Я пировал во времена чумы
со страстным жаром гаснущего пекла,
и в холодевшей на манер зимы
крови румяность жизни тихо блекла.
И леденящий душу холодок
дрожащей рябью гладь не потревожил —
я каменел... Пока вдруг не продрог!
Ведь трещиной пошёл мороз по коже.
Сквозь камень сердца, словно сквозь асфальт,
прорезался росток (ср. светило,
что инкрустировало свой сусаль
в литую серость туч — и победило!).