

5 - 9 июня 2005 г.


БЕЛЫЕ НОЧИ

Николаю Муравьёву

Луна над крепостью висела,
Закат перетекал в восход
И освещал собой несмело
Моста Дворцового развод.

Как крылья вознестись хотели,
Покинув берег и причал!
И окончание недели
Салютом Питер отмечал.

11 июня 2005 г.


2. МОЕ ИЗМАЙЛОВО

НАД СИРЕНЕВЫМ БУЛЬВАРОМ

* * *

Нарисован Ренуаром
В небе радости каскад –
Над Сиреневым бульваром
Плыл сиреневый закат.

Разгорались звёзды-блёстки.
Весь в лиловых облаках
Вечер ждал на перекрёстке
И застыл в зимы холстах.

26 января 2011 г.


ПЕТРОВСКИЙ РЕДУТ

В восточной части Измайловского парка, расположенной в пятистах метрах от моего дома,
сохранились редуты Петра Первого.

* * *
 
Века и эпохи, сменяясь, идут,
Но к ним равнодушен Петровский редут –
 
Храня свою верность мальчишке-царю,
Солдатом потешным застыл он в строю.
 
Его окружили – город и МКАД,
Но держит свою оборону солдат.

В боях и сражениях знает он толк –
Ура! Не сдаётся Измайловский полк!

Уж пало всё войско – один в целом свете...
Гуляют по насыпи мамы и дети.

 
8 июля 2006 г.


МОЕ ИЗМАЙЛОВО

I

У меня в Измайлово –
Зелень и бульвары.

У меня в Измайлово –
Остров небывалый.

У меня в Измайлово –
Тишина, история.

У меня в Измайлово –
Лучше санатория!

II

Приезжай ко мне на остров,
Мы походим тут и там.
Пруд у нас тут тоже сносный.
Покажу тебе свой храм.

Покажу фонтан и башню,
Старый государев двор.
День на острове – вчерашний,
Что с петровских замер пор.

Вот как будто – полк Потешный,
Старый ботик на пруду.
Здесь на острове как прежде
Всё увидеть я смогу.

10 июля 2005 г.


МОЙ ЛЮБИМЫЙ МЕСЯЦ МАЙ

* * *

Мой любимый месяц май –
Не весна уже, а лето!
Мой любимый месяц май,
Я люблю его за это.

И за то, что весь бульвар
В ароматной тонет тени.
И бушует там пожар
Распустившейся сирени.

1 – 2 мая 2008 г.


3. ЧЕРНОГОРИЯ

Черногория, Черногория -
Над горой парю и над морем я!

В тайны древние красоты твоей
Мне проникнуть бы, породниться с ней.

Унести с собой...  Буду мучиться:
Знаю - всю забрать не получится.

Вдохновение или горе мне?
Черногория, Черногория!

18 июня 2010 г.


ЮНЫЙ ВЕТЕР ВОРВАЛСЯ В ОКНО...

* * *

Юный ветер ворвался в окно –
Ветер моря и гор, ветер юга.
Он пока изучал меня, но
Мы уже полюбили друг друга.

Жаль недолго мы были вдвоём:
Грянул гром, и завистливо туча
Заглянула в окно – и дождём
Разлучила, и шквалом могучим.

21 июня 2010 г.
Будва, Черногория


УРОКИ ЖИВОПИСИ В ЧЕРНОГОРИИ

* * *

Променяла я стихи
На фе-це* и мастихин,
Променяла я слова
Да на краски.

Ты прости меня, глагол,
Хлеб художника тяжёл –
Отнимают силы все
Холст и масло.

Целый день рисуем мы
Море, горы и холмы.
Позавидовал бы нам
Рерих даже!

Только жаль, что Эрмитаж
Не оценит подвиг наш –
Места мало там у них
В Эрмитаже.

23 июня 2010 г.

Будва,
Черногория

______________
* фе-це (сокр.) – фтолоциановая краска


БУДВА

* * *

Чуть дынный – аромат магнолий,
И олеандров пышный цвет.
Ах, почему в Москве нет моря?
И гор, Создатель, тоже нет!

Хоть климат местный мне и жарок
(Не загораю, а горю!)
Но горы!  Горы – Твой подарок,
И за него благодарю.

29 июня 2010 г.

Будва,
Черногория